Название для русского уха ничего неговорящее, выпендрёжное, но американцы, особенно жители Лос-Анджелеса, где прошло детство режиссёра, сразу понимают, о чём речь. Так назывались магазины, где в 70-х продавали грампластинки, – и песенок тех лет очень много в картине. Её логичнее было бы назвать «Первая любовь» или «Однажды в Голливуде», но эти названия уже не раз были использованы.
Пол Томас Андерсон для каждого своего нового фильма как будто перерождается, придумывая новый киноязык. Жутковатые, шокирующие «Ночи в стиле буги» не похожи на снятую позже многослойную, завершающуюся небывалым катарсисом прекрасную «Магнолию», которая совсем не похожа на беспредельно жестокую «Нефть», а та, в свою очередь, на изысканно нежную «Призрачную нить».
И вот «Лакричная пицца». Очевидна перекличка с Тарантино. В его недавней ретрофреске про Голливуд примерно то же время и те же места. Но другие герои. Главные у Тарантино – Голливуд, люди кино. Его фильм – гимн фабрике грёз, заводу, производящему счастье, ужас, любовь и ненависть. Вопросы Станиславского «во имя чего», о «сверхзадаче» и «жизни человеческого духа» его не интересуют, главное, чтобы все, простите, охренели. Голливуд, успех превыше всего. Здесь всё позволено. Можно не только жесточайшим образом расправиться с убийцами Шарон Тейт и таким образом подправить историю её жизни и смерти, но и Вторую мировую войну подкорректировать, закончив её без взятия Берлина Красной армией, силами ублюдочного спецназа уничтожив Гитлера в 1944 году. Позволено всё, кроме политической фронды. Когда сценарию «Прирождённых убийц», написанному Тарантино, режиссёр Стоун придал мощное современное сатирическое звучание, изобличающее ТВ и американскую пенитенциарную систему, великий Квентин от него в ужасе отшатнулся.
Андерсон в своём фильме к Голливуду относится иначе, уж точно не боготворит. Хотя у него тоже действуют реальные фигуры. В небольшом эпизоде появляется муж великой Барбры Стрейзанд, кстати, ныне здравствующий продюсер Джон Питерс, – он сыгран очень хорошо его знающим Брэдли Купером, наотмашь саркастически, как ураган беспредельного эгоцентризма. Звезда 60-х Уильям Холден в исполнении Шона Пенна и другие люди Голливуда показаны как яркие, вызывающие симпатию и сочувствие, но тоже прирождённые эгоцентрики, которым на всё, кроме себя и своего кино, наплевать. Характерная метафора: когда подвыпивший Холден решил совершить свой коронный трюк и рванул на мотоцикле, то даже не заметил, как с его заднего сиденья слетела девушка, за которой он ухаживал.
«Лакричная пицца» не о Голливуде, а о любви. Не какой-то там, а об обыкновенной. Мальчика и девочки. Точнее, пятнадцатилетнего парня Гари (Купер Хоффман), который выглядит старше своих лет, и двадцатипятилетней Аланы (Алана Хаим). Как часто бывает, Гари сперва углядел её стройные ножки, побежал за ними, догнал, заглянул в глаза и... пропал. Они друг другу абсолютно не подходят: большая разница в возрасте, совершенно разные устремления, происхождение. Гари очень шустрый, предприимчивый малый из киношной среды, она – засидевшаяся в девках дочка многодетного иудея, который не принимает в семью даже соплеменников, если они не придерживаются строгих религиозных правил, что уж говорить о нееврее. Алана и Гари всё это понимают, пытаются преодолеть взаимное влечение и существовать отдельно. И Голливуд с его соблазнами и грёзами здесь для того, чтобы отнять Гари у Аланы, а Алану у Гари. Им больно, они отпускают друг друга, честно пытаясь наладить жизнь врозь, но...
Очень простая любовная история, ничем не шокирующая, но она –живая, трогательная. И это потрясает на фоне морока новой этики, насаждаемой Голливудом. Посмотрите, какие фильмы и о какой любви номинируются и награждаются на популярных кинофестивалях. «Лакричную пиццу» уже прокатило жюри «Золотого глобуса», думаю, не заметит и «Оскар».