Александр Люлин
Родился в 1955 году в деревне Посадниково Вологодской области. После службы в армии работал на производстве. Первая публикация появилась в 1976 году в газете «Ленинское знамя» в городе Тосно. Посещал ЛИТО «Радуга». В 1993 году был принят в Союз писателей России. Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. Горького. Получил несколько премий, в том числе премию им. Н. Рубцова (1994 г.).
* * *
Мы рухнем однажды – так молния
Ломает и рушит дубы…
Прости, мировая гармония,
Трагедия частной судьбы!
Лирическое сумасшествие –
Оплакивать свечку, когда
Сгорает в пожаре торжественном,
Как бабочка ночи, звезда.
Жалею не массу телесную,
А малую искру огня –
То невыразимо-чудесное,
Что ввысь устремляло меня.
Вы знаете, всё-таки верится,
Что люди – не пища костру;
Что мир на мгновенье изменится,
Споткнётся, когда я умру.
* * *
Слов необузданных, случайных,
Слов многих не произноси:
Подвижническое молчание
Существовало на Руси.
Больной бесцельно суетится,
А умные живут молча,
А ну как вправду воплотится
Всё сказанное сгоряча?
Покуда не одряхло тело,
Источник света не погас,
Знай: слово – это тоже дело:
Добро твори не напоказ.
В уединении слышнее,
Будь ты монах ли, офицер,
Отчётливее и страшнее
Движение незримых сфер.
Как необъезженные кони,
Слова не слушаются нас…
Но есть молитвы, есть иконы,
Есть храм, алтарь, иконостас!
* * *
Бояться мертвецов не надо,
Бояться следует живых.
Я за кладбищенской оградой
Сквозь слёзы капель дождевых
Смотрю на скромные портреты…
Крестьяне, русичи, народ…
Здесь рядом девяносто третий
И тридцати девятый год.
Мне жаль и старца, и ребёнка…
Но смерть, безжалостно кося, –
Что делать? – под одну гребёнку
Причёсывает всех и вся.
Кресты, и от военкомата
Пятиконечная звезда.
Кругом растут ромашка, мята,
И зверобой, и резеда.
Стоит у дерева лопата
Сосновой рукояткой вниз,
На сельском кладбище, ребята,
Обыкновенный коммунизм.
Жужжат заботливые пчёлы,
Гудят встревоженно шмели:
Уж вечер размывает сёла,
Покашливает гром вдали.
Все живы – загляните в святцы!
Их много – как в лесу листвы.
Не нужно мертвецов бояться:
Возможно, это мы – мертвы.
Играет мама на гармони
Крестьянина и гегемона
К труду приученная дочь,
Играет мама на гармони,
А за окном – луна и ночь.
Играет мама на гармони,
Ведёт низы, берёт верха...
Словно резиновые волны,
Растягиваются меха.
И выплывают из гармони
Амбары, мельница, река;
Бегут встревоженные кони,
Махая гривами, в луга...
Желаю вслушаться, вглядеться
Я в звуков басовитый рой...
Вон Богородица с Младенцем
Твоей заслушалась игрой!
У сына сердце замирает,
Заплакать, кажется, готов!
Она играет, всё играет...
А маме семьдесят годов.
Мы северяне, мы живучи,
Мы вологжане, наконец!
Неволей тяжкою замучен,
Лежит в сырой земле отец.
Сгорела мельница, а кони
Все ускакали в конский рай.
Играет мама на гармони...
Играй, пожалуйста, играй!
Юбилейное
Был русской матерью рождён
В координатах грязовецких;
Ноябрь то снегом, то дождём
Испытывал крестьян советских;
Был пятьдесят какой-то год:
Седьмой? Шестой? Да нет же – пятый!
Пустили столько лет в расход
Мы – и зарыли их лопатой...
Где одноклассники мои?
Мои ровесники-погодки?
Кто от тоски, кто от любви.
Кто от болезни, кто от водки –
Поумирали все почти;
Да не «почти», а все, пожалуй!
Грехи им, Господи, прости.
Наградой милости пожалуй;
По совести не каждый жил;
Но лицезреть Твоё сиянье
Уж если кто и заслужил,
Так это – русские крестьяне!
Они – святая соль земли;
Они унижены жестоко,
В родную землю и легли,
И растворились в ней – до срока.
Жизнь продолжается моя,
Пока в могилу не свалился,
Затем, возможно, чтобы я
О них писал, за них молился.
Послушай, будущий народ!
Как некие анахронизмы,
Быть может, кто-то соберёт
Черновики, стихи и письма.
Где я до края, до конца
Неподражаемо лиричен?
И фотографии лица,
Пусть я и не фотогеничен?
