Евгений Чигрин – лауреат многих литературных премий, участник российских и международных фестивалей, поэт, стихи которого переводились на европейские и восточные языки. О книгах Евгения Чигрина писали Евгений Рейн, Андрей Битов, Павел Басинский и многие другие – и все с нескрываемым удовольствием от соприкосновения с особым поэтическим миром, выстроенным и выстраданным Чигриным: «память сердца, что рассудка глубже» преобразилась в алхимическом тигле воображения и стала вдохновением. Это мир стойкой верности поэзии в прошедшие «года глухие» и рискованного поэтического погружения в пограничный слой между пределом человеческого существования и беспредельностью человеческой души, способной путешествовать во времени и в пространстве.
Именно такой путешественник, стихотворный странник, паломник рифмы, скиталец метафор Евгений Чигрин, по-детски влюблённый в экзотику и ощущающий за спиной дыхание сивилл, превращающий подмосковный снег в пески Сахары, соединивший мифологию и современную языковую мозаичность. Поэт, которо му «стихами видятся миры», «друг облаков, хранитель изумруда», балансирующий на музыкальной струне созвучий между иллюзией и реальностью, между ускользающими гоголевскими тенями и осязаемой тканью дня, между инфернальной романтикой и светлым «стилем Бога».
В длинной-длинной очереди утром
Мыслящий тростник стоял за чудом.
Много лет стоял он: ничего
Не случилось, кроме представленья
Ракурсов, событий мелкотемья...
Только в буквах-книжках волшебство.
Мария Бушуева
После боя с теменью
Евгений Чигрин
Поэт, эссеист, автор семи книг стихотворений. Публиковался во многих литературных журналах, в европейских и российских антологиях. Стихи переведены на европейские и восточные языки. Лауреат премии Центрального федерального округа России (администрации Президента РФ) в области литературы и искусства (2012), Международной премии имени Арсения и Андрея Тарковских (2013), Горьковской литературной премии в поэтической номинации (2014), Всероссийской литературной премии имени Павла Бажова (2014), общенациональной премии «Золотой Дельвиг» за верность Слову и Отечеству (2016) и областной Оренбургской премии имени Сергея Аксакова (2017). Награждён несколькими медалями, в том числе медалями Константина Симонова (Россия, 2012) и Николая Гоголя (Украина, 2014). Участник российских и международных литературных фестивалей и книжных ярмарок: в Канаде, Польше, Индии, Украине, Армении, Чехии, Сербии, Македонии и др. На иностранных языках книги Е. Чигрина выходили в Польше, Украине, Сербии. Составитель антологии «Московский год поэзии» и книги «Портрет поздней империи» (памяти Андрея Битова).
* * *
«…А тот, кто умер, снова ищет тело», –
Сказала ты и крылышки надела,
И вылетела в первое окно.
Расплылся сумрак мятою вороной,
Монах с клюкою показался сонный,
Закрыл собой распахнутое дно
Шестой реки Аида: сновиденье
Такую видит в матовом подземье:
Не понарошку демоны живут.
А ночь нежна ленивою постелью,
Не так ли, Фицджерaльд?
Какому кхмеру
Открыть глаза – видения убьют.
Ты улетела в первое… жива ли?
В небесном мире ангелы щелчками
Сбивают монструозных малышей:
Близнята так похожи на папашу, –
Какой иголкой к вашему пейзажу
Кошмарик в рисовалке миражей
Пришпилить, а? Не умерла, не умер?..
Окраска ночи –
оберштурмбаннфюрер:
В проявке демон сущий Айсман Курт.
Всё в беспорядке: в космосе и дома,
У ангела от вечности саркома,
А в горлышке ангина и абсурд.
Ландшафты сновидений, ветки совьи,
Обмякшие от точной пули дрофы:
Впадаю в сны, а – подхожу к черте,
В которую стучатся волны Леты
И бьются в дебаркадер Яндекс-ленты,
Но нет о крылышкующей вестей.
* * *
Трепыхнётся в могиле живой,
Полетает над городом мёртвый,
Под фарфоровой (вышла) луной –
Точно сыр полутвёрдый.
Не смотри, говорила она,
В жёлтый ад неадамовых яблок,
Души – демоны тянут до дна,
Распухают и набок.
Не смотри, позабудешь меня,
Поменяешь на сущности мрака,
Дальше – больше: пойдёт мельтешня
С метастазами страха.
Слишком много обещано нам,
Было – сплыло на глобусе счастья,
А вчера-то мне снился Адам
И звериная каста,
И ещё этот самый, ну как? –
Змей с лицом переменчивой Евы,
Пятна ада на белых руках…
Колоритные дебри.
