Фильм, снятый отечественными кинематографистами при участии Франции и Эстонии, сделан не для широкой российской аудитории, а для неширокой зарубежной и для нашей – «фестивальной». Его с восторгом встретил российский критический пул, а фестиваль «Белый слон» примерно наградил. В нём есть всё, что нужно в рамках пропагандистского тренда: Россия – убогая дикая страна, в которой красноштанные палачи пытают невиновных, а если кто-то из них решил покаяться, то его находят и убивают.
Режиссёры Наташа Меркулова и Алексей Чупов на территории Санкт-Петербурга создали свою особенно дикую Россию, эдакое адское фэнтези, на историзм и документальную правду не претендующее. Дмитрий Волкогонов (вспомним этого генерала-историка – видимо, неспроста похожую на его фамилию дали в фильме главному герою), который исследовал период репрессий, был бы очень недоволен. Придумана странная униформа НКВД: малиновые галифе, рубашки, галстуки, чёрные кожанки с кровавым подбоем. На контрасте – убогие чёрно-белые ленинградцы, как будто позаимствованные из фильмов Алексея Германа, но телефонные будки – из послевоенного светлого будущего. Всюду то ли футуристические, то ли конструктивистские плакаты, над городом громоздится дирижабль со зловещей надписью: 1938.
Как писал генерал Волкогонов, это тот самый год, в конце которого Ежова в руководстве НКВД сменил Берия, и в СССР впервые начался процесс массовой реабилитации. На свободу вышли такие люди, как Рокоссовский, Туполев, Королёв, и сотни тысяч арестованных в 1937-м и в 1938-м, а Ежов, его приближённые, развернувшие массовые репрессии, были осуждены и расстреляны. Кстати, в нашем кинематографе главным злодеем сталинской поры выставлен Берия, но был ли хоть один фильм о «кровавом карлике» Ежове, на котором главная кровь 30-х? Нет. Почему?
Фильм начинается с того, что из окна своего кабинета выбрасывается начальник ленинградского НКВД (Александр Яценко), а один из его подручных капитан Волконогов (Юрий Борисов), в отличие от остальных «коллег», смекает, какая судьба их ждёт, и бежит из здания НКВД, его преследуют те, кто пришёл ему и его сослуживцам на смену.
Но куда бежать? Дома наверняка засада, а возлюбленная хоть и обещает помочь спрятаться, хоть и отдаётся ему (почему-то в антисанитарных условиях), но о его приходе сообщает «куда надо». Капитан Волконогов успевает бежать. Следующий поворот сюжета связан с видением капитана: его расстрелянный друг Веретенников (Никита Кукушкин), выбравшийся из могилы, сообщает, что он в аду, его там очень мучают, а чтобы Волконогову попасть в рай, а не в ад, надо добиться прощения у родственников замученных ими ленинградцев.
Разыскиваемый Волконогов возвращается в здание НКВД, чтобы забрать папку с адресами своих жертв, и чудесным образом опять уходит от погони. Потом действительно находит родственников жертв, чтобы сказать им, что их отец (муж, жена или сын) не посажен на 10 лет, как им сообщили, а расстрелян, но он ни в чём не виноват, мы его пытали и выбили признательные показания – простите меня, пожалуйста! Затея абсурдно идиотская, никто ему, разумеется, не верит и не прощает. Сцены с живущей в больничном морге дочкой вирусолога (Наталья Кудряшова) и сумасшедшей вдовой немца (Виктория Толстоганова), зачем-то раздевшейся догола после того, как Волконогов попросил у неё прощения, – тоже абсурдистские. После посещения мужа одной из расстрелянных тот (Максим Стоянов) повесился. То есть этот гад-капитан, желая получить прощение, приносит людям боль и смерть.
Сильной неожиданной получилась сцена с учёным (его замечательно сыграл Юрий Кузнецов), который отказался от сына – врага народа. Жаль, эпизод не имел продолжения, захотелось разобраться, что там в их взаимоотношениях на самом деле? Уж больно убедительно отец настаивает на виновности своего расстрелянного сына. Что породило вопрос: а все ли до единого из арестованных были невиновны?
Не все, как отметил бы историк Волкогонов. Например, писатели Солженицын, Шаламов и Жигулин попали в тюрьму как ярые враги Сталина, они ими и были, но тогда это равнялось врагам народа. Кстати, и признание не из всех можно было выбить. Тухачевский, например, очень быстро сознался в заговоре и деятельно сотрудничал со следствием, а Рокоссовский, как его ни били, ни мучили, ни шантажировали семьёй, за два года ничего не подписал и был освобождён.
В конце фильма Волконогов кричит в окна многоэтажного жилого дома: «Есть здесь родственники врагов народа?» Находится смельчак, который ему подсказывает, и капитан находит полуживую жену репрессированного, лежащую в тряпье на чердаке. И омывает её… И надо же – как ему с завистью сообщает посланник ада Веретенников! – таким образом заслуживает рай. Авторы фильма милосерднее Христа, они прощают садиста и даруют ему царствие небесное – мы видим ангелов на питерских соборах, и двери изолятора НКВД открываются, и оттуда идёт нескончаемая вереница освобождённых.
Говорят, что фильм о покаянии. Не знаю, важнее то, что Меркулова с Чуповым при участии эстонского кинооператора Марта Таниэля придумали и показали небывало жуткую Россию. Страну, где к палачу-расстрельщику приводят, как студентов-практикантов, молодых следователей НКВД, и палач им на абсолютно безропотных приговорённых к смерти показывает, как их надо правильно одним выстрелом убивать – экономно, не попортив амуниции. На одном показал – заключённый упал, врач зафиксировал смерть, его оттащили; на второй… на третьем… как будто они не люди, а насекомые: «Может, кто-то хочет попробовать?» И начали пробовать…
Ни у Волкогонова, ни у Суворова-Резуна и ни у кого из историков, люто ненавидящих Россию, ничего про подобные «практики» нет. Видимо, у авторов «Волконогова» свои связи с тем местом, куда попал их герой Веретенников.