Нет фото – не сличить с отцом;
Воскликнет кто-нибудь под пьянку:
«Поэт на мать похож лицом –
На вологодскую крестьянку!»
Славянский марш
За Отчизну пленённую нашу
Разгорается сердце огнём:
Мы поднимем военные марши,
Мы знамёна свои развернём.
Молодые суровые лица...
Ты, мамаша, не плачь, не тужи:
Восстановим святые границы,
Государственные рубежи.
Нет, ещё не погибла Россия!
Сыновей, дочерей соберёт
Нерушимая грозная сила –
Называется Русский народ.
В небесах не устанут молиться
За Россию святые мужи:
Восстановим святые границы,
Государственные рубежи.
Мы вернёмся домой непремённо,
Если мы не погибнем в бою
За гвардейские наши знамёна,
За любимую землю свою.
А над павшими в битве кровавой
Встанет Русь безутешной вдовой:
Все равны перед смертью и славой –
Генерал и солдат рядовой.
* * *
Иду по Невскому проспекту,
Мысль громко думаю: скажи,
Зачем, великий архитектор,
Кому готовишь чертежи?
Увы, сраженье тьмы и света
Не в историческом кино,
Не в буйном вымысле поэта –
Нет, наяву воплощено.
И на лицо земного шара
Ложатся сполохи не дня –
Уже всемирного пожара,
Уже вселенского огня.
И в третьем храме Соломона,
Что архитектор рисовал,
Мистериальных церемоний
Зачем готовят персонал?
Зря не ловите, генералы,
Алгебраических ворон:
Мир временно материален,
Но вечно – одухотворён.
С любовью и не из корысти
Читай слова и говори:
«Творец, огнём высоких истин
Томленье духа усмири».
От первого лица
Нет, я не Байрон, я другой,
Ещё неведомый избранник…
М. Лермонтов
Да, я не Бунин, я иной,
Родной кириллицы охранник;
Нет, я рифмованной слюной
Не брызжу в ближних или в дальних,
Курю я «Беломорканал»
(Да, Люлин курит папиросы!);
Ещё я отроком узнал,
Что есть «проклятые» вопросы.
Вся жизнь – то шмон, то маскарад;
То немцы, то американцы...
Ну, раз такое дело, брат,
То наливай тогда в стаканы!
Теряться нашим именам
В журнальном море не пристало:
Пусть памятником будут нам
Слова из жёлтого металла!
Будь трижды я лауреат,
Предмет для женского восторга –
Ценней всех премий и наград
Восторг исполненного долга.
Давай, за дядю-моряка,
Да за отца-фронтовика,
За наш за герб, за гимн, за знамя,
За всех, кого уж нету с нами...
Плесни мне двести молока,
В котором прячется цунами...
Пусть я не Бунин, я другой
Избранник мыслящей вселенной –
Пусть и во мне горит огонь
Святой поэзии нетленной!
Поэт не глиняный горшок:
Ведь сам Творец – извольте бриться! –
Светильник разума возжёг,
Он сердцу предназначил биться.
Чтоб не хватил тебя удар
Копытом – молнией с подковой, –
Не перепутай Божий дар
С яичницей пятижелтковой.
Жизнь человека утечёт...
И рано или поздно, братцы,
Душе придётся дать отчёт:
Погибнуть или оправдаться.
Так не лови раскрытым ртом
Ворон измызганных и серых:
Рай открывается трудом,
Как экскаватором консервы.
Бог в помощь! Божья благодать
Для мастерства и совершенства!
За правду можешь пострадать,
Стать отщепенцем и лишенцем.
Благодарю Тебя, Творец,
За хлеба чёрного горбушку,
За кур, корову, за овец,
За бабу Машу, за старушку;
Что дал не царский мне дворец,
А деревенскую избушку.
Открытым текстом говорю,
Не подстелив пушистый бархат,
И президенту, и псарю,
И дьякону, и патриарху.
Чтоб не растлился русский дух,
Чтоб не испортилась закваска, –
От разговорчивых старух
Я впитывал старины, сказки…
Достойно óрать – не орáть! –
Поля берёзового ситца,
Бумагу даром не марать,
Светить и даром не сгорать,
Не скурвиться и не соврать
И даром не превозноситься!
Заманным алым кумачом
Сверкают букв заглавных зори;
Владею рифмой, как мечом
Владел мой предок-ратоборец.
Жнецом, целителем, ткачом
Гордятся семьи, кланы, роды;
Да и искусным палачом
Гордятся узники свободы!
Затем дана родная речь,
Чтоб я умел кому угодно
Достойно истину изречь
Глаза в глаза и – принародно.