В издательстве «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ» вышла новая книга Захара Прилепина «Есенин. Обещая встречу впереди». На страницах «ЛГ» писатель рассказывает о работе над биографией и размышляет о надуманном противоречии между имажинизмом и «крестьянской поэзией».
– Захар, меня поразил один факт есенинской биографии, на котором вы делаете особый акцент. После смерти близкого друга Гриши Панфилова Есенин посылает его отцу свои стихи, ставшие эпитафией: «Покойся с миром, друг наш милый, / И ожидай ты нас к себе». А далее следует такое резюме: «Но всякая смерть помимо того, что она – боль, ещё и – наказ. Смерть приказывает: иди». Так получается, что именно смерть сделала Есенина – Есениным и самым русским из всех русских поэтов?
– Никаких однозначных ответов на такие вопросы быть не может. Ну что я скажу: смерть Панфилова сделала Есенина поэтом? Это же глупо. Его сделало поэтом очень многое: его род, его детство, трагедия, связанная с разладом родителей, его дар божественный и ещё многие, многие вещи. И смерть Панфилова – да, она важна.
– Цитаты, приведённые в биографии, убедительно доказывают: самоубийство было необратимо, как рок. Эта страшная опустошённость в финале жизни – неумолимая расплата гения за дар: «Пусть вся жизнь моя за песню продана». А что бы могло спасти Есенина в этот роковой миг?
– Мог зайти Эрлих или Устинов и дать Есенину отсрочку. Но вообще он был, безусловно, обречён.
– В самом начале книги есть такой эпизод. Двадцатилетний Сергей Есенин со своим наставником Николаем Клюевым в 1916 году приезжают из Питера в Москву, готовясь её покорить. Заходят в храм Христа Спасителя, перекрестились. «Оба притихли. От стены шагнула схимница в чёрном платке и, указав на Есенина, велела спокойно: Уходи отсюда, висельник». Захар, почему «жаворонок Серёжа Есенин» уже в двадцать лет стал «обречённым висельником»?
– Это надо у схимницы спросить, как она догадалась. На этот вопрос ответ тоже не в человеческой логике располагается. Почему? Да потому. Я тысячу страниц написал, чтобы проследить всё это день за днём.
– По вашему убеждению, девизом Есенина было: «Славу надо брать за рога!» Рогатая слава – чёрт, которому поэт заложил свою душу? Он и отразится в зеркале в образе «чёрного человека». Насколько чернота демонического двойника Есенина оттеняла ангельский свет его подлинника?
– Ну, это игра слов, и не вполне правомерная в данном случае. Есенин всё-таки не Дориан Грей. Он за песню отдал жизнь, а не душу. Один неглупый человек и поэт сказал гениальную вещь: у Есенина даже богооставленность – тёплая. Это просто поразительно сказано. Всё чёрное у Есенина – это от усталости и загнанности. Поэзия его преисполнена светом и благом. Там ничто ничего не оттеняет.
– «В свои двадцать два Есенин сам претендовал на первенство». Чем объяснить это вечное стремление к лидерству? Мешало оно есенинскому творчеству или поэту всё шло на пользу? Даже одержимость бесовщиной славы?
– Да почему сразу бесовщиной-то? Он писал стихи и хотел, чтобы их читали люди. И добивался этого. И где тут бесовщина? Стремился вожаковать – потому что имел для этого основания, и, скажем, в крестьянском направлении никто на эту роль и не мог претендовать – ни Клюев, ни Орешин, ни Клычков. Другой вопрос, что они и Есенина-то не очень хотели слушаться, но это отдельный разговор. Если б Есенину удалось создать после возвращения с европейско-американского вояжа объединённый фронт крестьянских поэтов и имажинистов – это была бы крайне любопытная история. Но товарищи Есенина решили, что справятся без него. Не справились.
– Есенин – поэт парадоксов. «Розу белую с чёрной жабой / Я хотел на земле повенчать» – его жизненное и творческое кредо. Именно поэтому из крайности он метнулся в крайность: от новокрестьянских поэтов к имажинистам. Вы пишете об этом так: «Причина проста: он в тот момент продолжал считать имажинистов новаторами в куда большей степени, чем Орешина и Клычкова». А если бы не судьбоносная встреча с Мариенгофом, мог бы Есенин возглавить другую какую-либо группу? Или Есенин и «под маской имажинизма» оставался «крестьянским поэтом»?
– Я много пишу в своей книге о том, что противоречие между имажинизмом и крестьянской поэзией во многом надуманное. Об этом в своё время, куда раньше меня, догадался Сергей Городецкий, например, и отлично это аргументировал. У нас просто распространено вульгарное представление, что «крестьянская поэзия» должна быть про «осинки и росинки», а имажинисты – это какие-то извращенцы. Но всё это банализирует сложнейшую есенинскую историю и его поэтику, вмещающую в себя самым органичным образом самые разнородные на первый взгляд элементы. Но в конечном итоге они разнородными кажутся только потому, что мало читаем стихов и плохо их понимаем.
