Эрдни Эльдышев

Поэт, переводчик. Родился в 1959 году в посёлке Яшкуль Республики Калмыкия. Окончил филологический факультет Калмыцкого государственного университета. Автор десяти сборников стихов; перевёл на калмыцкий язык многие произведения классиков мировой литературы. Председатель правления Союза писателей алмыкии. Народный поэт Калмыкии, заслуженный работник культуры РК, лауреат множества премий. Почётный гражданин посёлка Яшкуль. Живёт в Элисте.

Калмыцким поэтам

Мои учителя, калмыцкие поэты,
Спасибо за судьбой дарованные дни,
Когда делились вы со мной заветным светом
Души, что широтой нашей степи сродни!

За верность языку, что твёрже всех металлов,
За прямоту судьбой отмеренных дорог.
Учили вы меня, степные аксакалы,
Чтоб Слово, как клинок священный, я берёг.

Терпенье и добро – они порой суровы,
Чтоб дать ученику один закон простой:
«Запомни: никогда без языка родного
Земле твоих отцов уже не быть родной!»

Обязан быть поэт не только храбрым –
                                                пылким!
Такими были вы за Родину в бою,
Такими были вы в несправедливой ссылке,
Храня в больших сердцах родную степь свою.

И не забыть вовек те главные уроки,
Хотя давным-давно они уже в былом.
О, как взлетали ввысь стихов заветных строки
Моих учителей за дружеским столом!

Давно уже унёс эпохи той приметы
Злой ветер перемен совсем иных времён.
Но помогают жить великие заветы,
Которыми мой путь по свету осенён.

Степные мудрецы, вожди родного Слова,
Я счастлив оттого, что вы в душе моей
Остались навсегда. За вас бокал свой снова
Сегодня подниму, как за живых друзей!

Покуда я пою – со мною ваши песни,
Как вечный аромат полыни молодой!
Учителя мои, ещё споём мы вместе,
Оставшись навсегда в нашей земле святой…

Родному языку

Родной язык, ты – песенное чудо,
Колодец, из которого народ
Историю свою и мудрость Будды
Живой водою каждый миг берёт!

Родной язык, ты – словно пуповина,
Которой навсегда с родной землёй
Судьба калмыков связана. Едины
Мы крепостью твоею вековой!

Родной язык, что делать? Молодые
Тебя меняют на чужую речь…
Как объяснить им истины простые:
Тебя сберечь – значит народ сберечь!

Родной язык, иные поколенья
Не оставляй в безверия огне
И помоги найти в траве забвенья
Тропинку к Бумбе – солнечной стране!

Памятник Убаши хану в Элисте

Убаши, хан калмыцкий, чьё имя навеки
Высочайше указано было забыть,
Оживили тебя горькой памяти реки,
Что сумели наносы забвения смыть.

Кровь и слёзы – таким ты остался для многих,
И они до сих пор проклинают тебя
За деянье твоё: по неверной дороге
Ты повёл свой народ, чуть не весь погубя...

Было так: повелела однажды царица
Иностранцев на Волге привольной селить.
А калмыкам указ – лишь в степи находиться
И к речным берегам впредь не сметь выходить.

Хлеб – и тот покупать лишь в указанном месте,
Разбивая кочевья в безводной степи.
Ждать недолго пришлось. Вот и чёрные вести:
Страшный голод, как враг, в нашу землю вступил.

Хан собрал на совет своих верных нойонов:
– Как лихую судьбу поворачивать вспять?
Нам, потомкам ойратов, по новым законам
На земле наших предков не жить – умирать!

Мы – свободный народ, почитающий Будду,
И для нас смерти нет, мы родимся опять!
Неужели терпеть? Нас, воителей, будут,
Как степных куропаток, отныне щипать?

От Церена Доржи, от любимого дяди,
Хан услышал собравшихся общий ответ:
– Погибает народ, и спасения ради
Мы уходим, иного решения нет!

«Наш народ верной службой России гордится,
Сколько пролито крови в боях за неё!
Щедро платит нам матушка-императрица –
Вон как славит её по степи вороньё!» –

С этой горькою думою, как гордая птица,
К Волге конь богатырский владыку несёт.
Напоследок бы сладкой водою умыться!
Но закована Волга родимая в лёд...

Ты умрёшь молодым на чужбине далёкой.
Не поможет воскреснуть родная река
Ни тебе, ни калмыкам твоим на Востоке,
Где Балхаш обагрился их кровью… Века

Будут сыпать проклятья ушедшим вдогонку
За калмыцкого ханства погибельный путь.
И твоим, Убаши, обречённым потомкам
Славы предков уже никогда не вернуть.

Тот, кто памятник твой в Элисте больше года,
Видно, помня об этом, держал взаперти,
То ли просто боялся протестов народа,
То ли тех, кто повыше, боялся смутить.

Но решился. И вот на одной из окраин
Суетливо и наспех, совсем без души
Вдруг открыли его. То ли гость, то ль хозяин –
На родимой земле ты стоишь, Убаши...

Ты вернулся на Родину не для того ли,
Чтоб увидеть с коня то, что вижу и я:
Как калмыки в погоне за лучшею долей
Покидают сегодня родные края...

Журавли, утонувшие в небе

                                               А.К. Манджиеву
Помнит синее море, как в тридцать девятом
Провожало защитников нашей земли.
Как по берегу строем ещё не солдаты –
За судьбой новобранцы зелёные шли.

Ни один из мальчишек домой не вернётся
Никогда… И, предчувствуя это, не зря
Всё тянулся к родне, как подсолнух за солнцем,
Твой задумчивый дядя – Кекшинов Гаря.

И в селенье Намту продолжения рода
Не дождётся отныне никто, никогда.
А потом в декабре сорок третьего года
Все надежды развеет по ветру беда…

И родные твои там, в сибирском изгнанье,
Улетят навсегда от калмыцкой земли.
И в чужих небесах, за неведомой гранью,
Прокурлычут печально о нём журавли.

Ты их видишь, мой друг стародавний,
                                                сквозь слёзы
В журавлях, что над морем летят не спеша.
Ты стоишь и молчишь: от сибирских морозов
Не оттаяла, видно, калмыка душа…

Сон о маме

Вечернею степью мы с мамой вдвоём
Домой за коровою следом идём.

О, как хорошо в этом сказочном сне,
Где мама моя улыбается мне!

Я сын этой девушки в белом платке!
Как радостно мне с хворостиной в руке

Быть с ней, молодой и красивой! Тепло
Заветного счастья мне в душу вошло

В тот вечер… С трудом возвращаюсь опять
Туда, где ребёнком уже мне не стать.

От счастья не плачут. Да только, друзья,
В слезах почему-то подушка моя…

Прогулка с дочерью

Я помню дочки звонкий смех.
Как радовались мы
Тому, что под ногами снег
Скрипит среди зимы!

Для нас обоих лучше нет
Того былого дня.
Я защищал её от бед.
Теперь она – меня.

Защитницей – Амулангой –
Когда-то без затей
Назвали мы цветок степной
В честь бабушки моей.

Теперь я ею – волшебство! –
Храним в беде любой.
И с мамой внука моего
Иду – малец седой...

Перевёл Юрий Щербаков