Кто вы, отечества отцы?

«ЛГ» публикует материал, который представляется, с одной стороны, спорным, с другой – весьма актуальным, учитывая предстоящие выборы в Государственную думу и широкую общественную дискуссию о роли элиты в жизни страны.

Маленькие большие люди

Если вспомнить времена распада СССР, то не стоит забывать, что «отечества отцы» не бросились тогда спасать большую страну, никто не воззвал к борьбе. Наши «большие» люди оказались тогда маленькими. Что это значит?

И что это такое – маленький человек? Думаю, это человек сугубо бытовой. Его кругозор – семейного масштаба, он что-то делает, чтоб заработать на улучшение личного быта, на красивый домик, устройство детей. Его хата всегда с краю, а рубашка ближе к телу. Работа – безразлично, слесаря или министра – всегда средство достижения бытового комфорта. По-другому и не может быть у того, чей кругозор ограничен домашним кругом. Если где-то предлагают за работу больше денег и лучший быт – он немедленно туда. Это про него: «Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше».

Большой человек – это тот, кто ощущает ответственность за положение вещей в масштабе страны или хотя бы города. Заглавие известного советского романа «Я отвечаю за всё» описывает самоощущение большого человека. Таких людей среди нашего истеблишмента в конце 1980–1990-х не нашлось, по крайней мере в значимых количествах. Чтобы понять, почему так случилось, вспомним, откуда взялась советская элита.

«Вышли мы все из народа...»

После революции 1917 года у нас было реализовано настоящее народовластие – наверное, впервые в истории человечества. К власти пришли простые люди. И так продолжалось от начала до конца советской власти. Никакого заточенного под власть правящего слоя (сословия) сначала не было, а потом – не образовалось. Дети властных родителей редко становились людьми власти. При советской системе путь наверх был открыт для простого парня из любой, в том числе из рабочекрестьянской семьи: через комсомол, оттуда в партийные органы или на другую руководящую работу. Процесс этот, на мой взгляд, точно представил писатель Юрий Поляков в повести «Апофегей».

Именно эти люди, поднявшиеся от станка и сохи (имевшие притом определённые навыки и заслуги), «слили» СССР с потрохами. Выходит, основывать высший слой на способности пробиться – заранее обрекать его на некачественность.

«Близость к солнцу»

Второй вариант властного отбора – наличие более-менее фиксированного руководящего слоя, из которого по преимуществу черпается смена руководителей. Такой порядок противоречит угнездившимся в наших головах догмам и общим местам, но не слишком противоречит задачам управления обществом. На мой взгляд, он более способствует меритократии, т.е. нахождению и выдвижению тех, кого Карлейль называл «able men» (способные люди), чем система, при которой кадры пробиваются преимущественно из низов.

Наличие особого сословия людей чести – защитников общества и его руководителей, которые отождествляют себя со страной, – огромное конкурентное преимущество любой страны по сравнению с той, у которой этого слоя нет. Таких людей можно победить, но нельзя перекупить за три копейки. А отождествлять себя со страной они будут с большей вероятностью, чем пробившиеся простолюдины.

Понимаю, меня начнут упрекать. Но мысль эта не нова. Например, в романе «Анна Каренина» есть персонаж – молодой генерал Серпуховской, соученик Вронского по Пажескому корпусу. Он вернулся из Средней Азии, которую Россия тогда присоединяла, с настоящей войны, готовится к государственному поприщу и желает привлечь друга.

«–...Нужна партия власти людей независимых, как ты и я.

– Но почему же, – Вронский назвал несколько имеющих власть людей. – Но почему же они не независимые люди?

– Только потому, что у них нет или не было от рождения независимости состояния, не было имени, не было той близости к солнцу, в которой мы родились. Их можно купить или деньгами, или лаской. И чтоб им держаться, им надо выдумывать направление. И они проводят какую-нибудь мысль, направление, в которое сами не верят, которое делает зло; и всё это направление есть только средство иметь казённый дом и столько-то жалованья. Cela n'est pas plus fin que ca, когда поглядишь в их карты. Может быть, я хуже, глупее их, хотя я не вижу, почему я должен быть хуже их. Но у меня есть уже наверное одно важное преимущество, то, что нас труднее купить. И такие люди более чем когда-нибудь нужны».

В этих словах много правды. Люди, выросшие в достатке и имеющие неотъемлемое, врождённое высокое положение в обществе и ощущающие его как что-то естественное («в близости к солнцу»), а не то, что следует добывать и завоёвывать, мыслят и действуют иначе, чем те, что карабкаются по социальной лестнице, обдирая локти. И купить или сбить с курса их гораздо труднее, чем парвеню.

Мысль, что предложить можно любому и он поведётся (денег и всяких жизненных благ много не бывает, и кто дорвётся, тот ненасытен), – ошибочна. Это хамская мысль. Хапают ненасытно именно те, кто долго, подчас поколениями, этого не имел и мечтал иметь. Что-то вроде того, как наши туристы в гостиницах all inclusive нередко набирают еды в разы больше, чем могут поглотить. Эта психология скудости вошла в плоть и кровь – её никакими детоксами не выведешь. По крайней мере, в этом поколении. Ещё это ощущение мимолётности «прухи»: не схватишь нынче – потом не будет.

