Зимой – за Синей Птицей!
(Из времени детства)
Несмотря на холода,
На кривую колею
И на всякую иную
ледяную канитель,
В том краю –
Как в раю!
В те года –
Кому куда,
А Тиль-Тилю и Митили, –
разумеется, – в метель…
2014
Как это сделано?
Мир вижу цельным я,
как юноша Новалис,
Мир – песня, спетая одним
движеньем уст.
На звуки разломать – и песню рад анализ.
Но звук, отщепленный от песни, – дик и пуст.
Мы тайной бытия силком овладеваем.
Вопросы жуткие натуре задаём;
– Как пламя сделано? – и пламя задуваем.
– Как песня сделана? – и больше не поём.
Не грех ли – тьму считать исследуемым светом?
Воззрясь на проигрыш, – судить о барыше?
Взорвать – и смерть вещей потом считать ответом
На каверзный вопрос об их живой душе?
Чтоб циник превознёс высокими словами
Труд антигениев над антивеществами.
1970-е гг.
Гедонизм
Когда грустят матёрые,
Умеющие жить,
Я как-то не догадываюсь –
что им предложить.
Пудовый ключ от Ревеля?
Большую глыбу с Альп?
Грозу в степях? Раба в цепях?
Иль собственный мой скальп?
Что делать. Мне не верится,
Что им помочь могли б
Луч солнца,
Цветик Аленький
И летний лепет лип.
1990-е гг.
Алжирская баллада
Отдыхала я, глазея
На растенье едкое и маркое;
Бузина – как бумазея
Сельских платьев! – ветхая и яркая…
Хрупкость веток и – ехидство
Ягод, связанные чем-то коротко,
Разыграв иезуитство,
Прячут… простодушие какое-то.
О! – не так ли гнев Хассана*
(Узников гроза и мука мукова!)
неожиданно и странно…
пощадил – поэта однорукого?
Прилипал! Но прилипал-то –
С выкупом (не с пыткою стозевою!)
(Чай недаром при Лепанто
Потерял воитель руку левую)!..
И пока в лучах отвесных
Рдела площадь казнями кровавыми,
И, томясь в цепях железных,
Звеньями рабы гремели ржавыми, –
На серебряной цепочке
(Как часы!) держал властитель узника.
(Не во сне ль он слышал строчки
Книг его, великие, как музыка?)
(Смелым путникам – осанна!
Да минует их неволя жадная!)
Было ль сердце у Хассана?
Было. Ледяное. Беспощадное.
Но и в этом сердце льдинном
Варвара невежественно-злобного
Вдруг – при встрече с даром дивным...
Что-то человеческое дрогнуло!
…Жрец майдана, Вий-папаша, –
Дрогнуло ли бы – от беззаконного
Праведного чувства – в а ш е
Сердце? (Или тó, что вместо оного?)
Чтó в подкорке? (Далекó там
До того алжирца темнокожего!)
Гложет зависть к донкихотам
Вас, на человека не похожего.
Ваши тяжкие проекты
Не пролезут в прорезь секты;
Грех непредставимый руки свяжет вам;
Три фарцовщика не рота,
А злодейство не работа;
(Это и генетика докажет вам.)
Ваши Тучные Блаженства,
Дай-то Бог! – полопаются вскорости,
Не успев – за джентльменство
Выдать людоедские наклонности.
Выдать оные за мнимость?
Вот уж нет! Ясны для узнавания
Мёртвая неумолимость,
Сахарное самолюбование.
…Бузина при огороде –
Снова. Как положено. А в Киеве –
Уж не дядька (добрый вроде),
А безжалостные дети змиевы.
Арфы вешая на ивы, –
Кровь да гарь с одёжи лучше смыли бы!
Негатурова сожгли вы.
И Сервантеса не пощадили бы.
Ноябрь 2014 г.
____________
* Хассан (или Гассан) – алжирский правитель времён Сервантеса.
Московские геббельсы
Чем промышлял неприглашённый тип?
Чьи продвигал в Дамаске интересы?
За что в плену – без выкупов – погиб?
Нам не узнать от вас, – московской прессы!
Зачем такое вызывает в вас
Участие – антиисламцев мука?
Каддафи был растерзан напоказ, –
В его защиту не было ни звука.
Когда Саддам был отдан палачам,
Ему вы вслед лишь пуще клеветали!
Вы жертв резни багдадской не считали, –
Вы беззаботно спали по ночам.
Зато, проснувшись, рады лопнуть прямо,
Чтоб заступиться за врагов ислама!
1 февраля 2015 г.
