«Нам навстречу они рванулись вместе – словно взлетели оба – не на крыльях ли вдохновенья – воспарили, светом лучась. / Что-то было в этом шагаловское. Знать, отмеченные особо. Ирреальности откровенье. С остранённостью зримой связь» – мемуары поэта Владимира Алейникова (№ 3, 4, 2018) привлекают не только необычным стилем: перетеканием прозы в стихи. Не только портретами тех, с кем автор был хорошо знаком по знаменитому СМОГу и по не менее знаменитым московским «квартирникам». Не только светлым взглядом, обращённым в прошлое, но и лавровым венком мудрой самоиронии: «– Я привёл к вам сегодня поэта гениального. Да, это правда. Вот, знакомьтесь, Володя Алейников. Перед вами, сейчас. Он – гений. Дамы – все до единой, услышав это, – сразу оторопели. Я смутился. Взглянул на Битова. И сказал: – Ну зачем же – так? – Ничего! – дружелюбным тоном успокоил меня Андрей. – Говорю всё как есть. Как думаю. А народ – пускай привыкает».
Кроме Андрея Битова, со страниц необычных воспоминаний встают Генрих Сапгир, Игорь Холин, Леонид Губанов, Генрих Худяков, Овсей Дриз, Геннадий Цыферов, Геннадий Распопов, Геннадий Бессарабский, Эрнст Неизвестный, Геннадий Айги, Лариса Галкина (в крещении Ефросиния), Анатолий Зверев, Василий Ситников... Другой номер журнала (№ 1, 2019) предлагает читателю стихи самого Владимира Алейникова, перешедшего по мостику воспоминаний в наши дни с юношеской лёгкостью.
Пожалуй, мемуары Алейникова несколько выпадают из общего стиля прозы журнала «Нижний Новгород», которая, в отличие, к примеру, от стремящейся к разнообразию «Невы», вполне узнаваема и сводима к тем основным признакам, какими отличается проза главного редактора журнала – известного прозаика Олега Рябова. Даже его мемуарные рассказы в первую очередь фабульны: неожиданный поворот событий, высвечивающий героя, его непредвиденный поступок или странное следствие поступка – реализм, иногда с долей потустороннего, мистической «чудинки» (но не магический реализм, а некий особый сплав). Всё это мы находим и в прозе «Нижнего Новгорода», за счёт своей фабульности ориентированной на то чтобы зацепить и держать читательское внимание. Есть и ещё одна черта, общая для прозы журнала: она – социальна именно вследствие своей реалистической установки: писатель что видит, о том и поёт, однако преобразуя увиденное в ключе собственного миропредставления, не лишённого сверхвчуствования и, конечно, нередко с готовностью сдаваясь воображению. Однако реалистическая канва присутствует всегда, мистифицируя читателя иллюзией полной достоверности рассказываемого. В «Нижнем Новгороде» есть интересная, чисто традиционная проза, к примеру, рассказ Андроника Романова «Родина» (№ 5, 2018) с неожиданным поворотом сюжета. Или весьма острые рассказы Кирилла Лодыгина (№ 3, 2018), из которых можно делать социопсихологические выводы о критических (мягко говоря) настроениях в обществе: вот, например, как описываются кандидаты избирательной кампании: «День вручения удостоверений. Большой зал, заполненный мужиками в костюмах и при галстуках. Мужики в основном безобразные, раздувшиеся, брюхатые и красномордые. Костюмы и галстуки по большей части дорогие». Дебютные рассказы Халстрем Астрид (№ 1, 2019) тоже вполне посюсторонние.
