Непокорный

О его творческом и личном мужестве мы беседуем с литературным критиком, первым заместителем главного редактора журнала «Знамя» Натальей Ивановой.

– Если бы вас попросили «представить» Виктора Некрасова новому поколению читателей, что бы вы отметили в первую очередь? Каким был Некрасов-писатель и Некрасов-человек?

– Виктор Некрасов родился в Киеве, умер в эмиграции в Париже, в СССР жил при трёх генсеках. Сталин дал ему премию своего имени; после фельетона Мэлора Стуруа в «Известиях» о Некрасове «Турист с тросточкой» Хрущёв обрушился на него на печально знаменитой встрече 8 марта 1963 года; после насмешливого отзыва писателя-фронтовика о «Малой земле» Брежнев лишил его советского гражданства. Егор Лигачёв запретил упоминать о смерти писателя в печати. И «Литературная газета» сняла некролог, написанный Василём Быковым. Но на дворе стоял уже 1987 год, и Григорий Бакланов, Булат Окуджава, Вячеслав Кондратьев и Владимир Лакшин отнесли написанный ими некролог в газету «Московские новости», где он и был опубликован.

Ключевые слова о Некрасове – «достоинство», «храбрость» и «независимость». Не только фронтовика-офицера, но писателя и гражданина. Существует и постоянно пополняется силами исследователей и ценителей прозы Некрасова сайт его памяти. Один из самых интересных разделов здесь – воспоминания. Почти до конца жизни Некрасов «рекрутировал» в друзья всё новых и новых людей – в силу особого аристократического демократизма, обаяния, таланта и темперамента. Андрей Битов подчёркивает и его особенную мужскую красоту. Двери киевской квартиры в Пассаже, красивейшем проходе вверх от Крещатика, где теперь на стене дома висит доска с рельефом, стилизованная скульптором под бронзовый крест, не запирались даже после обыска 17 января 1974 года, который длился в этой квартире 42 часа. Протокол на 60 страницах, на 100 пунктов. Персональное дело. После его выступления памяти жертв холокоста на стихийном митинге в Бабьем Яре 29 сентября 1966 года было ещё одно. И тоже не первое.

«С каким великим достоинством он вступил в литературу», – вспоминала новомирский редактор многих его публикаций Ася Берзер. «Очень независимо держался», – Андрей Битов. «Светский человек среди советских», – Андрей Синявский. Аналогичные свидетельства из Москвы, Киева и Парижа, где он успел поработать в журнале «Континент» и покинуть редакцию в результате конфликта с Владимиром Максимовым, – о человеческой независимости и писательском самоволии Виктора Некрасова можно продолжить.

Через его прозу, очень современную по архитектонике, почти доку-прозу, настолько она близка личному опыту, настоящую, не исполненную внешнего геройства войну видно вблизи, в крови, страданиях, смерти, как завещал Толстой в «Севастопольских рассказах», – войну глазами участника, а не корреспондента. Некрасов пишет жёстко, не пафосно. В 1959-м, будучи уже известным писателем и кинематографистом (по его знаменитой повести был снят фильм «Солдаты», Смоктуновский в роли Фарбера), он публикует в журнале «Искусство кино» статью «Слова «великие» и простые», за что обвинён в нанесении удара по соцреализму. Он работал и жил, не жертвуя правдой ни в литературе, ни в жизни, – за что дорого платил: два строгих выговора, исключение из рядов КПСС, исключение из Союза писателей, где успел в конце 40-х побыть заместителем Корнейчука, председателя правления Союза писателей Киева; в конце концов вынужденная эмиграция после шестидневных допросов – не только из страны, из своего родного города. Честный писатель с открытой позицией, свободный ум. В конце концов диссидент. Трудно было при этих качествах оставаться в статусе советского писателя.

– Его повесть «В окопах Сталинграда» в этом году тоже «отмечает юбилей» – 75-летие со дня публикации. Она вышла на следующий год после окончания войны, была создана, можно сказать, по горячим следам и разительно отличалась от того, что тогда писали. Как её пропустили в печать? И что она изменила?

– Повесть «В окопах Сталинграда» первоначально была напечатана в журнале как роман «Сталинград». В книжных изданиях жанр и название были изменены. «Кое-кому из литературную власть предержащих, – вспоминал Некрасов в очерке-послесловии «Через сорок лет» 1981 года, – столь обобщающее название показалось кощунственным». Роман понизили до повести, а название спустили в окопы (сколько потом грязи обрушили идеологи от литературы на «окопную» прозу, по словам писателей-фронтовиков, вышедшую из некрасовских окопов, а по словам Вячеслава Кондратьева – из некрасовской шинели). Множество книжных переизданий, миллионные тиражи, переводы на 36 языков, – но сначала была Сталинская премия второй степени, определённая самим вождём – в последнюю минуту перед обсуждением Фадеев, который ранее ругал роман, «Сталинград» из списка вычеркнул.

При редактуре в журнале от автора попытались потребовать изменений и дополнений в сторону соцреалистической риторики, но неожиданно на защиту тридцатипятилетнего дебютанта, написавшего свою первую крупную вещь в отпуске по ранению, встал главный редактор, Всеволод Вишневский. Это было литературным шоком – негероические герои в повести о войне, с близкого, действительно «окопного» расстояния, без дистанции, генералов и штабов. Только после присуждения премии критика сменила первоначальные обвинения в «ремаркизме» и «пацифизме» на безоговорочную похвалу. «Книга стала примером, образцом», – иронично комментирует Некрасов.

