Каждый год для Бетховенского фестиваля в Бонне, самого смелого, открытого, разнопланового и интересного в Германии, выбирается главная тема – лейтмотив, мотто, – связанная с одной из ярких ассоциаций, вызываемых творчеством Бетховена. В этом году, в преддверии 250-летнего юбилея создателя Девятой симфонии, фестиваль обращается к лирике, но лирике потаённой, порой болезненной. К «Лунному свету». А ещё отдаёт сцену молодым!
Бетховен по-южноафрикански
Одно из центральных мест в программе Бетховенфеста вот уже 19 лет занимает интереснейший молодёжный проект – «Кампус» – совместное выступление юных музыкантов из Германии и какой-нибудь другой страны. Гостями фестиваля уже побывали, к примеру, исполнители из Китая, Мексики, Украины, Индии. Теперь настала очередь Южной Африки. Неожиданно? Но как же здорово! «Настоящим диалогом культур, очень важным в современном мире» назвала «Кампус» интендант Бетховенфеста Ника Вагнер, признавшись, что это её любимый проект.
Наибольший интерес вызвало выступление двух вокальных ансамблей – «Just6» из Йоханнесбурга, шести африканских парней, воспитанных на своей этнической музыке, и «Sjaella» из Лейпцига, шести девушек, воспитанниц консерватории, привыкших исполнять Перголези и Баха. При всех различиях они удивительно гармонично спелись и смотрелись на сцене вместе. Гвоздём программы «Кампуса» стало исполнение произведений южноафриканских композиторов: написанное специально для Бетховенфеста «Рождение перемен» 29-летнего Тшепо Цотеци (Tshepo Tsotetsi) и «Fatse la heso» («Моя Родина») Михаэля Мосоу Мёране (Michael Mosoeu Moerane). Последнее было создано в 1941 году; примечательно, что композитор пользовался вполне европейским неоромантическим музыкальным языком, чтобы передать слушателям образ своей экзотической родины.
И конечно же, нельзя обойти вниманием «Три африканские песни» для меццо-сопрано и оркестра Хендрика Хофмайера (Hendrik Hofmeyr) в шикарном исполнении молодой африканской певицы Абонгиле Фумбы (Abongile Fumba). В основу произведения положены реальные магические песни-заговоры: на девственность, чтобы девушка сохранила себя до брака; воину, уходящему на войну (к сведению современных школьников: в настоящее время этот заговор используют матери, отправляющие сыновей в школу!), и плач по утонувшим детям...
Тайна чёрных дроздов (Агата Кристи ни при чём)
С одной стороны, символично, что фестивальный спектакль «Blackbird» (буквально «Чёрный дрозд») поставлен не на концертной или театральной сцене, а в... церкви – в евангелической церкви Святого Креста (Kreuzkirche). Но с другой стороны...
Режиссёр Иоахим Шлёмер (Schloemer) вдохновился поэтическим циклом Уоллеса Стивенса «Тринадцать способов увидеть чёрного дрозда» (в переводе на русский язык цикл выходил в 2000 году под названием «13 способов нарисовать дрозда»). Музыку, вернее было бы сказать, звуковое сопровождение, написала уроженка Сингапура Диана Со (Soh).
То, что получилось, можно было бы назвать путешествием в бездну подсознания. Наверняка в детстве каждый из нас испытывал порой безотчётный страх – ночью спустишь ноги с кровати, и в темноте тебя кто-то схватит, кто-то очень опасный и жуткий. Пожалуй, такой же безотчётный страх рождается и постановкой «Blackbird». Это спектакль-инсталляция. Не музыка, не поэтическое слово, не танец. Вместо музыки – шумы, скрипы, громовые удары, ночные шорохи и стуки. Вместо слов – всё, что только может исторгнуть человеческое горло, от отдельных «болькантовских» нот, до астматических хрипов – настоящее испытание, которое достойно выдержала певица Элиз Шовен (Chauvin). Вместо танца – невероятные пластические фигуры в исполнении Марселы Руиц Куинтеро (Quintero), изломанные, конвульсивные и больные. Словно по телу препарированной лягушки пропустили электрический ток. Во всём этом есть, пожалуй, что-то от Босха: именно так должны были бы перемещаться в пространстве его фантасмагорические монстры. Кстати, на сцене живут своей «ненатуральной» жизнью ещё и маленькие куклы без лиц, словно вылепленные из глины, – не то зародыши человека, не то големы, порождение его кошмаров.
