В конце июля многие стройки в Казани замерли. Крановщики решили работать по правилам, соблюдая всё, что написано в законах, и остановили около 30 башенных кранов.
На износ
– Наши краны не проходят проверку технадзора, – объяснил один из инициаторов акции Юрий Шарипов. – Техника безопасности не соблюдается вообще. Подавали жалобу в Минстрой, но нас попросту не захотели слушать, отправляли то в одно, то в другое ведомство. Людей, превращая в самоубийц, заставляют рисковать жизнью ради выгоды для хозяина.
Сначала организация «Крановщики Казани» состояла из четырёх работников, сейчас их уже 45. Они были готовы создать ячейку официальных профсоюзов (ФНПР), но не нашли понимания. В результате вошли в Межрегиональный профсоюз «Рабочая ассоциация» (МПРА), известный забастовками на заводах, собирающих «Форд» и «Фольксваген».
Главное требование крановщиков – обеспечить соблюдение техники безопасности. Также протестующие потребовали поднять им зарплату, что тоже можно отнести к соблюдению техники безопасности. Зарплаты у них нищенские, приходится трудиться сверхурочно. И работодатели это поощряют. Если откажешься, не останешься на вторую смену, сразу найдут, за что тебя оштрафовать, а то и уволят. Не желая конфликтовать, люди работают до изнеможения, переносят болезни на ногах, и организм не успевает восстанавливаться. Растут ряды инвалидов в трудоспособном возрасте.
Крановщику в Казани платят примерно 200 рублей в час. То есть для того, чтобы заработать за месяц 60 тысяч, он должен провести на кране 300 часов, почти в два раза больше, чем положено по Трудовому кодексу. А ведь человек, который столько времени сидит и в жару, и в холод высоко в кабине, опасен не только для себя, но и для находящихся внизу, как и водитель на дороге, который от переработок засыпает за рулём.
Участвующая в протесте крановщица Анна Смирнова рассказала, что из-за напряжённого рабочего графика совсем не видит своих маленьких детей: «Никакой личной жизни. Да и вернёшься ли домой, тоже не знаешь. Кран взял груз и качается. Все механизмы в очень плохом состоянии, тормоза не держат, стропы старые».
Сверхурочные идут обычной ставкой – 200 рублей в час. По словам другого машиниста, Владимира Водолазова, переработки в конце концов могут привести к трагическим последствиям. Возникает рассеянность, повернёшь ручку контроллера не в ту сторону – и полетит вниз груз, а может завалиться и сам кран. Для крановщика это могила, в лучшем случае инвалидность. А если кого-то задел – тюрьма. «Чтобы подняться на 75-метровый кран или спуститься с него, – рассказывает Владимир, – нужно минут пятнадцать, столовых на стройплощадках нет, поэтому обед берём наверх. Да и нужду, извините за подробность, приходится справлять прямо в кабине».
Большинство тех, кто принимает и крепит груз, не знают даже элементарных правил техники безопасности. За копейки нанимают мигрантов, которые не могут двух слов связать по-русски, а они ведь должны командовать техникой повышенной опасности.
Часто дома строятся в жилых кварталах, кран в неудовлетворительном техническом состоянии может упасть, например, на детскую площадку, которая находится рядом.
А эти строительные машины падают не только в Казани, а по всей России. В марте в Москве рухнул кран на проспекте Мира. Оборвался трос противовеса. В момент падения в кабине находился машинист, получил травму ноги. Лишь по счастливой случайности никого из прохожих не задело. В Ярославле, на Новосёлковской улице, верхняя секция крана упала с высоты 25 метров. Снесла угол строящегося дома и приземлилась на бетономешалку. Стропальщик пытался убежать от падающей стрелы, но не успел, у него оказался перелом позвоночника и разбита голова. Крановщика зажало в кабине.
В Краснодаре кран опрокинул шквалистый ветер, 30-летний рабочий скончался на месте. В Самаре на стройке жилого комплекса огромный башенный кран рухнул на припаркованные внизу автомобили. В кабине находился крановщик: врачи пытались помочь ему, но мужчина умер в реанимации.