Ещё один вариант: реалистическая проза с элементом лёгкой мистики, подающейся с долей сомнения – а не привиделось ли: такова повесть Юрия Фанкина «Соловьём залётным» (№ 5, 2018) – ностальгия о юности прошедшей. Характеры двух пожилых друзей живые, хороши их диалоги, странная ритуальная прогулка к могиле девушки освещает образы с иной стороны – романтической. Рассказ-характер «Тоска смертная» Марины Рябоченко (№ 1, 2019) тоже имеет неожиданный ракурс: зарубежная жизнь русских эмигрантов последней волны лишается ореола и предстаёт как «скука смертная». Здесь выявляется и ещё одна черта журнала «Нижний Новгород»: представлен почти утерянный ныне рассказ-характер. Почему утерянный? Ну, во-первых, чтобы написать портрет и через него дать картину жизни, нужно оказаться больше своего персонажа, а не меньше или равным ему. Во-вторых, характер был как бы отменён постмодернизмом, и некоторые писатели, боясь прослыть ретроградами, этой отмене следуют, провозглашая главенство текста. Причём упуская из виду, что одно другое (текст и характер) не только не исключает, если посмотреть иначе, подойти глубже, но даже подразумевает: если жизнь – книга, текст, то личность – изначальный и необходимый элемент построения образа бытия, его буква... Несколько иначе скроены рассказы Олега Макоши (№ 4, 2018): не характер, а ситуация в их основе, показанная с иронией, за которой горечь от всепобеждающего абсурда обыденности: чеховский «Злоумышленник», написанный Зощенко, вдруг потерявшим от тоски чувство юмора. Тем не менее Олег Макоша автор запоминающийся.
«Чистых реалистов» в журнале много: Дмитрий Лагутин («Ида», «Гнездо», № 4, 2018), Татьяна Панкратова («Вовка» № 5, 2018), Михаил Чижов («Обманул», № 5, 2018), Юрий Бабин (рассказы, № 1, 2019), Елена Тулушева («Папа», № 5, 2018), Лев Гуревич («Чардаш Монти», № 5, 2018) и другие. Главное, на мой взгляд, то, что журнал «Нижний Новгород» возвращает жанру рассказа его корневое классическое значение: чаще всего писатель здесь именно рассказчик. Истории порой граничат с бывальщиной, как мастерский «Конец резидента» Павла Крусанова (№ 1, 2019), а иногда превращаются почти что в быличку. Таково занимательное повествование про фольклориста, причём как раз собирателя быличек (Александр и Сергей Юдины «Курьи ноги», № 5, 2018), записывающего их у трёх старух, которые, как выяснилось, давно отошли в мир иной. В своём романе «Свет знобящий» (№ 1, 2019) Андрей Иудин, создавая атмосферу сюрреалистичности, сгущая эсхатологические знаки, не скрывает аллюзий с компьютерной игрой, вспоминается и Андрей Тарковский, но без его образности, и Пелевин, но без интеллектуальной социальной сатиры. Читатель, несомненно, захочет прочесть продолжение и узнать, чем все эти переходы героя с уровня на уровень закончатся... Любопытно строит сюжет Владимир Климычев («Плагиат», № 5, 2018): рассказчик придумывает рок-звезду и, вступив с ней в контакт через осознаваемые сновидения, вдруг получает неожиданный результат: звезду обвиняют в плагиате. Власть воображения становится настолько сильной, что герою (рассказчику) с большим трудом удаётся от неё освободиться: «Сложной техникой загрузки снов, конкретными событиями и предметами я когда-то овладел, но теперь моя судьба зависела от умения останавливать непроизвольную работу разыгравшегося воображения». В результате всех этих метаморфоз у героя спасительный инсайт, открывший ему, что «дороже обычной жизни ничего нет». Денис Липатов («Наследники Шамбалы» № 5, 2018) соединяет юмор и эзотерику, и опять же – как в рассказах Олега Рябова – даёт неожиданный поворот сюжета в конце. Вообще, способность удивить (а иногда и поразить) читателя неожиданным поворотом событий журнал очень ценит: у Александра Пономарёва в «Охоте на призрака» (№ 3, 2018) невидимым противником российских военных оказывается... старая горянка, бывшая спортсменка, чемпионка СССР. И что хорошо в рассказе – она вызывает невольное уважение, а российский парень, догадавшийся, кто на самом деле неуловимый «призрак»-мститель – сочувствие. Со страниц журнала встают и тени Великой Отечественной войны в рассказах Елены Оносовской, Людмилы Тобольской, Андрея Евсеенко, Бориса Бартфельда, Катерины Крупновой.