«Blackbird» ни в коем случае не иллюстрация к глубокому символизму Уоллеса Стивенса. Его «13 способов...», конечно, тоже попытка проникнуть в подсознание, но подсознание творческой личности. А в данном случае мы имеем дело с подсознанием явно нездоровым, выпускающим наружу и материализующим ночных страшил, прячущихся под кроватью в неверном свете бледной луны. Стивенс сомневался: «Я не знаю, что предпочесть: красоту модуляций или красоту намёков, свист чёрного дрозда или тишину после этого...» (Перевод Владимира Британишского.) После просмотра «Blackbird» хочется только тишины! А главное – загнать обратно собственных демонов, которые вдруг нащупали лазейку, чтобы прорваться в наш мир.
Ночь Густава Малера
Творчество Малера, решающего «проблемы симфонии после Бетховена», всегда занимает в программе Бетховенфеста особое место. И не случайно для сезона 2019 года выбрана именно Седьмая симфония – самая редко исполняемая, пятичастная, имеющая подзаголовок ко второй и четвёртой частям – «Nachtmusik», «ночная музыка». Обе эти части писались композитором одновременно с работой над финалом Шестой симфонии, «Трагической». Вторая символизирует «потустороннее одиночество», четвёртая – более традиционную ночную серенаду с гитарой, арфой и мандолиной. Как писала музыковед, специалист по творчеству Малера Инна Барсова, «композитор словно закрывает глаза на враждебный мир, представший перед ним как страшный мир ночи...».
Сложнейшая партитура Малера доступна далеко не каждому оркестру. Бетховенский оркестр Бонна во главе с новым генеральным музик-директором Дирком Кафтаном (Dirk Kaftan) рискнул.
Единственное произведение за вечер. Выматывающее все силы – и физические, и душевные. Публика с пониманием отнеслась к тому, что, несмотря на овации, дирижёр и музыканты по окончании концерта покинули сцену, не сыграв ни одного «биса».
Больная Луна Шёнберга и Вайля
«Вино, которое выпиваешь глазами, льётся волнами ночью от луны». «Лунный Пьеро» Арнольда Шёнберга и «Семь смертных грехов» Курта Вайля. Этот концерт – самая наглядная иллюстрация главного лейтмотива фестиваля. Перед нами музыкальное воплощение ещё одного стихотворного цикла. Но, в отличие от «Blackbird», в «Лунном Пьеро» слово (одноимённый цикл бельгийского поэта Альберта Жиро в переводе Эриха Хартлебена) и музыка неразрывно и гармонично связны между собой. И слово здесь обретает ещё одно значение: Шёнберг написал вокальную партию в изобретённой им манере Sprechgesang – полупение, полудекламация. Это настоящий вызов для исполнителя. Удачных воплощений «Лунного Пьеро» можно сосчитать по пальцам. И одним из них, безусловно, будет отныне трактовка Сары Марии Сун (Sun), тонко чувствующей исполнительницы современной музыки.
В «Лунном Пьеро» Шёнберг искренен, как никогда; рушатся иллюзии и идеалы, и композитор представляет нам не «романтическую идиллию ночи, но холодный свет смертельно больной Луны», трагедию одинокого непонятого художника.
Вслед за возвышенным пафосом Шёнберга наступила очередь не менее оригинального произведения – оперы-балета «Семь смертных грехов» Вайля. И вновь на сцене царила Сара Мария Сун.
Две сестры, которых зовут Анна (а почему бы и не дать сёстрам одинаковые имена?), едут в семь городов на заработки. Одна из сестёр отличается практичностью, другая – творческая натура. Одна сестра поёт, другая танцует. В каждом городе они сталкиваются с одним из смертных грехов. Анна Практичная упрекает Анну Лирическую в том, что та мешает зарабатывать деньги. Но обе знают, что обретут счастье лишь в Луизиане, где воссоединятся с семьёй в маленьком домике на берегу, «где воды Миссисипи текут под луной»... В итоге зритель понимает, что перед ним просто некое раздвоение личности: обе Анны – это два аспекта одного человека.
Обошлись без балета: Сара Мария Сун настолько артистично исполнила свою партию, вернее, обе партии, что дополнительной пластической составляющей не потребовалось. Вообще Сун стала подлинным украшением всего фестиваля, продемонстрировав не только идеальное владение голосом, но и талант драматической актрисы. Она практически не двигалась на сцене, создавая целый мир «внутреннего человека» лишь скупыми движениями рук и мимикой лица. Удержаться от восторженного «браво!» в её адрес и в адрес стоявшего за дирижёрским пультом композитора, контрабасиста, певца и признанного знатока музыки Вайля Хайца Карла Грубера (в программах и афишах просто – HK Gruber) было невозможно!
После «лунного катарсиса» Бетховенфеста-2019 остаётся лишь, затаив дыхание, приготовиться к двухсезонному марафону юбилейного Бетховенфеста-2020. Он обещает быть настолько интересным и полным сюрпризов, что... Но не будем забегать вперёд, это будет уже другая история!
Мария Залесская, спецкор «ЛГ»