Срок службы башенного крана грузоподъёмностью 10 тонн – 10 лет, для грузоподъёмных свыше 10 тонн – 16 лет. Сейчас делают бизнес на отслуживших срок машинах: продают их по дешёвке частникам, и они оседают на наших стройках.
Когда крановщики в Казани отказались работать в таких условиях, вместо того чтобы начать с ними переговоры, хозяева строек набрали штрейкбрехеров. Остановили на время не слишком важные стройки, перевели оттуда специалистов. На один кран посадили человека с купленным удостоверением, на замену другому вызвали 66-летнюю пенсионерку. Она несколько дней поработала, потом отказалась. Доверили управление железной махиной неопытному 20-летнему парню. Но очень скоро его пришлось спустить вниз. А в основном угрозами увольнений, а также обещанием «повесить» на них простои загоняли на краны своих. И некоторые сдались.
Сейчас нормы нарушаются везде, на любом нашем предприятии можно останавливать работу по примеру крановщиков из Казани. Возьмём самое заметное – «АвтоВАЗ». Здесь погиб 52-летний рабочий. По производственной необходимости он спустился в подвал. Температура в цехе составляла 32 градуса. В подвале ещё выше, а вентиляция отсутствовала. Человек задохнулся. Когда его вытащили из подвала, пульс ещё был. Но скорая не успела…
Скорая не приедет
Шесть хирургов больницы Нижнего Тагила написали заявления об увольнении. Главной причиной назвали кадровый голод – на всю больницу шесть хирургов, на каждого в месяц приходится по 10 ночных дежурств, после которых врач обязан заступать на дневную смену.
«Не хочется сидеть в тюрьме, потому что в таких условиях легко что-то недосмотреть», – сказал один из хирургов, Иван Александров. Врачи обращались к администрации больницы с просьбой улучшить условия труда, однако не получили никакого ответа. Пришлось вмешаться министру Скворцовой. Она признала, что врачи работали по очень высокому коэффициенту совместительства – 2,34 ставки. При таком режиме человек просто не успевает восстанавливаться.
Коллективное увольнение – это новый вид протеста. После хирургов из Нижнего Тагила уволились травматологи пятигорской больницы, а в Александровской во Владимирской области подали заявления об увольнении одновременно 12 медсестёр.
В Пензе работники скорой помощи решили прибегнуть к итальянской забастовке – форме протеста, при которой сотрудники предприятия предельно строго исполняют свои должностные обязанности и правила, а по правилам отправляться на вызов в одиночку фельдшер не имеет права. После этого администрация стала-таки укомплектовывать бригады, искать дополнительные кадры.
В марте объявили итальянскую забастовку сотрудники скорой в Можайске, в апреле к ним присоединились фельдшеры в Новгородской области, и в июле – Орловская и Тольяттинская станции скорых. В Орле часть сотрудников решили работать только на одну ставку и не выезжают на вызов в неукомплектованных бригадах. В сентябре получили предупреждение администрации детской областной больницы в Великом Новгороде, пермской городской больницы, станции скорой помощи в Петрозаводске. Здесь врачи выезжают за смену на 20 вызовов, а допустимая норма 11–13. Из-за такой интенсивности люди не могут прерваться, чтобы даже поесть.
В перестроечной России много говорили о демократии, свободе, но в конце концов окончательно закрепостили рядовых работников, приняв в начале двухтысячных новый Трудовой кодекс. Фактически стало невозможно объявить забастовку, не найдёшь даже помещения, где можно собраться вместе. Предприятия превращаются в подобие исправительных колоний. Можно лишь уволиться и перейти в другую такую же колонию.
Никто в одиночку не пойдёт на баррикады, должна быть защита, общественная организация, профсоюз, который будет отстаивать интересы своих членов. Крановщики Казани после короткой остановки производства обрели новые силы и надежды. «Самое главное, что ситуация меняется к лучшему, медленно, но меняется, – считает лидер, Юрий Шарипов. – Если в течение последних лет нас никто не слышал, то теперь и контролирующие органы зашевелились, и работодатели пошли нам навстречу. Мы всем доказали, что рабочий человек не раб, и убедились на практике, что коллективная борьба реально работает. Как ни банально это звучит, но вместе мы – сила».