Ты не слушай. (Абсурд, чепуха.)
Пролети над чудовищной бездной
До того, как пробьёт петуха
Обратиться в чудесный
Крик предутренний…
Помню, как ты,
У киношки меня поджидая,
Эндемичные спутал сады
С колокольчиком рая.
* * *
Не демон и не ангел, кто-то третий,
Из третьей сферы, если на круги
Разбить миры, мне говорит: ну где ты?
Запудривая полночью мозги.
А я припоминаю тех, кто жили,
Как ласточки с безумием в глазах,
Встречались. Пили. Что-то говорили,
Топили смыслы в разных пустяках.
Сынок Эреба, Бабушка с косою,
Возможно, сам кинжальный Азраил
Сравняли вас с потусторонней мглою.
Ещё не всех, осталось на гарнир, –
Сказал из двери выходящий некто
(Кому-то дверь, кому-то ревенант*),
Склубившийся из призрачного спектра,
Не больше метра, в общем, не гигант.
Я не заговорился: из фантома
Шагнул фантом (такой же бес в шкафу),
Откроет рот – там огненная домна
Сжигает элизийскую инфу…
В квартире сфера из неуловимых
Миров соткалась: адский филиал;
В трельяже насмехается алхимик,
Тряся башкой. Мозаика-кошмар
Вдруг начинает надо мной вращаться,
И в этом «вдруг» ещё не Танат, но –
Сигнал оттуда: нужно возвращаться,
Такое вот аидово кино.
*Фантом, призрак.
* * *
В июле тридцать третьего числа,
Когда и сновиденья от тепла
Сбежали бы, но кто-то выше против,
Входило солнце с головою Ра,
От счастья задыхалась детвора
И нищий пел (прекрасен и уродлив).
А вечером мрачнели облака,
Тянулась к жизни мальчика рука,
Что жил как будто никого на свете…
В том мире безотцовщины, где нить,
Едва родился, а уже не сшить:
Глотай грозу, купай в ладонях ветер,
Когда ночами кубовый колдун
Выносит тело из таких лакун,
Что вспомнишь
с длинным носом человека.
Сработает инстинкт: захлопнешь том,
Карпатский чёрт на молнии верхом…
…На простыне застиранной прореха.
Всё прочее виднеется едва,
Синеют травы, падает сова
Воображенья. На подушке метки
От зловидений остаются. Тьма –
Дотронешься, но не сойдёшь с ума
В зашторенной не ведьмаками клетке.
Последнее дело Мориарти
I
В тоскливый день профессор Мориарти
Присел за стол, откупорил бутыль
Густого бренди. Дело было в марте,
Вилась метель, как будто бы Сибирь
Срывала ноты с грифа скрипки Холмса.
«Всех самоучек нужно расстрелять», –
Подумал Джеймс. Дымилась папироса,
Осталась не разобрана кровать
II
В его простом и холостяцком флэте.
Он сидя спал, и виделось во сне,
Как детектив взрывается в карете,
Сгорает в остропламенном огне,
Как в голове любителя загадок
Ещё живёт, но – умирает мозг…
Картины смерти всем музеем Прадо –
То Младший Брейгель, то алхимик Босх –
III
Вытягивают из глазниц и тлена.
Чудовища смеются трупом над.
Профессору приятна эта сцена…
«Перемотай видение назад
И повтори для лучших Вельзевула
Собратьев, друг…» – кому он говорил?
Всё прочее абсурд, литература,
Весь в бабочках кровавых антимир.
IV
«Да, детектив, двойник твой,
доппельгангер –
Всё это я, одной мы крови, брат,
Всегда в тебе, как тёмный допинг-ангел,
Блуждающий по синим венам ад.
Мы вместе в этом и в другом, я верю,
Пребудем мире, там поговорим.
Твой дух, ищейка, прячется за дверью?»
…Перевернусь, опять Иероним,
V
И красный перец чили сыпет Брейгель,
И на холсте лисой встаёт закат,
Архангела и монстра на скамейке
Показывает, поднимая над
Эксцентриком и блюдом с поросёнком
(Во рту у хрюши зеленеет чёрт,
Возможно, кот),
попробовать девчонкам
Он предлагал и задом наперёд
VI
Вставал, кусал железо* с продолженьем,
Жениться под метлою** предлагал,
Животных бестиария печеньем
Кормил с руки и тем ошеломлял!
…Над Ватсоном глумился математик
И пил ирландский выдержанный… Сны
Клешнёй обиняков замысловатых
К рассвету были более сложны…
* Беззастенчиво врать (фламандская пословица XVI века).
