Галина Илюхина

Родилась в Ленинграде. Автор шести книг стихотворений. Лауреат литературных премий «Молодой Петербург», «Русский Гофман», «Преображение России» им. С.Н. Сергеева-Ценского, обладатель Специального приза Волошинской премии, дипломант Международного Тургеневского конкурса «Бежин луг» и др. Одна из основателей и организаторов ежегодного международного литературного фестиваля «Петербургские мосты», автор и куратор многих других проектов. Стихи публиковались в журналах «Юность», «Новый берег», «ШО», «Дружба народов», «Звезда», «Аврора», «Зарубежные записки», «Дети Ра», «Интерпоэзия», «Крещатик» и др., переведены на английский, польский, украинский и испанский языки. Член Союза писателей Санкт-Петербурга, Союза российских писателей и Русского ПЕН-центра. Живёт и работает в Санкт-Петербурге.

Белая ворона

Очень сыро. Накрыло, свело

петербургской зимой полусонной

всех нас, грешных. И ноет крыло

у нахохленной белой вороны.

Что поделать, дальтоник-артрит

донимает и чёрных, и белых.

Это годы, мой бедный пиит,

потихоньку вгрызаются в тело.

Только ночь для тебя, только ночь:

лишь перо на оконных осколках –

и ещё одна белая точ-

-ка теряется в звёздных иголках.

Ты роскошно свободен и нищ,

как бывают пичуги и боги.

Над зубчатой полоскою крыш

посветлеет, глядишь, на востоке,

и задышат на полках тома,

в монохромной закашлявшись прозе...

Просто ночь за окном. И зима.

И воронье гнездо на берёзе.

Ёжики в тумане

Когда во тьме грохочет дождь

и корчит ночь свои гримасы,

то кажется, что ты плывёшь

на утлой палубе террасы.

Качает водяной права,

а мачта гнётся, ветер свищет,

и водорослями трава

уже опутывает днище:

ещё чуть-чуть – и пропадёшь,

поглотит комаровский морок…

Тут на крыльцо, смурной и мокрый,

пыхтя, карабкается ёж,

сухой учуяв островок.

Чихнул и притулился рядом,

блеснув смородиновым взглядом

на твой приветственный кивок.

И ёжатся, уставясь в дождь,

уравненные непогодой,

два существа одной природы –

ёж-человек и просто ёж.

Сумерки на писательских дачах

Освещает закат по касательной

сосен рыжие свечи,

на воронью слободку писателей

опускается вечер.

В унисон комариные арии

с перебором гитарным.

Вот уже и веранды аквариум

вспыхнул светом янтарным,

и внутри, осенённая славою

мирового пошиба,

голова председателя плавает,

словно главная рыба.

Умолкает нестройная песенка,

закатившись в черничник,

где фонарики криво развесил нам

светлячок-пограничник.

А за этой мерцающей линией

жизнь темнеет другая, нас, как древний уступ литориновый,

стороной огибая.

Зимнее високосное

Какая, Господи, усталость

от високосного безумья.

Над горизонтом распласталась

заката зимняя глазунья,

горбатится простор залива

нагромождением торосов,

искрится воздух, бледно-розов.

Раскинешь руки и, счастливый,

стоишь себе свободной птицей,

один – ни с этими, ни с теми…

А крест твоей огромной тени

густеет, тянется и длится.

Пандемия

На Невском холодно и пусто.

Маячит в маске постовой,

и что-то ищет призрак Пруста,

бредя по мёртвой мостовой.

Сквозь щели карантинных ставень

не то закат, не то пожар.

Нас Бог на паузу поставил

в момент крутого виража,

и мы зависли в странных позах

на зыбком лезвии луча,

но всё ещё взбиваем воздух,

ногами суетно суча.

А всё кругом крупнее, чётче –

вот голубь стонет на окне,

вот неустанный древоточец

ползёт по медленной стене.

Озон, гроза в начале мая,

и так прозрачна суть вещей.

А мы её не понимаем.

Не понимаем. Вообще.

* * *

На цепочку валунов

небо крепится к заливу,

тихо светится вода,

к горизонту уходя.

Этот мир пускай не нов,

но сработан кропотливо –

блещет первая звезда

тусклой шляпкой от гвоздя.

Как ни прыгай, ни качай,

только лишнее стряхнётся –

на невидимой оси

мир устойчив, глух и нем.

Что ему беда-печаль

человечка-инородца,

что на ниточке висит

и не держится совсем.

Поздравляем Галину Александровну Илюхину с красивой датой! Желаем крепкого здоровья, творческих сил и преданных читателей!