Характер у автора был несговорчивый. Вот какая деталь – ему настойчиво рекомендовали в первое издание («Советский писатель») дописать страничку-другую о Сталине – он «прикинулся дурачком» и не сделал этого, а через пять лет в «Воениздате» попросили снять две строчки, где говорят офицеры про Сталина, – Некрасов не снял. «И не из любви к Сталину, разумеется», – добавляет он.

«Враг будет разбит! Победа будет за нами! Но дело наше оказалось неправое. В этом трагедия моего поколения. И моя в том числе», – заключает Некрасов. Повесть повернула литературу о войне (а она в России – больше чем тематическая, в условиях режима она стала экзистенциальной), открыла перед ней новые возможности. Целое поколение писателей пошло за Некрасовым – его можно назвать даже пафосно, пусть простит меня Виктор Платонович, родоначальником той военной прозы, которая представлена Виктором Астафьевым, Василём Быковым, Григорием Баклановым, Вячеславом Кондратьевым...

– Сохранила ли повесть свою актуальность сегодня? Что современный читатель может почерпнуть из этого произведения?

– Повесть «В окопах Сталинграда» актуальна и сегодня, спустя 75 лет после публикации в «Знамени» (№№ 8–9, 10, кстати, в этом же октябрьском номере опубликовано «Постановление ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград», направленное против Ахматовой и Зощенко). Актуальна противостоянием тому, что можно назвать «новоделом о войне». С Виктором Платоновичем, к сожалению, я знакома не была, но с Виктором Астафьевым, Георгием Владимовым и Вячеславом Кондратьевым была (была и редактором рассказов последнего), свидетельствую – они яростно ненавидели полные фальшивого «героизма» подделки под войну. Повесть Некрасова актуальна не только прямым и честным подходом к реальности, в которой врагом солдата и лейтенанта был и демагог-особист, и генерал, не жалеющий солдатских жизней. В присутствии прозы Виктора Некрасова невозможно искажать правду в угоду политической конъюнктуре, свидетелями чего мы, увы, являемся сегодня.

И для нового поколения прозаиков мастер-класс Виктора Некрасова актуален. Действие повести молодого писателя Вячеслава Ставецкого «Квартира», опубликованной несколько лет назад в «Знамени», происходит в Сталинграде во время страшных боёв и бомбёжек и показано глазами румынского солдата, навсегда запертого в одной из городских квартир. Некрасову бы вещь Ставецкого понравилась.

– Какие книги Виктора Некрасова, на ваш взгляд, незаслуженно оказались в тени?

– В тени остаются тексты, созданные им в эмиграции, «Записки зеваки», например, и ещё совсем другие, вне жанра, вольная проза с постоянным авторским присутствием, автофикшен, «Саперлипопет» и «Маленькая печальная повесть». Гораздо более современные. Новомирская «Кира Георгиевна» 1961 года – московская проза с героем, вернувшимся из лагеря (помните «Пять вечеров» Александра Володина? Премьера – в 1959-м. Мотивы те же), с узнаваемым городским пейзажем, точными характерами и моральным конфликтом читается как предваряющая городские повести Юрия Трифонова. Городские эссе, «Дом Булгакова» – это Киев. Почти все вещи Некрасова после «Окопов» и до эмиграции были напечатаны в «Новом мире». После всех идеологических обвинений и критических наездов на писателя «Новый мир» оставался Некрасову верен.

– Он был не только большим писателем, но и видным общественным деятелем с ярко выраженной гражданской позицией... Какие его поступки кажутся вам наиболее значимыми в контексте того времени и с позиции дня сегодняшнего?

– Может быть, главное, что Виктор Некрасов нам завещал, – это гражданская смелость. Храбрый на войне офицер, он не побоялся сказать в замалчиваемый день поминовения в 1966 году на стихийном митинге в Бабьем Яре, что уничтоженными сотнями тысяч были евреи, согнанные сюда исключительно по национальности. Такова была сила «скрытого» государственного антисемитизма, что этого выступления партийные власти не простили Некрасову никогда. А до того ещё была статья в «Литгазете» 1960 года – о том, что нет в Бабьем Яре памятника жертвам, зато овраг хотят залить бетоном и устроить там стадион. А до того – отказ поддержать кампанию против «космополитов». И все его подписи писем в защиту инакомыслящих приплюсовывались властями к его персональным делам. А с 1973 года, пишет Лазарь Лазарев, собравший в огромный том все произведения Некрасова, им напрямую занялось КГБ.

Зачем эти риски были нужны Некрасову, Вике, как его ласково звали друзья от Аксёнова и Конецкого до Ахмадулиной и Лунгина? Этого не понять сегодня тем литераторам, которые пытаются так или иначе отгородить себя, цитируя пушкинское на все времена – «Ты царь: живи один». А если всерьёз и о классике, то Некрасов – герой скорее лермонтовский, то есть мятежный. Непокорный. Настоящий офицер. (Ещё и дворянин по происхождению, да и в свободной Лозанне провёл детство.) Ведь тот, кто уцелел и вернулся с войны, много чего там увидел и понял. И принёс из окопов главное – желание правды, чести и свободы.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Наталья Борисовна Иванова – доктор филологии, профессор кафедры теории литературы и критики филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, член Литературной академии, член Американской ассоциации содействия развитию славяноведения. Автор множества статей и эссе, переведённых на разные языки мира, и множества книг, в том числе: «Гибель богов», «Смех против страха, или Фазиль Искандер», «Ностальящее. Собрание наблюдений», «Пастернак: времена жизни», «Русский крест. Писатель и читатель в начале нового века», «Такова литературная жизнь». Лауреат Царскосельской художественной премии, премии «Бродский на Искье» и других.