** Сожительство без брака (фламандская пословица XVI века).
VII
Киднеппинги-виденья,
фильмы-кражи
Смотрели Джеймсу в жадные глаза:
Весь Скотленд-Ярд
был только тигр бумажный,
Не то был Холмс, которого нельзя
Убить элементарно! Но – победа
Маячила… (заряжен пистолет –
Подарок одного авторитета),
Менялся в окнах дома
мутный спектр.
VIII
…Теперь финал
в туманном стиле Бога,
Глядит с аэроплана Конан Дойл:
Два ангела, курнувшие немного,
Поют: «Какая боль, какая боль!»
Медийный сыщик
и профессор в бездну
Летят, как птицы,
только крыльев без.
Шум водопада продолжает песню
Швейцарских мест.
* * *
Ты тоже был чудовищем по сути:
Учился плохо, выбиваться в люди
Не силился, читал запоем сны,
Где борхесы ходили в кортасaры,
Плохие вина пили, как нектары…
Косить под дурака в любые дни
Ты наловчился в жалкой глухомани –
То мнил себя шпионом на экране,
То частью экспедиции в Габон…
Колдун из синей книги в синем виде
Выкатывался… а училка: «Выйди
Из класса вон – позор и охламон», –
Вопила, как на сцене
Дженис Джоплин,
Ты был никем, да и сейчас ты гоблин,
В карманах от жилетки рукава…
Зайдёшь в подземье:
Бабушка-страшилка
Покажет фейс – проклятие! –
училка!
Дым из ушей, на голове сова
В крови детей,
да ладно-ладно, мальчик…
Ты постарел: про это верный чайник
Не раз свистел потрёпанной душе.
Что изменилось? Чаще стал в аптеку
Дверь открывать.
Не склонишь жизнь к ремейку,
И поздно ехать к доктору Гаше*.
* Поль-Фердинанд Гаше (1828–1909) – последний французский врач, лечивший Винсента Ван Гога.
* * *
После смерти твоей ли, моей
Никогда мы не вспомним, что жили,
В сновиденьях ловили чертей
На черте, за которой курили
Два-три призрака, что состоят
У бабищи с косой на посылках,
Утром «мутят», как Борджиа, яд,
Самым умным разносят в бутылках.
Слышен хохот их пьяных коллег:
И в чистилище в ходе пирушки,
Коль захочешь попробовать crack –
Принесут в лучшем виде Петрушки.
И незримо друг в друга войдут
На ногах аллегории глюки,
Слепят с массой извилин абсурд,
Здравствуй, улица Вязов и Крюгер!
Сны сойдутся на страшных мечах –
Вот мечей только нам не хватало.
Кто-то в чёрном прошёл на понтах,
И бесшумных видений не стало…
…Если буду заброшен в Аид,
Не хочу, чтоб стояла ты рядом.
В тех краях никого не простит
Сердце, что – перемечено адом.
* * *
После схватки с ведьмами
Муми-тролль
Ощущает, что постарел. Тупик.
Снегопад давно потерял контроль,
Золотой фонарь нацепил парик…
После взглядов фурий, других змеюк,
Похорон Снусмумрика подустал,
Вот и смотрит чаще всего на юг,
Там когда-то с музыкой отдыхал.
После боя с теменью в голове
Остаётся аспида взгляд пустой,
Что ещё? Не спрашивай. На софе
Закемарил правильный наш герой
В Муми-доме, дом окружают сны,
Постаревший тролль говорит Ему:
Мы в быту бывали подчас смешны,
А теперь приходится самому
Защищать покой,
Ты там слышишь, нет?
Говорю Тебе, не в мультфильме я.
…Кем размётан снег,
кем оставлен свет?
В чей домашний кров
заползла змея?
Сколько биться мне Ты ещё велишь?
Старикам, как есть, отдыхать пора,
В сновидениях много лунных крыш,
Под которыми жизнь ещё тверда.
С добротою снег размешай нам, Бог,
Распечатай свет, заслони луну.
Я Твоих врагов победить не смог.
Но, как мог, ходил на Твою войну.
* * *
Что мне завтра, когда под Селеной
Жук-олень, пролетая, – разбился,
И Борей захлебнулся в смятенной,
Крепкой ноте в трёх метрах от пирса.
И река заворочалась пеной,
Не заплакал, но вытеснил воздух
Старый призрак с игрушкой-гиеной,
Притворяясь при сумрачных звёздах.
Тем, кого я узнаю едва ли.
Рваной шторой навесилась туча
Над рекой цвета тёмной эмали…
Загадай – и фантазия щучья
Не случится, так скрипнет калиткой,
За которой в бессмертье возможно
Забрести с виноватой улыбкой:
Вот граница, а вот вам таможня.
* * *
…Вот-вот и Дева передаст ключи
Мальчишке октябрю – шпане и ветру.