Ещё дальше в глубину времени уводит читателя Елена Крюкова: её «Мавзолей» (№ 4, 2018) – отрывок из нового романа «Побег», как можно догадаться из названия, о возведении мавзолея на Красной площади, а Светлана Чураева создаёт «Апокриф о Павле» (№ 3, 2018), основная мысль которого – без любви произнесённое слово любви – лишь «медь звенящая или кимвал звучащий». «Мавзолей» Елены Крюковой отличается ещё и стилистикой от общего фона журнала, не тяготеющего к орнаментальной и экспрессионистской технике: для образной прозы Е. Крюковой, известной и как поэт, очень важна именно чистая изобразительность, стиль её нестандартный – экспрессивное и динамичное наращивание цветных мазков: «Рабочие то сбивались в густую толпу, толпа изрыгала ругань и смех, то опять чёрным горохом рассыпались по площади»; «Гробницу затягивало инеем. Внутри у неё уже сгущалось будущее. (...) Оно было чёрно-красным, цвета ада». Движение текста создают короткие фразы, связывающиеся в единую яркую «филоновскую» картину общей символикой и сквозной остросоциальной линией.
Есть в журнале и новые черты: в прозу и поэзию робко заглядывает изгнанный из мейнстрима романтизм. И не опускающий псевдоромантизм криминального толка, как в ТВ сериалах, а возвышающий. И открывают ему двери – что очень знаково – чаще новые авторы. В журнале «Нижний Новгород» это не только поэты (Евгений Семечев и другие), но и прозаики, к примеру, Святослав Егельский («Музыка их детей», № 5, 2018), Павел Тихонов: «Пищали ветки в костре, шумело море, играла музыка и была – ночь (...) это вечное для каждого своё. И каждый должен его найти» («Ночные странники» (№ 5, 2018). Не сама ли русская литература начинает оттеснять на обочину чёрные циничные краски разуверившихся и травмированных сначала ложью лозунгов, потом крушением, затем жёсткой несправедливостью эпохи перемен, и, стремясь возвысить, а не опустить, возвращает в литературу самые главные (а возможно – единственные) признаки человека: совесть и сострадание? Катерина Крупнова в рассказе «С любовью, пепел» (№ 3, 2018) доносит до читателя голос погибшего на фронте Великой Отечественной. В другом рассказе, не опасаясь обвинений в приверженности простым ценностям, Крупнова искренне говорит о счастье: «это свет, тихий, ровный (...) Это добро. Это любовь». Да, литература должна быть стилистически свободной и освобождённой от навязанных директив, запрещающих видеть тени на всех уровнях бытия, но – не свободной – от человека. Провозглашая доминанту слов, сводя автора только к функции литературного процесса, то есть фактически отменяя Автора того Слова, что было в Начале, человек отменяет и самого себя. В этом можно увидеть некий жертвенный акт, ритуальный духовный суицид, совершаемый ради обретения гипотетического сверхсмысла. Но не менее гипотетическая тема – постмодернизм как необходимое культурологическое жертвоприношение – выходит за рамки данного обзора. Тем более что журнал «Нижний Новгород» от этой темы далёк. Это не плюс и не минус, а просто констатация факта: прозу, которая может оттолкнуть читателя как бы нечитабельностью, неважно – талантливой или бездарной – «Нижний Новгород» обходит стороной, ориентируясь на русскую классику и, как я выше уже заметила, на удержание интереса читателя. При таком подходе появляется зона риска: можно скатиться на уровень качественного массового чтива. Впрочем, журнал, понимая это, подстраховался, выделив отдельную рубрику для анонса новых книг, некоторые из них как раз в аналогичную продукцию могут попасть. И