21 декабря 1940 года умер Френсис Скотт Фицдже­ральд. Классик американской литературы. Классик «потерянного», растерянного поколения. Поколения мучеников и мечтателей. Его жизнь началась в «эпоху джаза», как придумал сам Фицджеральд. Громко, шумно, беззаботно и весело. Ведь жизнь так прекрасна! Все – на карнавал! На вечный праздник! Он даётся так легко. Как глоток шампанского. Вкусно, искристо и остро! И первый на этом празднике – его пророк, его порок, его пленник – конечно, Фицджеральд…

«Прекрасные, но обречённые» в эпоху «Сказок о веке джаза» смеялись над своей обречённостью. Ведь до американской Великой депрессии так ещё далеко! Сегодня, сейчас, существует лишь американ­ская мечта, которая непременно сбудется! Ведь он пока «По эту сторону рая», где блестящий успех, молодость и любовь. Где можно примерить на себя маску «Вели­кого Гэтсби». И разве стоит сегодня, сейчас думать, что джаз прервётся реквиемом. Американская мечта обо­рвётся американской тра­гедией. А судьба – «Кру­шением». Когда придётся расплачиваться за свою жизнь. И талант. Который был «таким же естествен­ным, как узор пыльцы на крыльях бабочки».

Впрочем, Фицджераль­ду и жизнь, и талант обо­шлись слишком дорого. Слишком быстро, слиш­ком безжалостно судьба отвернулась от него. А ведь ему – всего лишь за 30. Как быстро наступила для него ночь. Нет, не та, которая «нежна». Та, в которой уже нет места ни для «прекрасного утра», ни для лучика света, даже через щель. Когда его слава обернулась бесслави­ем. Любовь – болезнью. Дружба – предательством. Когда враги смеялись в лицо. Когда его жизнь стала пыткой. И – не одной попыткой уйти из неё добровольно.

Герои Фицджеральда неизбежно разбивались в беше­ной скачке за «американской мечтой». Как и его поко­ление. Поколение разбитой мечты. Мы научились у них и гнаться за этой мечтой, и о неё разбиваться. Легко. И зачем? Если и мечты у нас были когда-то совсем дру­гие. Мы не захотели учиться на американских ошибках. Мы захотели их повторить. Зачем? Чтобы закончилось это американской трагедией… по-русски?

До самой смерти писатель вынужден был выживать, зарабатывая коммерческими рассказами и сценариями. И издатели, и Голливуд, по признанию Фицджеральда, использовали его как чернорабочего. Это уже потом, после его смерти, они будут драться за право его издавать и экранизировать. Они, подтолкнувшие его к могиле, на его смерти заработают немалые деньги. Как это зачастую и бывает…

Тиражи его книг взлетят до небывалых размеров, даже американским солдатам отправят на фронт сто пятьдесят тысяч экземпляров «Великого Гэтсби», кото­рого с тех пор было продано 25 миллионов по всему миру! Фицджеральд станет обязательным для изуче­ния в англоязычных школах и вузах. А великий Фел­лини в своих «8½» устами одного из героев назовёт его по-настоящему единственно великим художником. В 90-х «Великого Гэтсби» поставят вторым в списке 100 лучших англоязычных романов. И недавно, уже в XXI веке, его объявят одним из лучших бестселле­ров… Да, Фицджеральд здорово сумел отомстить после смерти. Но всё это будет уже потом…

А пока – холодный декабрьский день 1940 года. И все­го – 44 года. Одиночество. И ни одной напечатанной кни­ги. А истина – по-прежнему в вине. И просто – нечело­веческая боль от вины. А на столе – «Последний магнат». Последний монолог трагика и романтика. Прерванный. Незаконченный. Как жаль, что всё так закончилось. И где-то там вдалеке… уже звонит колокол…