В конце сентября, выступая на открытии саммита Организации объединённых наций, генеральный секретарь ООН Антонио Гутерриш предрёк человечеству скатывание в ад из-за климатических изменений и призвал мировое сообщество «наверстать время, упущенное из-за гротескной жадности тех, кто зарабатывает миллиарды на ископаемом топливе». Понятно, что в первую очередь камешек в сторону России. Так чего больше в борьбе с изменением климата: заботы об экологии или политики?
Дискуссию, начатую д.филос.н. Виктором А. Лосем («Планетарный экологический коллапс» – «ЛГ» от 07.06.2023), продолжает зав. кафедрой экономики природопользования экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор, д.э.н., академик РАЕН, эксперт ООН Сергей Бобылёв.
– Сергей Николаевич, вы один из авторов Глобального доклада ООН по устойчивому развитию (2023). Действительно ли человечество «открыло врата ада»?
– Примеров негативного воздействия на биосферу в результате беспрецедентного роста мировой экономики, прироста населения, масштабов производственно-хозяйственной деятельности огромное множество. По данным ООН, только за сутки население Земли вырубает около 20 тыс. га лесов, съедает 12,5 млн тонн продовольствия (из которых около 30% идёт в отходы), образует 4,8 млн тонн мусора, вылавливает более 255 тыс. тонн рыбы и морепродуктов, выбрасывает почти 90 мегатонн СО2. При этом с учётом экологической ёмкости биосферы для удовлетворения потребностей всех жителей мира по стандартам среднего американца понадобится пять таких планет, как Земля.
Сформировался тип цивилизации, который можно охарактеризовать как «цивилизация максимизации». Такая цивилизация максимизирует три цели: финансовые результаты (от уровня индивидуума до глобального социума), производственные (рост экономики), потребление (max потребительства). И невозможность продолжения роста на базе традиционных экономических стереотипов становится всё более очевидной.
Перед человечеством встаёт драматическая проблема невозможности на основе сформировавшегося технологического уровня, традиционной экономической модели и институтов: а) сохранения сложившейся модели потребления и его уровня для следующих поколений в развитых странах, б) достижения высоких уровней потребления («как у богатых») следующими поколениями бедных стран и стран с формирующимися рынками. Это объективно обусловлено ограниченностью экологической ёмкости нашей Земли, её планетарными границами. Возникает «цивилизационный тупик».
Ответом на обостряющиеся эколого-экономические вызовы стало формирование концепции устойчивого развития как новой парадигмы развития человечества в ХХI в. Способом достижения устойчивости может выбрана так называемая зелёная экономика в форме экономики замкнутого цикла (циркулярной экономики), низкоуглеродной экономики, биоэкономики, экономики на основе «зелёного» роста, «синей экономики» и др.
– Понятно, что благодаря «зелёной экономике» можно улучшить экологию, но как она поможет решению социальных проблем, в чём убеждают её адепты?
– Фактор здоровья играет важную роль в социальной и экологической составляющих устойчивости. Если в конце ХХ века в центре внимания экологической политики стояли преимущественно проблемы охраны собственно окружающей среды, поддержки биоразнообразия и т.д., то теперь акцент всё больше переносится на феномен человека. Например, в России суммарный экономический ущерб от экологических проблем с учётом негативных последствий для здоровья может доходить до 15% ВВП. Направление на включение фактора здоровья в обоснование перехода к устойчивому развитию, разработку экологической политики, экологизацию экономики становится всё более важным в процессах принятия конкретных решений и разработке национальных стратегий, программ и проектов.
На Всемирном экономическом форуме (Швейцария, Давос, январь 2023) мировая политическая, экономическая и научная элита, обеспокоенная «глобальными рисками» (причём из десятка отмеченных «рисков» больше половины носят сугубо экологический характер), пришла к выводу об «исчерпанности традиционного капитализма» (?!). Отсюда – поиск его «новой модели»: «капитализма всех заинтересованных сторон» (stakeholder capitalism). В этой модели цель компании состоит, как предполагается, в вовлечении заинтересованных сторон в «устойчивое создание ценностей». Результаты её деятельности должны оцениваться не только по доходам акционеров, но и по той степени эффективности, какой достигаются экологические, социальные и управленческие целевые установки. Это направление связано с популярнейшей у бизнеса концепцией ESG (Environmental, Social, Governance), которая быстро распространяется и в России.