причина таких публикаций понятна: так повсеместно героически пытается сохраниться «толстый» журнал как крайне важный феномен российской словесной культуры, загнанной эпохой бизнеса в «красный уголок» хобби постыдной безгонорарной или микрогонорарной политикой (об этом же пишет Роман Сенчин, № 5, 2018). И конечно, чиновничьим отрицанием писателя как профессионала-деятеля культуры. Очень ценно, что журнал «Нижний Новгород» рождён и поддерживается Нижегородским министерством культуры, но, к сожалению, на гонорары денег пока не найдено. То есть дворник, подметающий двор министерства, или мастер, меняющий цилиндр в замке на двери чиновника, важнее для города, чем культурный вклад в историю Нижнего Новгорода, к примеру, Валерии Белоноговой («Пушкин идёт по Покровке», № 4, 2018)? «Велика вероятность, что Пушкин заходил в Дворянское собрание, – пишет она, – которое располагалось напротив губернаторского дома через улицу. Это одно из самых красивых и сохранившихся в строго классицистическом виде каменных сооружений-свидетелей пушкинской эпохи. Оно и сейчас в целости (это Дом культуры им. Я.М. Свердлова)». Вот он – символ отношения к русской истории и культуре. Так и на некоторых нижегородских мраморных надгробиях советского начальства 20–30-х годов из-под их фамилий проступают другие: дореволюционных почётных граждан и дворян, возможно, знавших и любивших Пушкина. Впрочем, как написал Евгений Эрастов (№ 4, 2018):
В стране нувориша и хама
Не стоит пенять на судьбу.
Настоящий писатель во все времена служит литературе, в каком бы загоне она ни находилась, потому что ведом своей миссией: «Вечное Небо окормляет и вдохновляет (...) и, кто знает, может быть, гениальный Моцарт, сам того не ведая, играл по небесным нотам...» (Юрий Фанкин, «Соловьём залётным», № 5, 2018). И поэзия, которая, казалось, в 90-е годы, оскудев, уходит из России, в ней не просто сохранилась, но, что удивительно, даже стала богаче. К стихам большинство журналов подходит вольно, признавая среди читателей и любителей классической силлаботоники, лучшие образцы которой сохраняют уникальность русской поэзии, и приверженцев верлибра, сближающего поэзию с прозой. «Нижний Новгород» экстремального авангарда сторонится (возможно, на нижегородских берегах он не приживается, уплывая в журнал «Волга»), и, хотя к новшествам поэтической стилистики относится без предубеждений, всё-таки явно отдаёт предпочтение традиционной поэтике. В журнале опубликованы стихи известного казахского поэта и режиссёра Бахытжана Канапьянова:
И птичьим крылом я ладони сложу – и линию жизни
Вижу в ладони – будто с рожденья храню нить Ариадны.
Фольклорно-плясовые Геннадия Ёмкина, медитативные – Юрия Ряшенцева:
Лишь пёрышко из царского наряда
над курами летает и доныне,
да петушок невзрачный не без яда
толкует что-то о пустой гордыне.
Горькие, публицистические – Александра Боброва, лирические – Владимира Гофмана, страстные – Дианы Кан, а также подборки Софьи Александровой, Владимира Болохова, Эльвиры Куклиной, Ивана Александровского, Петра Родина, Игоря Чурдалёва, Людмилы Ефремовой, Михаила Песина, Елены Крюковой, Софии Максимычевой, Андрея Дмитриева, Дмитрия Ларионова, Екатерины Солдатенко и наиболее ярких, по мнению редакции, участников V межрегионального Слёта молодых литераторов (А. Сеничевой, Н. Красюковой, И. Батарёвой). Интересны переводы «Из древнекитайской поэзии» Алёны Алексеевой:
Тучи рассеялись, чистое небо, свет разливает луна,
Долго смотрю, возвращаюсь в покои, в саду простояв допоздна.
