Родилась в Москве. С детства живёт в Сыктывкаре, окончила Коми государственный педагогический институт. Член Союза писателей России. Секретарь правления Союза писателей России. Автор одиннадцати сборников стихотворений: «Русское сердце», «Трудная книга», «Белая сотня», «О любви» и других. Лауреат Государственной премии Республики Коми им. И.А. Куратова в области литературы, еженедельника «Литературная Россия» за статьи по русскому вопросу, премии Союза писателей России и Республики Саха (Якутия) «Северная звезда», Большой литературной премии России, Международной премии «Имперская культура» им. Эдуарда Володина, Международной премии Славянской академии литературы и живописи «Серебряное перо». Народный поэт Республики Коми.

Выход

Я в быту валяю дурака,

Потому что ноша нелегка.

И бывает хуже и трудней,

А под шутку всё же веселей.

Потому что сами дураки

Переводят всё на кулаки.

А счастливый выход есть всегда,

Потому что горе – не беда.

Ну а вот уже когда беда,

То тогда и деться некуда.

Посмотри, смеются малыши.

Нет в них ни сомнения, ни лжи.

Есть воображенье и полёт.

Им любая выдумка – на взлёт.

И куда уходит этот мир?

И зачем тогда взрослеем мы?

И зачем серьёзны дураки?

И зачем на свете кулаки?

И зачем, коль ноша нелегка,

Я в быту валяю дурака?

Жизнь должна быть солнечно сильна,

Потому хотя бы, что одна.

Но она – трагедия и фарс.

Сколок счастья и обрывки фраз.

И она – подарок,

                                но предмет

Покаяния на много лет.

Ты не сердись

Ты не сердись,

Но тогда, когда я пропадаю,

Я всё равно по тебе и грущу и страдаю.

И в промежутках меж солнцем и северным ветром

Не победила резинка дорог-километров.

Как ни стирала она и разлуки, и встречи,

Я всё равно, как рюкзак, водружала за плечи

Тихую радость, порывов сердечную нежность.

Много ль мне надо, но ты не поверишь, конечно.

Это ль не тайна, такое старинное чувство,

А без него и бессмысленно и одноусто.

Это ль не счастье – летящая в душу стремнина,

В брызгах блестящих зовущая неодолимо.

Я не хочу ни доказывать, ни извиняться.

Мне всё равно по-любому одной оставаться.

Мне всё равно обжигать, ворожить и лелеять.

Только бы жить по-другому. Но я не умею.

Русскому светочу

Хранителю и воссоздателю Русской Истории, автору парка «Ермаково поле» Аркадию Григорьевичу Елфимову

Это имя меня с первой встречи манило

Многозначностью мнений, оттенками смыслов.

Оно словно какую-то тайну таило.

Всё скрывалось, да вдруг на свидание вышло.

Малахитом томилось на картах Тобольска.

И Жар-птицей сияло, сквозное на ощупь.

Белый Ангел слетал с высоты колокольни,

Через Кремль возвращаясь на Красную площадь.

Они оба крылаты – герой мой и город.

Их любовью Сибирь, сквозь Урал пробиваясь,

Приближается к нам после древних раздоров,

Сквозь века мягким золотом в сердце вливаясь.

Да ещё Иртыша поднебесною синью.

А Ермак навсегда мне запомнился справа,

Где повержен Кучум, где окрепла Россия.

Где Чувашскому мысу – посмертная слава.

Это имя меня с первой встречи манило,

Словно сердце в нём билось казачьего войска.

Оно русскую тайну навеки таило

Со столицею первой Сибири – Тобольском.

Странная птица

Птица летает по этому холоду строчек.

От середины взлетает до самого неба.

И возвращается снова. Чего она хочет?

Нету ни сердца сейчас у меня и ни хлеба.

Не говорит, как ни спрашивай, снова таится.

Ну и не надо. И я унижаться не буду.

Я и сама, хоть какая, а всё-таки птица.

Тоже, бывало, летала когда-то повсюду.

Мне и ходить никуда за стихами не надо.

Стала душа как бездонная выкладка боли.

Всё-то ей – горе, и всё-то ей всё-таки радость!

