На экраны вышли „Матильда“ и „Аритмия“ – фильмы-антагонисты, хотя оба вроде бы о любви
Сравнивать режиссёрский путь (почерк, индивидуальность) Бориса Хлебникова и Алексея Учителя, а также их фильмы трудно – они как будто с разных планет. Но надо, без этого нельзя понять, чем болен наш кинематограф. И как его лечить.
Оскорбление чувств
Оставим в стороне скандалы, которые привлекли к «Матильде» повышенное внимание. Премьера прошла без эксцессов, и теперь фильм не сказать, чтобы триумфально, но шествует по экранам России. Лента, очевидно, коммерческая, потрачено на неё по российским масштабам очень много – 25 млн. долларов, которые, разумеется, как-то надо «отбить».
Хотелось понять, всё ли там так оскорбительно, как нас предупреждали. Известный юрист Михаил Барщевский в эфире «Вести-ФМ» констатировал: «Никакого оскорбления чувств верующих там нет даже близко. Я нашёл, правда, социальную группу, чьи чувства можно считать оскорблёнными, – любители хорошего кино. Потому что, с моей точки зрения, это очень слабо». Не знаю, может ли судить неверующий человек: оскорблены или нет чувства верующего, но с Барщевским трудно не согласиться – да, очень слабое кино. Однако, кроме чувств любителей хорошего кино, оскорблены также чувства любителей русской истории. Творцами этой коммерческой мелодрамы из жизни принцев и золушек-балерин она изувечена и растоптана. Придумана обидная для исследователей нравов русского двора конца ХIХ века небывальщина, как будто фильм делался иностранцами и для иностранцев.
Благодаря шуму, поднятому вокруг «Матильды», все желающие теперь знают – в газетах были опубликованы дневники Николая и воспоминания Кшесинской, – как на самом деле продвигались их отношения. Историки до сих пор спорят только, была ли между ними близость или нет, но по поводу незначительности роли Матильды в жизни Николая разногласий нет. Да, флирт был, увлечение было, но все контакты с балериной государь тотчас же прекратил, как только его возлюбленная, будущая императрица Александра Фёдоровна, наконец, согласилась принять православие и выйти за него замуж. Зачем оболгана их любовь? Зачем Алекс изображена кровожадной, мистической интриганкой? Нас заставляют поверить в чистоту помыслов балерины, крутящей романы одновременно с двумя великими князьями, и в то, что из-за неё какой-то граф мог мордовать в кровь наследника-цесаревича.
В фильме, сметая все исторические преграды и наплевав на логику, проводится «революционная» мысль, что именно Кшесинская была единственной любовью наследника. А он под давлением практически ведьмы Алекс предал эту всепоглощающую любовь, что привело не только к трагедии Ходынки, но и к падению короны, гибели империи. То есть настоящей причиной огромных тектонических сдвигов в жизни России ХХ века была маленькая балерина.
Теперь о «чувствах любителей кино». Специалисты отмечают блестящую работу оператора Юрия Клименко, восхищаются работой художников, красиво снятыми интерьерами, великолепными костюмами. Но кто в этих интерьерах и костюмах?
Что снимал Учитель? Юрий Грымов в своём эмоциональном фейсбучном отклике вопрошает: «Фэнтези? Мелодраму? Историческое кино? Внутри фильма персонажи существуют каждый в своём жанре: Данила Козловский изображает триллер, Евгений Миронов – комедию, а актёру, приглашённому на роль Николая, видимо, сказали, что нужна мелодрама, и потому на протяжении всего фильма у него мокрые глаза». Продолжим спрашивать: а почему двадцатилетнего Николая играет сорокалетний немецкий актёр, к тому же довольно средний? Своих нет? Чувства многих оскорбило то, что все главные роли в фильме играют иностранцы, а наши звёзды у них «на разогреве». Тот же Козловский сыграл бы точно не хуже Ларса Айдингера, который по воле режиссёра неуклюже мечется между матерью, невестой, любовницей и немощным лакеем, каким изображён Победоносцев.
Можно как угодно относиться к Николаю как к политическому деятелю, но все историки единодушны, что в личном плане он был чистым, нравственным человеком, представлять его инфантильным дурачком, находившимся в сексуальной зависимости от танцовщицы, это действительно значит – оскорблять чувства тех, для кого он святой страстотерпец.