Ветер в окно, и циновка остыла, разве смогу уснуть?
Скоро светильник погаснет совсем. Осенняя ночь длинна.
(Бо Цзюйи)
В № 1, 2019 представлены поэтические подборки Елены Крюковой (Нижний Новгород), Надежды Князевой, поэтессы из Арзамаса, Евгения Степанова, известного московского писателя, издателя, Татьяны Кадниковой, живущей в г. Заречном Пензенской области, Валерия Сухова (Пенза), а также стихи, посвящённые 100-летию со дня рождения Александра Люкина, и поэтический венок – Борису Корнилову. Постоянная рубрика журнала – «Стихи по кругу».
Из современных литературных проблем, которые поднимает журнал в этих четырёх номерах, можно выделить две: о месте пародиста в литературном процессе – статья известного исследователя литературных сатирических жанров Эдуарда Кузнецова (№ 1, 2018) посвящена творчеству нижегородского пародиста Николая Симонова. Темы пародии касается и Валерий Румянцев (№ 4, 2018). Если говорить не только о пародии, но о сатире вообще, то упадок интеллектуальной сатиры всегда отражает неблагополучие: страх рефлексии как личной, так и социальной.
И, на мой взгляд, вторая важная тема – этическая сторона литературоведения – поднятая прозаиком и редактором Евгением Шишкиным (№ 5, 2018). Не задевая главного (и спорного) ядра статьи Шишкина об авторстве стихотворения, обычно относимого к творчеству М. Лермонтова, считаю важным поднятый Шишкиным другой вопрос – о защите писателя, о неприкосновенности личного архива: «Литературоведы подчас безжалостно «лезут» в личную жизнь, в сокровенную переписку писателя, в его интимные, «недоступные для чужих глаз» места, в постель его, в конце-то концов... А кто им это позволял?» Евгений Шишкин приводит в пример Ивана Александровича Гончарова, который «умолял в духовном завещании, чтобы после смерти не трогали и не печатали его личную переписку...» Кто бы Гончарова послушал, особенно сейчас, при нынешнем эксгибиоционизме (вспомним умное слово Эллочки из «Двенадцати стульев») интернет-цивилизации, когда «всё на продажу» (давний пророческий диагноз А. Вайды)! Но послушать бы надо. Ведь не личный сор классика остаётся, а им созданное. «Книги доносят до нас свет и жар другой жизни, связывая поколения, и потому-то мы не умираем с каждой смертью, прирастая любой жизнью» (Юрий Буйда, № 4, 2018).
Журнал – та же книга.
Нужно ли делать иной вывод, читая «Нижний Новгород», кроме главного: сохранение «толстых» литературных журналов не только московских и петербургских, но и региональных – необходимо: такие журналы создают областной культурный слой, в который легко вписываются и мастера слова из других городов и даже стран, не давая местной культуре замыкаться на самой себе. К примеру, в № 4, 2018 опубликовано интервью с Мамедом Исмаилом, Турция, в № 1, 2019 статья Германа Садулаева, в № 4, 2018 светлый очерк Михаила Тарковского и так далее. Так, говоря языком поэзии, сохраняется
Из недр ночных встающий свет,
Невыразимое, земное.
Чью суть не всем дано постичь,
И если речь – в ней ключ и клич,
А может, самое родное.
(Вл. Алейников, № 1, 2019)
И конечно, таинственное «искрение неясного значенья» (Марина Кулакова, № 1, 2019) редкого, но подлинного таланта, которому войти в литературу не поможет окололитературный PR-бизнес, опасные черты которого замечены Андреем Рудалёвым (№ 4, 2018), а поможет литературный журнал.