А вот польский мелкопоместный дворянин Дзержинский в голодный год выкинул в окно пирожки, приготовленные любимой сестрой, узнав, что испечены они из муки, купленной у спекулянтов, с которыми он был назначен бороться. Это поведение аристократа.

Ничего не украл и выпускник Пажеского корпуса граф Игнатьев, который во время Первой мировой войны руководил размещением военных заказов во Франции и поставкой их в Россию, для чего на его имя во французские банки были вложены 225 млн рублей золотом. При первой возможности он вернул их – уже советскому правительству.

Известный историк Андрей Фурсов считает, что главный цивилизационный ресурс англосаксонского мира – его вековая аристократия. Она есть, кстати, и в германском мире. С этим можно спорить, но не лишне и задуматься.

Разделение труда

Наличие руководящего слоя, нацеленного на войну и государственное управление, было свойственно всем традиционным обществам. Это объясняется необходимостью разделения труда.

Сословие «стражей» (в идеальном государстве Платона), индоевропейских кшатриев или (что более привычно для нас) дворян имело привилегии, но их обязанностью было при надобности умереть за монарха и государство. Привилегии уравновешивались обязанностями. Несчастье русской истории в том, что в какой-то момент это равновесие было нарушено.

Почему дворяне не спасли страну от революции?

Да, наше дворянство не оказалось на высоте исторических задач. «Нужно признать, что дворянство нравственно и духовно пало у нас раньше, чем было низвергнуто революцией», – писал дворянин Николай Бердяев в книжке «Философия неравенства».

Особенно быстро происходит вырождение социальных групп, когда нарушается равновесие прав и обязанностей. Права без обязанностей развращают. Указ о вольности дворянской 1762 года, сделавший факультативной кшатрийскую обязанность дворянина – служить короне, привёл к многообразным и разрушительным последствиям. Прежде сословия были скреплены взаимными обязательствами: крестьяне обязаны были служить дворянам, поскольку дворяне служили царю. После Указа связь распалась. Помещики от скуки увлеклись французскими революционными идеями и вместо того, чтобы укреплять государство, стали расшатывать его несущие конструкции.

Как Сталин элиту создавал

Ленин и Сталин каждый в своё время были недовольны качеством советской элиты, хотя в её составе были самоотверженные до святости отдельные люди, но слоя не было. Ленин даже придумал для характеристики некоторых свойств красного дворянства словцо «комчванство», а защиту от уродств новодельной элиты видел в развитии рабочего контроля.

Сталин умел находить и приближать эффективных управленцев и специалистов. Но создать слой преданного и умелого «нового дворянства» ему в полной мере не удалось. Похоже, он думал над этой проблемой, искал решения.

Естественной «кузницей кадров» для него была Компартия. Говорят, Сталин мечтал превратить её во что-то подобное Ордену меченосцев, но мне кажется, его скорее вдохновляли стражи из государства Платона: не имеющие собственности слуги государства и защитники народа. Платон понимал соблазняющее и разлагающее влияние имущества: «А чуть только заведётся у них (у стражей. – Т.В.) собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и землевладельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками... и всё государство устремится к своей скорейшей гибели».

Сталинская номенклатура собственности не имела. Роскошные по тем временам квартиры и дачи принадлежали должности, а не человеку. При оставлении должности «богатство» исчезало.

Вопрос о том, можно ли создать устойчивое руководящее сословие, лишённое собственности, не ясен. Лично мне кажется, что нельзя предъявлять «неимущим» людям завышенные требования и ждать от них многого.

Мне думается, наследственное и традиционное высокое положение и стабильное материальное благополучие (то, что Вронский называл «близостью к солнцу») как раз и делает чрезмерное обогащение неинтересным – при определённом воспитании. Такие люди способны служить ради чести, а не ради прибытка. Пробившийся из низов гораздо легче соблазнится пятизвёздочным отелем или виллой.

Утверждают, что Сталин мыслил иметь всего 50 тысяч членов партии, из которых высшее руководство могло бы черпать кадры для управления страной. Безусловно, при их формировании должен был преобладать мотив труда и долга. Человек должен был пойти работать туда, куда посылала партия, делать то, что она приказывала, и с радостью умереть за неё как воплощение Родины, отсутствующего в их картине мира Бога, высшей справедливости и всего, что есть в мире лучшего и важного.

Такой взгляд на власть соответствует древнерусской традиции, которая рассматривала власть не как право, а как бремя и обязанность. Это соответствует известным словам Спасителя о служащем и возлежащем:

«...кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий – как служащий. 27 Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий» (Лк. 22: 26-27).

Да, новое дворянство могло возникнуть на базе Компартии. Дух нового руководящего слоя выражен в стихотворении А. Межирова «Коммунисты, вперёд!»:

Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
– Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!

«Коммунисты» здесь понимаются именно как элита общества, его аристократия, готовая на всё ради своей страны. На мой взгляд, к коммунистической идеологии в данном контексте это отношения не имеет.