«Магический реализм» и его свита
Неканоническая шла на сценах сага:
Злосчастный царь Эдип, – враждебных сил пожива,
Ошибкой – согрешив, не мог ступить и шага
Без отвращения к себе и без надрыва.
Сама судьба над ним потешилась глумливо;
В кровосмесительство случайно впал бедняга!
И вот уже не царь, – о, даже не бродяга! –
Ком грязи – Занавеса ждёт нетерпеливо.
Чернь хрюкнет: «–Ну и что? Подумаешь – «невзгода»!
«Мы не потерпим здесь аскетского зоильства!
«Все авторы у нас теперь – такого рода –
«Чтоб насаждать инцест, содом и педофильство.
«А сцены, где толпе САМ блуд не виден, – липа!
«…Теперь бы мы не так поставили «Эдипа»!»
Декабрь 2014 г.
Упорство в достижении цели
Из зависти старинной
иль от забвенья жажды –
Гробницу Архимеда
мы потеряли дважды.
Ну, в первый раз, быть может,
случайно? Но – канальство! –
Какое объяснение ВТОРОМУ разу дашь ты?!
1980-е гг.
Ода Чарльзу Диккенсу
I
Нувориши
Своим указом
Упразднили Диккенса разом.
Но Диккенс есть.
Это их, нуворишей, нету!
Несмотря, что по белу свету
Их следов непотребных не счесть.
Но… какой же себя-то жемчужиной
Провиденческой выставить нужно,
Указуя, что Боз – «устарел»!
Что в божественной кузне Гефеста
Самому Гефесту не место, –
Побойчей-де найдётся пострел!
(Нимб над классикой? Он догорел.)
Се – ещё один классик! Которого
Обезвредить не терпится здорово,
Потому что ввергает в раздрай;
Что покой шельмецов нарушает,
Что бездарности сбыться мешает.
Что без гения – извергу – рай!
Без него-то и выступим шайками,
Чтобы, – нищих назвав «попрошайками»,
Их ДОБИТЬ! …Прощевай, суета
Джентльменства! На то мы и дряни,
Что и так воспарим во дворяне.
(Рушди в рыцари взят неспроста,
А за то, что сопатка не та!)
Пусть на месте Уэллера Сэма –
Дяди Сэма взыграет система.
Чтоб за гоготом – стёрся комизм.
Чтобы школьный урок заискрился
Упущеньями дядюшки Сквирса.
Чтоб «магический реализм»
Навалился на школьника! Чтобы
Из куска безразмерного злобы
Смастерили единственный тип
Нераскаянные эдипы,
А на диккенсовские ТИПЫ
Разделиться уж не могли б
Одинаково подлые рожи.
Знамо – рожи когда-нибудь тоже
Против воли заплатят долги…
Но пока – для грабительской спайки
Все ограбленные – «попрошайки»;
Грабить можно. Просить – не моги!
Чем же бабушке – нищей, не-сальдовой –
Крошкой, что ли, питаться асфальтовой,
Коли ей запрещают просить?
Кто придумал? Кто «за» прогорланил там?
Или принят… не в стенах парламента
Сей «закон», запрещающий жить?
От побоев, почти небывалых,
«Попрошайки» загинут в подвалах.
Диккенс!
Ты их один защищал!
На дорогах бесповоротных,
В диких школах, в Домах Работных
Принимать людей за животных
Властью гения – запрещал.
Но ушёл ты, как свет из пейзажа.
Без тебя же, столь зоркого стража,
Что с бездомными станет, скажи?
Посреди небреженья и слежек
Нынче нет у них… даже ночлежек!
Спят под снегом. Не встанут «бомжи».
 |
| Жан-Батист Камиль Коро. «Порыв ветра» |
II
Демос, как-нибудь да утеплённый,
Пересилит любые циклоны,
Бурю, шторм – на разрыв ветрил…
Но в пути, по-другому трудном –
С тьмой промозглой, со смогом нудным –
Кто играючи нас примирил?
С мелкой моросью? С полу-снегом?
С продвиженьем в тумане пегом?
Кто соделал для нас наперёд
(Наряду с посветлением святочным) –
Интригующим столь,
столь загадочным –
Неизбежное зло непогод?
Без него – кто не впал бы в уныние
Даже просто – от мокрого инея?
Без него (что прославлен и здесь)
Даже вьюжищу выдержав грозную, –
Кто стерпел бы сию… скрупулёзную
Водянистую мглистую смесь?
Скользко, зябко в потёмках беззвёздных…
Но тем ярче для путников поздних
Свет ночлега блеснёт золотой;
Путь не так одинок и плачевен,
Коли отблеск от окон харчевен
Примешается к мороси той.