В начале третьей декады ХХI века подавляющая часть ведущих экономических держав мира объявила своей целью достижение углеродной нейтральности, то есть «нулевого баланса» выбросов парниковых газов к 2050–2060 гг. В их число вошла и РФ, в которой принята (октябрь 2021) самая долгосрочная из имеющихся национальных программ – «Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации с низким выбросом парниковых газов до 2050 г.».
– Только ли в человеческой деятельности причина повышения глобальной температуры, пожаров и наводнений?
– Можно до хрипоты спорить о причинах глобального изменения климата (о планетарном циклизме, антропогенных факторах и др.), но одно очевидно: мировая экономика приняла борьбу с изменением климата в качестве приоритета. Человечество впервые в своей истории получило единую количественную цель: не допустить в ХХI веке, в соответствии с Парижским соглашением (2015), повышения глобальной температуры свыше 1,5–2 0С. Таким образом, мировой истеблишмент и, пожалуй, значительная часть думающего человечества объединились в понимании того факта, что min выбросов парниковых газов является не только целью глобальной экономики, но и условием позитивного стратегического развития цивилизации.
Именно климатические индикаторы оказались ведущими показателями, определяющими цели стран в мировой динамике, а не традиционные критерии роста ВВП. Более того, экологическая доминанта приводит (и ещё сильнее приведёт в ближайшем будущем) к радикальным экономическим трансформациям, структурно-технологическим изменениям, реформированию традиционных секторов, переменам в государственном и рыночном регулировании.
Сегодня в зелёную (низкоуглеродную) экономику уже вложены немалые интеллектуальные, финансовые и материальные ресурсы. Конечно, в процессе её реализации возникнут (и уже возникают) существенные трудности, с которыми сталкивается и Россия, оказавшись в сложной турбулентной ситуации. Рассуждения о «надуманности» экологического и климатического регулирования, возможности его игнорирования в связи с имеющимися санкциями со стороны «недружественных стран» являются, как полагаю, заблуждением. Наши основные партнёры по торговле из стран БРИКС (прежде всего Китай и Индия) планируют выполнять международные экологические нормативы для поддержания своего экспорта и с учётом его жёсткого мониторинга со стороны покупателей «глобального Севера». Это в полной мере касается и экологического контроля экспорта РФ.
– То есть выстраивается некий новый рейтинг уровня развития стран?
– Пока критерии позитивной стратегии цивилизации ещё окончательно не определены. Мир не только «идёт не туда», но и не пришёл пока к единству об адекватности принятых измерений показателей прогресса. Тем не менее большинство аналитиков сходятся в том, что традиционные критерии ВВП неуклонно утрачивают свой безусловный исторический статус. Требуются новые «индексы»: показатели человеческого развития, благосостояния, продолжительность жизни, критерии счастья.
До сих пор, однако, прогресс человечества формально базируется на традиционном индикаторе – ВВП, с ростом которого ассоциируются позитивные тренды будущего. Недоучёт экологического фактора при принятии социально-экономических решений во многом связан с отсутствием в традиционных показателях развития стоимостного отражения природного капитала и деградации окружающей среды. Имеющиеся сейчас в этой сфере макроэкономические показатели (к примеру, доход на душу населения) фактически игнорируют экологическую деградацию. Особенно опасно ориентироваться на ВВП странам с большим природным капиталом и социальными проблемами. Мировой опыт показывает, что рост этого показателя может скрывать истощение и деградацию природных ресурсов и обострение социальных проблем (бедность, дифференциация доходов, безработица и т.д.).
Выход глобального социума на уровень «зелёной экономики» позволяет рассчитывать на позитивные перспективы цивилизации предвидимого будущего.