В произведениях К. Симонова во многих героях выражен жертвенный аристократический дух:

Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен
Сына вперёд посылать.

Это мысль аристократическая, потому что большая жертва, а не большая жратва создаёт аристократа. Аристократичен труд и долг, а не привилегии и расслабон. Но обычно простолюдины склонны видеть в образе существования «высших» только их привилегии и «красивую жизнь».

Сталинская аристократия закалялась в борьбе, мужала в трудах и имела шанс стать в следующих поколениях теми, кто ведёт за собой народ и кто никогда бы не допустил позорных явлений «перестройки». Но исторический шанс был упущен.

О путях формирования нового руководящего слоя из партии размышлял итальянский политический философ Юлиус Эвола в работе «Фашизм: критика справа»:

«Политическая партия, необходимый орган движения в период борьбы и на переходном этапе, после прихода к власти и стабилизации не должна перерастать в «однопартийную» систему. Основной задачей должно стать создание Ордена, соучастника достоинства и авторитета, сосредоточенных в центре, на членов которого будут возложены некоторые из функций, свойственных в прежних традиционных режимах дворянству как политическому классу, занимающему ключевые позиции в государстве: в армии, на дипломатических должностях и т.п., предпосылкой чего служили суровая этика и особый образ жизни. Это ядро должно стать также хранителем и носителем идеи государства, а также не допустить «цезаристской» изоляции обладателя верховной власти».

Как ни парадоксально, в реальности с фашистской партией Италии случилось примерно то же, что и с КПСС: дублирование вертикалей власти – государственной и партийной.

Ещё одна важная мысль Эволы. Для того чтобы процесс образования «нового дворянства» шёл удачно, нужна фигура монарха. Без неё нет «центра кристаллизации» нового социального слоя, сословия. Дворянство, неважно – традиционное или вновь создаваемое, сплачивается и осмысляет себя на основе «идеи верноподданного служения, понимаемого как честь» – так выражался Эвола. Когда нет фигуры монарха – идея верноподданного служения либо умирает, либо не формируется.

Фигура Сталина с его признаками красного монарха была таким центром кристаллизации, тем животворящим мифом, который, по мысли того же Эволы, позволяет «государству стать чем-то большим, нежели обыкновенная структура общественного управления». Тогда, вероятно, был шанс начать формирование красного дворянства. После хрущёвских разоблачений произошла десакрализация центра кристаллизации, и шанс был потерян. Постепенно воцарялся совершенный материализм и жажда прибытка. Дух и стиль эпохи стали определять люди хапка. Маленькие люди.

«Сбились мы, что делать нам?»

Нашему народу необходимо сформировать, воспитать свой новый слой «государевых людей», иначе в нашей исторической судьбе опять будем натыкаться на предательство элит. Очевидно: аристократия возникает в борьбе, в процессе исторических катаклизмов. На ровном месте не вырастет.

Можно ли что-то делать сейчас в практическом плане? Думаю, можно начать готовить из детей кадры, могущие при некоторых условиях в будущем сформировать элиту. Как? Начало пути известно: закрытые учебные заведения.

При любом формировании «нового человека» стоит задача его отделения от «ветхих человеков» – от семьи и привычного окружения. Так делалось всегда. Английская аристократия в большинстве своём воспитанница public schools. О них можно говорить всякое: дедовщина, не слишком глубокое образование. Байрон и Шелли в таких школах подвергались гонениям и страдали. Но со своей задачей школы справились. Я далека от мысли, что надо копировать какой-то образец, тем более зарубежный. Главное – дисциплина, трудность обучения (его вести только за госсчёт), навыки самопреодоления, военно-монастырская атмосфера труда и долга. Да, нельзя исключить, что туда смогут попадать по блату. Главное противодействие этому – адская трудность обучения. Не справляющихся – исключать.

Советское руководство, похоже, мыслило в этом направлении. В конце Великой Отечественной войны и после неё открыли немало особых школ: суворовских и нахимовских училищ, спецшкол с изучением иностранных языков и навыков разведки, в том числе интернатов, был открыт МГИМО. Большая часть заведений выродилась потом в питомники «блатняка», где воспитывалось разве что самомнение и чванство.

Сегодня предпринимаются попытки создать учебные заведения, в которых проглядывают черты школ для подготовки элиты. К их числу можно причислить, например, Санкт-Петербургский кадетский корпус «Пансион воспитанниц» Министерства обороны РФ. Стихийно вызревает верная мысль: нужны не только знания, но в первую очередь дисциплина, воспитание воли и характера.

Мне кажется, «новое дворянство» возникнет на военной почве. Макиавелли, кстати, считал военное дело главной профессией государя. Очевидно, что подобные школы – лишь определённые ступени сложной работы по формированию руководящего сословия.

Простым и лёгким процесс не будет. Но, не создав нового руководящего и по сути своей благородного сословия, мы вновь будем сталкиваться с предательством элит. И снова причитать: «Надо же, надо же, надо же было такому случиться.»

Татьяна Воеводина, публицист

В следующем номере «ЛГ» эту тему с иных позиций рассмотрит известный публицист, доктор экономических наук Александр Бузгалин.