Вот он – Юджина плащ сверкающий!
Вот он, дождик, с него стекающий!
А вчера, перед снегом, как встарь,
Объявить я решительно вызвалась;
– Это диккенсовская изморось!
Это диккенсовская «хмарь»!
Это в диккенсовскую наледь –
Перекатные перлы зимы…
Ни на выбоинах, ни на гладях
Не согласные с нелюдью ладить –
Это диккенсовские мы.
III
Уж давно за бесснежьями грубыми
Вижу город я с дымными трубами;
Это там, где туманы и смог,
Где от моря порой продуваемость…
Где картин непередаваемость
Переходит в Единственный Слог!
Там, где Сайкс дожидается Феджина.
Там, где Клейполу по уху съезжено.
Там, где столько забавных зевак!
Там, где Оливер ходит крадучись,
Но ворья записному аду – честь
Не оказывает никак.
Бог поддержит, дитя, твои чаянья.
(Чу! – метели дыхание тайное,
Вот снежинки заглавные две…)
Боз придёт и развеет отчаянье.
Верь; не только промозглое таянье, –
ВСЕ ПОГОДЫ – В ЕГО РУКАВЕ!
III
…Жизнь обходится с Лондоном круто.
Но слагаются в Песнь почему-то
Тёмный вечер, тяжёлая смута,
Ложный блеск, неуместная прыть,
Гнев причудницы, выходки плута…
…Кто другой бы – так много уюта
С бесприютностью мог совместить?
Но и лжи хитрецам не простить?
Кто бы знал, как целебна молитва
Дяди Скруджа, что (зря не божась)
Вдруг заметил, что жизнь… не элитна?
Кто б поверил, что столь монолитно
Может выглядеть город, – сложась
Из униженных, сгорбленных скрытно,
Рваных, странных, поевших не сытно,
Сбитых с ног… Упадающих в грязь?!.
Не сдавайтесь, печальные лузеры;
Одевайтесь-ка в синие блузы вы!
Но… расправился Бамбль с профсоюзами.
«Гегемона» затюкала мразь.
Лишь Поэт, поощряемый музами,
С бедным людом – последняя связь.
…«Устарел», говорите?
О Боже!
Докажите, что он не моложе
Всех «реформ» и любых «ускорений»!
«Устарел»? Да с чего ж это вдруг?
Благодетели! Так не бывает;
Человечность не устаревает.
Это вы, не родясь, устарели,
Хоть и схапали всё, что вокруг.
----------
Вот он – сколок разбитой скрижали –
Лондон Диккенса! Что-то в нём есть…
Три кита этот Лондон держали;
Радость жизни, Надежда и Честь.
От судьбы никому не удрапать;
Повторятся и сырость и слякоть –
И в быту, и в кропаниях книг…
Вместо Домби проклюнется Сорос…
Та же самая выпадет морось…
Но не будет того, чтоб ЕЩЁ РАЗ
Лондон диккенсовский возник.
24 декабря 2014 г. – 4 января 2015 г.
Всемирная отзывчивость в ореховой скорлупке
Есть гуманисты для своих.
Всемирно-чуткие – для секты.
Для родственников есть у них
Всемирно-чуткие проекты;
Чтоб трусу – орден дать на грудь…
Артистом чтоб назначить с хода
Народнейшим – кого-нибудь
Из ненавистников народа…
Не то они внутри, в стране…
Не то – в заочности бродяжьей…
На чьей, пёс знает, стороне,
Но главным образом – на вражьей.
Какого ж им ОТ НАС рожна?
Зачем я верить им должна?
2014
Песнь о том, как прятали съестное
Жизнь! Мошенникам отмсти,
Что, в пылу своих затей,
Лишь скумбрёжные хвосты
Продавали для людей!
(Жестковато? – поскобли.
Или вымочи в тазу).
Но куды – в таком разу –
Сами скумбрии ушли?
Кто их кушал в трудный час?
(А новейший лафайет,
Что хвосты рубил для нас, –
Усмехался или нет?)
Кто ж там верит, детски-прост.
В самостийный рыбий хвост:
Знай; ни щуку, ни язя
Ко хвосту свести – нельзя.
Не подсказывай судьбе,
Не клянись до хрипоты –
Будто сами по себе
В море водятся… хвосты!
Что? Среди морских валов
Ходят рыбы – без голов,
Плавников, боков и спин?
Только хвостичек один?
Вздор! Исправна и ЦЕЛА,
Где-то рыбка всё ж – была!