Странная птица, поверь мне

                                           хоть на слово, что ли.

Зёрен тебе наберу золотых и водицы.

Странная птица, ты позже Жар-птицею станешь.

Веришь – не веришь, но я почти стала Жар-птицей.

Знаешь, меня уже так, как тебя, не обманешь.

Скоро и ты наберёшься ума у пространства и сосен.

Веришь не веришь, ты только не складывай крылья.

Странная птица, мы вместе поднимемся к солнцу.

Веришь не веришь, последнее сделай усилье.

* * *

Есть во мне изъян. И что поделаешь:

С жизнью насмерть обнявшись, как друг,

Иногда я, гордая и смелая,

Становилась слабой на испуг.

И когда мне не хватало образа

На каком-то дальнем рубеже,

Я всегда умела ткать из облака

Чувство, приложением к душе.

Баллада об облаке

Я облаку сказала: не реви.

Да, слёзы начинаются с земли.

И это я наплакалась сегодня.

Что делать – это слёзоньки мои.

Я собирала их почти что век.

Где шли дожди и где подтаял снег.

Где собрались серебряные росы

В такой хрустальный Времени ковчег.

Я о других пока что ни гугу:

О материнских, вдовьих и девичьих.

Боюсь, страданью нету в них различья.

Но я о них сегодня не могу.

Я о других, нежданных, как оплошность.

Как в рамках жизни рамки ремесла,

Где оказалось: грань я перешла,

Как и границу будущего с прошлым.

Вы говорите: Музыка небес.

Вы говорите: Стоны перезвонов.

Но что мне та Сикстинская Мадонна

И что мне этот польский Полонез,

Когда душа увяла, как трава,

Лишь потому, что облако просило:

«Поплачь. Во мне уже не стало силы».

И слёзы пролились на рукава.

* * *

Теперь, когда всё уже пройдено,

Я мучаюсь снова душой:

Легко любить Малую родину.

Но что теперь делать с Большой?

* * *

А если будет некого любить,

Я всё равно придумаю отраду.

И жизнь в неё вдохну. И буду жить.

И даже ей такой я буду рада,

Поскольку не умею не любить:

И Бог – любовь! И суженый! И дети!

И жизнь без них не надобна. И быть,

Не для чего тогда нам быть на свете.

И Родина – любовь! И Красота!

И Вера, что Любовь собой венчает.

А если всё не так, то я не та.

И жизнь мою ничто не освещает.

* * *

Минута есть. И я тебе скажу:

Ну что теперь, живём хоть одновá,

Я за минуту эту жизнь сложу,

Пересчитав года, как дважды два.

«Есть только миг», а тут минута есть.

И потому, не тратя, не делясь,

Я буду знать: мы остаёмся здесь,

Где будет всё бессмысленно без нас.

Надену на запястье, как браслет,

Алмазы чувства, брошенного в свет.

И ничего мне драгоценней нет,

Чем этот обжигающий браслет.

России

Но почему я не хочу имён

Станиц и городов, дворцов и улиц.

Как если бы они все вмиг очнулись,

Соединяясь в мощный овертон!

Я имена люблю и все их помню.

И дорожу. И каждому – судья.

И всё-таки мне кажется неполным

Мой опыт жизни. И бессонна я.

Мне кажется, что лишь переплетая

Всё, что меня волнует и казнит:

И вспышки рощ, и степь, где, догорая,

Наш русский быт нерусскому дерзит.

И каланча заброшенных кварталов,

И клич, и крик соседнего двора.

И девочка, которая устала,

Став взрослой, оглянувшись на вчера…

Моя любовь, моя не понарошку,

Моя страна, что наспех и на грех,

Моя всегда неправая немножко

Для них, а для меня дороже всех.

Моя любовь, народ моей России,

Ты кто, ответь, когда мы вместе вдруг?

Ты Божий дар? Ты выдумка Мессии?

А если – «да», то выходи на круг

И отвечай, себя увидев силой

И сердцем защищая рубежи:

Ты Божий дар? Тебя зовут Россией?

Я дочь твоя. А ты мне кто, скажи.