Вообще какая-то мания у наших коммерческих режиссёров залезать в постель к правителям России. В «Матильде» заставили Николая кувыркаться с балериной, Сталина в сериале «Орлова и Александров» – приплясывать и подпевать «С одесского кичмана сбежали два уркана», а потом совершить попытку изнасилования другой знаменитой артистки. Чем-то в этом смысле нас удивят «Троцкий» и другие «Демоны революции»?
Правдоподобие чувствований
После «Матильды» трудно говорить об «Аритмии». В фильмах Хлебникова нет ни принцев, ни коронаций, ни мистических медиумов, ни обнажившейся в танце груди, которая свела с ума всех великих князей. Здесь пахнет не изысканными парфюмом, не утончённым развратом, а полем, рекой, дорогой, водкой, больницей.
Вроде фильм как фильм, таких в нашем кино много. Да, «Скорая помощь», измученные реформой здравоохранения врачи, несчастные пациенты, провинциальный быт, семейные неурядицы, всё, как в жизни, – без прикрас и какой-либо идеологии, а также стараний кому-либо понравиться. Тут не играют, а живут, и артхаузной чернухи нет, а есть что-то такое… что заставило меня пересмотреть этот фильм ещё раз, и ещё. А заодно – и другие фильмы Бориса Хлебникова.
Чем больше погружаешься в его мир, тем лучше себя чувствуешь. В прямом смысле. Дышится легче, и в конце концов полной грудью. Да, тут большими деньгами не пахнет. Кроме привычных свинцовых мерзостей русской жизни, в его фильмах есть то, что никаким матильдам не снилось – верность, преданность, красота, мечта. Кстати, в сравнении с красавицей-героиней Ирины Горбачёвой, в которой светится что-то царственное, Кшесинская (Михалина Ольшанская) смотрится бойкой служанкой, жаждущей стать содержанкой барина.
Да, обнажённая грудь здесь тоже есть, и постельная сцена, правда, не в спальне, а на кухне, но противно, как часто бывает, когда смотришь коммерческое кино, не было, потому что там было что-то важное, сокровенное, связывающее двух людей… была их любовь, до которой нас допустили, а не сладкая эротика, которой соблазняет Алексей Учитель. Впрочем, Хлебникова уместнее сравнивать не с ним, а с Андреем Звягинцевым. Да, да, очень похожие сюжеты, только Хлебников их снял раньше, и так, что после них не хочется удавиться.
Про отцов и детей – «Коктебель». Непутёвый, бесквартирный, безденежный отец добирается с сыном к морю, туда, где планеры летают, как птицы. Отнюдь не за кладом, как у Звягинцева в «Возвращении», но по дороге отец дал слабину, решил осесть у женщины, которая его пригрела, а сын бежит от него и добирается-таки на перекладных до Коктебеля, до моря и гор, где планеры летают, как птицы. Не пропадает бесследно, как мальчик из «Нелюбви».
Тема социальной несправедливости – в «Долгой счастливой жизни». Фермер терпел-терпел, да и устроил самосуд над чиновниками, вынуждавшими его отказаться от земли, которую он с сотней работяг возделывал. Тут политической конъюнктуры (в этой стране жить нельзя!), как в «Левиафане», нет, а есть боль. Мужики, ради которых фермер восстал, его стали потихоньку предавать, и, наконец, предали все, и это его ранит больше, чем чиновное самоуправство. Шукшинское «что с нами происходит?» у Хлебникова дополняется новыми вопросами: почему мы допускаем, чтобы нас кто-то оседлал, почему мы предаём друг друга?
И, наконец, «Аритмия», как и звягинцевская «Нелюбовь», – про развод, а на самом деле про любовь. В первую очередь к работе, в которой вся жизнь. Врач (Александр Яценко), фельдшер (Николай Шрайбер) и шофёр скорой (Сергей Наседкин) реально спасают людей, часто с риском для жизни. Как достоверно это всё снято и сыграно! Сколько правды, не соплей, а действенного сострадания, веры, надежды и любви. Очень жаль, что не было почти никакой рекламы на ТВ (появление Яценко и Горбачёвой в «Вечернем Урганте» многих дезориентировало, а не привлекло к фильму).
Хочется пожелать режиссёру хорошей литературной основы для новых сценариев и достойного финансирования.