Снимает солнце старые очки
И щурится на маленькую вербу,
На облака: вот облако-гепард,
Вот лисий хвост, а вот ушастый ёжик.
Не спрашивай, куда они летят,
Глотай свой кофе,
кушай мятный коржик.
ЦИТАТНИК
Прорыв к реальности мифа
– Поэзия Евгения Чигрина помимо самобытности ещё и сфокусировала в себе традицию, которая у нас прежде витала в воздухе, но была размыта. Я имею в виду нашу лирику, непосредственно предшествующую Серебряному веку времён расцвета.
Для стихотворений Чигрина характерны тактичная деформация образа, экзистенциальная рефлексия и неустанное культурное бдение лирического героя.
Юрий Кублановский, поэт
– Богатейшая просодия стихотворений Евгения Чигрина – разнообъёмна и абсолютно музыкальна. Поэт естественно сочетает традиционализм с модернизмом – так, как это делали его великие предшественники из Серебряного и постсеребряного веков. Сложный характер поэтической интенции определяет в целом стереоскопический характер и просодии, и концептуально-смыслового содержания стихотворений этого, несомненно, уникального поэта.
Юрий Казарин, поэт
– Поэзия Евгения Чигрина мистична, с какой бы фактурой она ни работала. Она полна видений, сновидений, прозрений и фантасмагорий. В ней властвуют неведомые силы, носящие разные имена, временами мир настолько одержим ими, что даже снег «слетает с катушек», а ветра «бьются в эпилепсии». Стилем поэта управляют те же страсти, смешивающие языки разных культур и эпох. Главное событие в этой поэзии – прорыв к высшей реальности мифа, для которой не писаны культурные границы. Это мир, в котором вечный «старый рыцарь» бросает вызов не менее вечному «монстру», а одна из сестёр-мойр до сих пор определяет судьбы людей.
Владимир Козлов, поэт, главный редактор журнала Prosodia
Неисцелимые
Курит В. Ходасевич,
Поплавский плывёт за буйками…
Лепрозорий встаёт с петухами в колониях жарких.
Колокольчик с другим колокольчиком
только на «ты».
Просыпается Лазарь Святой,
чтоб кормить этих жалких,
Этих сильных: в глазах расцветают пустые цветы.
Забирают у девочки бедной здорового сына:
К островному посту Спиналонга* приплыл катерок.
В небе синего – пропасть,
закатного много жасмина,
В бледно-розовом облаке прячется греческий бог.
Прокажённые смотрят на мир не твоими глазами,
Что им птицы метафор и ящеры метаморфоз?
Курит В. Ходасевич,
Поплавский плывёт за буйками…
Ангел мятую розу на каменный берег принёс.
Прокажённые видят любовь не твоими глазами,
Что им праздник метафор, животные метаморфоз?
Курит В. Ходасевич, Поплавского метит стихами
Божий Дух или демон, кто больше в Борисе пророс?
Почему Б. Поплавский плывёт за буйками? Не знаю.
Да и сам Ходасевич какого хераскова тут?
Так и тянется адский стишок к виноградному раю,
Там грехи отпускают, и солнце к столу подают.
…Эксцентричный дурак всё расскажет,
конечно, случайно,
Прокажённые спят: видят жизни другой оборот.
Докурил Ходасевич... На пасеке необычайной
Б. Поплавский в аду собирает поэзии мёд.
* Остров, на котором существовала больница для прокажённых.
* * *
В пятом, шестом ли, десятом, двенадцатом сне
Старый знакомый советовал: не выходи
Ни за стихами, что тупо сгорают в огне,
Ни за огнями из грустных сердец. Погляди,
Как их костёр оплетает, полена в огонь
Серый привратник гадеса бросает смеясь,
А за окном беспризорный ребёнок ладонь
Тянет за чудом, в котором, как в сказке, пропасть
Можно не в шутку, когда он и сам Муми-тролль –
Маленький зверь, потерявшийся в трудных местах.
Ветер вдыхает кошмар, выдыхает бемоль,
А на поверку выходит иголкой в мозгах.
Маленький тролль...
Где-то слышится выстрел: баба́х!
Где твоя мама? И сам я без мамы давно.
Так мы и смотрим в неясных до боли мирах
Белый арт-хаус: в снежинках и мраке кино.
Тут и сказать бы: о чём эта лента, о чём?
Выйти из дома, ребёнка от стужи спасти,
Вымести вьюгу метёлкой, разжиться огнём,
Призраков ночи смахнуть до последней звезды.
Поздравляем Евгения Михайловича Чигрина с 60-летием! Крепкого здоровья, благодарных читателей и новых строк!