Валентин Голубев

ПУШКИНСКИЙ ДОМ

                               Алексею Любомудрову
Кто-то плачет над ветхим листом
Древней повести – труд не для робких.
Всё в нас лучшее – Пушкинский Дом,
Свет в часовенке на Пискарёвке.

Сыт ли, голоден? Дело не в том!
Блажь звала иль житейские вихри?
Знай: в душе твоей Пушкинский Дом
Ярославские предки воздвигли.

Мы по самому краю пройдём
Бездны, долу преклоним колени.
Всё не вечно, лишь Пушкинский Дом
Да утробная память – нетленны.

Дым Отечества, годы гуртом,
Аввакумовы жгучие угли…
В нашей памяти Пушкинский Дом
Остаётся – лишь только аукни.

Коль х ребты становые на слом
Пустит Время, что с дьявольской меткой,
Нашей совести Пушкинский Дом
Станет миру ковчегом и Меккой.

Неужель за чертою, потом,
В виртуальной дали, из потёмок:
– Дом родной, ты уже за холмом! –
Удивлённый воскликнет потомок?

* * *
Держитесь дороги, как мамкиной юбки
Малец-цыганёнок в базарных рядах.
Попав в круговерть разгулявшейся вьюги,
Держитесь дороги – она не предаст.

Не верьте в суровом просторе случайным
Огням, вами принятым за жильё.
Держитесь дороги, её примечайте.
Держитесь дороги, поверьте в неё.

В России такое бывает нередко:
Поднимется ветер, погаснет луна.
И я вспоминал, замерзая: соседка
В натопленной горенке тужит одна.

Когда же совсем пропадает надежда,
То спирт не спасёт, не поможет костёр.
Держитесь дороги, держитесь, как прежде,
Шагайте упрямо в белёсый простор.

Держитесь дороги в любых непогодах,
Когда на глазах заметает следы,
И ветер резвится, что твой зимородок,
Весь в инее, будто в чешуйках слюды.

Когда же в тепле, пооттаяв немного,
Я стопку налил, подцепил огурец,
Подумалось: нужная штука дорога,
И сам я ещё – хоть куда молодец!

ОСЕНЬ В РЕПИНО

Здесь у дороги ресторан «Шаляпин»,
А приглядеться: так себе – кабак.
Здесь прошлый век художника прошляпил,
Изгнаньем наградив за просто так.

Сюда слетался в жизни сладко-краткой
Цвет общества к заливу для утех.
Умчались вдаль пролётки и крылатки,
Фанерой над Парижем пролетев.

Ах, времена! Подстёгнутые бесом,
У совести, быть может, на краю,
Лесной дорогой катят «мерседесы»,
Спасения ища, к монастырю.

Гуляки тут не хуже и не лучше
Тех, кто во дни художника гостил.
Подглядывает солнце из-за тучи,
А Бог не смотрит – он давно простил.

* * *
Что б ни выпало в жизни нам: чёт или нечет,
Не для нас даже строчка: никто не забыт.
Может, песни кому-нибудь души и лечат,
Только вряд ли певцам – им пропеть и не быть.

Лишь затеет с зимою весна разговоры –
В помощь певчая рать на околицах сёл,
И на хворосте сером воробышком хворым
Запоёт, чтобы хворост расцвёл.

Зябко вскрикнет гармошка над вымерзшим садом,
Птица песню свою же услышит – замрёт.

Горлом кровь у певца… Ах, какая досада! Что там!
Песня красна. Остальное не в счёт.