Ан коптилась не для нас, –
Не для скромных «тёмных масс»…
И покуда беднота
Обгрызала ость хвоста,
Основное мясо рыб
Кушал… подлинный сахиб.
(Ну так вот ты и представь;
Много есть вещей таких,
Что, пропав в одних местах,
Появляются – в других)…
Я, пожалуй, не совру,
От души заверив вас
В том, что чёрную икру
Кто-то прячет – и сейчас!
------
…Не успели гребни волн
Вспомнить песню о хвостах,
Как в степи – застрял состав…
Масла сливочного полн!
Говорят, застрял не сам,
А его застряли там.
Дабы сам полдневный жар,
Растопив, списал товар.
Долго ехать не пришлось
Поезд сделался нескор.
Ан промаслился насквозь;
До прицепов и рессор!
От колёс до самых шпал
Поезд в масленицу впал.
Но ни в город, ни в село
Масло так и не пришло.
------
Тот состав не одинок –
Было множество таких…
Отчего ж никто не мог
Разгрузить иль сдвинуть их?
То ли звёзды так сошлись?
То ли руки отнялись?
По усам нектар бежал –
В рот ни разу не попал.
--------
Помню вечер с чёрным дном.
Долго болен, тих, устал, –
В лавке с грязным фальшь-окном
Ты боржома не застал.
Странно! – Списан без пера,
С полок срезан, как ножом, –
В той дыре – ещё вчера
Изобиловал боржом!..
А назавтра – в миг един
Строй буржуйский встал вокруг.
И? – …севрюги (не без спин!)
Ветчина, пельмени, лук,
Сыр, боржом, пуды сардин… –
Из неведомых глубин
СРАЗУ ВЫНЫРНУЛИ ВДРУГ.
8–9 декабря 2014 г.
* * *
Я Ирода кляла и страшного Иуду…
И некто стал ходить, как тень, за мной повсюду.
Однажды он вошёл и крикнул, зарыдав;
– Портянки никогда я больше красть не буду!
Нескладная стрела из связки запасной, –
Опять ударишь ты по совести больной!
Но, чувствуя себя во всём непогрешимым,
И не почешется мерзавец записной.
1970-е гг.
Верный Санчо на отдыхе
В душе у Санчо
память Дон Кихота –
Есмь трудная ответственная нота
Не то вины какой, не то просчёта…
И счастлив отдохнуть! И жаль чего-то.
И чудится ему в мечтах заглавных,
Что рыцаря от действий своенравных
Оттаскивал… другой, наверно, кто-то?
А он – разил титанов с НИМ на равных!
(А как же? Ведь работа есть работа.)
Крылатых мельниц нет – подраться не с кем!
И мех с вином старинным лопнул с треском…
А впрочем, мы не пьём и не дерёмся; Покончено с деньков минувших блеском!
А жаль чего-то…
Испания обставлена горами
И уцелеет, – что картина в раме.
Но чтó – весь белый свет с его дарами –
Без Дон Кихота?!
Скажи, Послеобеденная Дрёма;
Куда летит под ветерком солома?
Кто стибрил наши сёдла из загона?
Куда ведёт дорога сзади дома?
Не знаешь? То-то!
Октябрь, 2014 г.
Песня
Бренчит лесной источник
В душистом забытьи,
Покуда ни источит
Все камушки свои.
Потупилась фиалка
У ивовых корней…
А мне – совсем не жалко
Истёртых в пыль камней.
И если бы от песни
Остался только звук…
Ну что ж, – на то и песня,
Чтобы ЗВУЧАТЬ, мой друг!
1959
Памяти Вильгельма Левика
Двухтомник Гейне в Вашем переводе
Вы мне пообещали как-то раз.
Но Ваши дни уж были на исходе:
Как в «Гамлете» – высокий дух угас!
Оставя след, блистающий в народе
И влагой выбегающий из глаз
У всех, кто нежно чтит и помнит Вас,
Как помнят ясный день – при непогоде.
Ронсар беспечный Вам казался краше.
Мне – больше улыбался Дю Белле.
Но тот и этот – были оба Ваши;
Обоих Вы нашли в забвенной мгле.
Не становитесь же за ними «третьим»;
Мы всё равно Вас вовремя заметим!
30 мая 2014 г.
* * *
Люди не верят поэтам;
Слов сочетаниям звучным
Внемлют, как сказкам досужим,
Сладким, но антинаучным.
К правде, поэтом открытой,
Люди приходят – иначе;
Позже.
В обход.
По дорогам
Более трудным и вьючным.
1970-е гг.