– В самом начале книги образ юного поэта ассоциируется с жаворонком, а в финале, когда речь идёт о последнем акте есенинской трагедии, возникает образ петуха, который «прятался в углу и затаивался, как приговорённый». В связи с этим вспоминается «маленькая поэма» «Метель», написанная в декабре 1924 года, где Есенин признаётся: «Я не люблю / Распевы петуха… Но я забыл, / Что сам я петухом / Орал вовсю / Перед рассветом края, / Отцовские заветы попирая, / Волнуясь сердцем / И стихом...» А почему об этой горькой и ироничной аналогии поэта с петухом в «Метели» вы даже не упомянули?
– У меня черновиков о Есенине и его стихах – ещё на один такой же том.
– Каким образом вам помогла «Летопись жизни и творчества С.А. Есенина» написать биографию поэта? Не мешали факты, представленные в «Летописи…», выстроить именно вашу концепцию судьбы поэта?
– Нет, они помогали, конечно. Там всё систематизировано, хотя есть несколько упущений. И без этой летописи я бы писал «Есенина» не три года, а лет десять.
– Подзаголовок книги «Есенин» – «Обещая встречу впереди». Это перефразированная строка из посмертного стихотворения поэта, написанного кровью. У Есенина: «Предназначенное расставанье / Обещает встречу впереди». Почему вы изменили одну из самых известных строк поэта? Как бы к этому отнёсся Сергей Есенин?
– Это название моей книги. «Обещая встречу впереди». Есенин, обещающий нам встречу и надежду на рай. Не думаю, что он был бы строг ко мне.
– В финале биографии Есенина меня поразило стихотворение в прозе – после смерти Есенин проходит через «врата Господни» и оказывается в раю: «Где расстилается Родина, вокруг которой он оказался не пасынок, а самый ненаглядный сын… И всё будет хорошо. Или нет». Чем больше пишешь о Есенине и чем глубже копаешь, тем бездоннее оказывается Вселенная судьбы поэта и его жизнетворчества. Правильно ли я понял смысл заключительной фразы?
– Да. И так тоже можно понять. Но смысл тот, что на поверхности – просто. Всё будет хорошо, мы надеемся, что Господь его простит. Но может и не простить. Мы не знаем.
– Я хотел бы вспомнить другую, не менее значимую строчку Есенина: «Большое видится на расстоянье». Ваша биография поэта – тому подтверждение.
– Спасибо на добром слове. Я надеюсь, что читатели этой книги проявят ту же самую въедливость, что и вы. Счастлив, что у меня есть такие внимательные и сопереживающие читатели.
Беседу вёл
Валерий Сухов,
Пенза
«ЛГ»-досье
Захар Прилепин – писатель, журналист, телеведущий, актёр, музыкант. Ведущий авторской программы «Уроки русского» на НТВ; шеф-редактор сайта «Свободная пресса». С 2018 года заместитель художественного руководителя МХАТа им. М. Горького по литературной части.
Автор романов «Патологии», «Санькя», «Чёрная обезьяна», «Обитель», «Некоторые не попадут в ад», нескольких книг рассказов и публицистики, биографии писателя Леонида Леонова – «Подельник эпохи», книги «Непохожие поэты: Мариенгоф, Корнилов, Луговской», исследования «Взвод: офицеры и ополченцы русской литературы», посвящённого воевавшим литераторам золотого века в России от Державина до Бестужева-Марлинского и Пушкина.
Книги Захара Прилепина переведены на 24 языка. Лауреат практически всех литературных премий России, в том числе премии Правительства РФ за достижения в области культуры, премии «Большая книга», премии «Национальный бестселлер», премии «Супернацбест» (за лучшую прозу десятилетия).
Это вопрос интересен касательно всех наших известных поэтов. Наверняка найдутся источники письменные, прямо или косвенно дающие знать по этой теме, наводящие на верные догадки... И нечего филологам строить из себя снобов, не касающихся видов самосодержания благородных поэтов… Сколько разного подноготного открывается со времени в печати, а уж средства существования никак не… а какие, кстати, в разворочённом бурей быте открываются средства... если кому не знакомы ни молот, ни плуг?.. И прочее.
К интервьюируемому. Посколь Евгений взял себе литературный псевдоним «Захар», то, если по Гоголю, взял бы уж и фамилью «Прилепин-Приляпин». И верно бы: а позвать сюда Захара Прилипина-Приляпина!.. Водевильно, а звычайно ведь.
Если Захар не ответит, слово передаю фрукту Змеелрву.
Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться