Софья Филатова,
Москва, 16 лет
Ну зачем он ему это сказал! Ну зачем он его туда послал! Ладно, ничего, только бы до метро дотянуть.
Ветер дул во вспотевшее от быстрого бега лицо. Уже виднелась жёлтая арка «Смоленской», там через турникеты, а этот громила так не подпрыгнет, мешок мешком.
Но, влетев в арку, Гоша вдруг уткнулся носом в ребристый забор, примерно в человеческий рост. Только ремонта не хватало! Гоша заметался и, оттолкнувшись от бетонного блока под чей-то крик: «Куда, дебил?!» – сиганул через ограду.
Огромные двери станции почему-то оказались не заперты. Он опрометью пролетел через тёмное фойе и затаился в углу.
Гоша потёр курчавый затылок. «Мешок»-то через забор не полезет, а вот полиция припереться может…
Он огляделся. Никаких следов ремонта на станции не было и в помине, зато воняло здорово. Справа от него в полумраке виднелась зловещая эскалаторная бездна.
И тут Гоше ну позарез захотелось посмотреть, что там внизу. Раз света нет, и рабочих не должно быть. Уже в любом случае накостыляют, а такой шанс упускать стыдно.
Врубив на телефоне фонарик, он подошёл к бездне и медленно шагнул на серую лестницу. Страшно. Он стал спускаться и вдруг услышал какое-то странное клокотание, переходящее в рычание. В нос ударила очередная волна тошнотворно-сладковатого запаха. Гоша зажал нос, но вонь как будто находила другие проходы в организм.
Впереди сверкнула будка дежурного по эскалатору. Сопение усилилось. Ступив на гранитный пол, Гоша направил луч фонарика вглубь станции и вдруг наткнулся им на что-то зелёное и чешуйчатое. Похолодев, он стал медленно поднимать луч всё выше и выше, скользя по чьей-то длинной шее, и замер в позе Ленина, с вытянутой вперёд рукой.
* * *
Гоша мчался вверх по неподвижным ступенькам эскалатора, удирая от вонючей чёрной пасти, в которой пару секунд назад исчез его школьный рюкзак. Подавись, гадина! Вот и учебники пригодились… Наконец чудовище закашлялось и втянуло шею обратно в станционную темноту, а Гоша вылетел к турникетам, выбежал на улицу, сам не понял, как перелетел через забор, и, поскользнувшись, рухнул лицом в грязь.
Кто-то резким рывком поднял его и поставил на ноги.
Мужчина азиатской наружности выпучил глаза и, вместо того чтобы осведомиться о самочувствии мальчика после столь близкого контакта с мостовой, просто ткнул пальцем в сторону станции:
– Был там?
Гоша кивнул, с носа упала грязная капля.
– Вот это да! – воскликнул человек, и, схватив пацана за руку, потащил его куда-то по улице.
Всё замелькало: люди, мусорные баки, кошки, грязные сугробы. И наконец они очутились перед дверью какого-то облезлого особняка. Взлетели по лестнице и ворвались в огромную залу, где сидели трое очень серьёзных мужчин.
– Понимаете, хвост слишком разбросан, вот если бы он был в куче… Но вразброс… – сетовал какой-то лысый мужчина в дальнем углу стола. – Что молвишь, Юрий Владимирович? – обратился он к человеку с тёмной с проседью бородой и хитрым взглядом.
– А то, что Андрюша кого-то привёл, – отозвался Юрий. – Здравствуй, мóлодец, чей будешь?
Лысый поморщил нос: видимо, от Гоши всё ещё несло загадочной гадостью.
– Он был Там, – отозвался за Гошу тот, кого назвали Андрюшей.
– Неужто, а как пробрался?
– Открыто было, – начал оправдываться Гоша, – я случайно, убегал от одного, мне фигня какая-то в темноте причудилась… Номер родителей давать, да?
– Ну нет, мóлодец, – вздохнул Юрий Владимирович, – не фигня это, а зло великое. А то, что дверь не заперта была, так это Святослав Владимирович, – он грозно взглянул на лысого, – он последний ходил.
– Ну, сорян, Юрий, не вели казнить… – пробормотал Святослав.
– Хватит, давайте по порядку, видите – у гостя очи на чело лезут. Знаешь ли ты, мóлодец, историю града родного? Про Георгия про Победоносца слыхал?
– Того, что дракона бил?
– Бил да не добил, – буркнул Святослав, – под землю загнал пса смердящего, а нам теперь расхлёбывать…
До пацана начинало доходить, но верить не хотелось.
– Пробивается змéище в разных местах, да метро рушит-ломает, спасу нет, – взялся объяснять седовласый человек в лохматой шубе, – а победить его не может никто, и, чтоб граждан не пугать, правительство наше, ох, гой еси оно, станции закрывает и ждёт, покамест чудище обратно не исчезнет, а там уж станцию повыскребут да освежителем окрест понапшикают да и открывают.
– Вот, отрок, на карту посмотри, – поднялся с места Юрий, – вот щас поназакрывали и «Проспект Ленинский», и «Давыдково» какое-то там, и «Смоленскую» эту треклятую.
Он указывал пальцем на одну пометку за другой.
Вдруг встрял человек в шубе:
– В общем, давайте, как я сказал: меня на Ленинский, Святославушку нашего, – он кивнул на лысого, – в Давыдково.
Святославушка обиженно поджал губы.
– Ну, а ты, Юрий, Андрюшу возьмёшь да мóлодца, да и пойдёте на Смоленскую, да мы все как разом врежем, да…
– Вишь, что выдумал, – улыбнулся Юрий, – себе серёдку безопасную выбрал, брата младшего на хвост посылаешь непредсказуемый, а среднего с племянником на смерть лютую? Ты хоть, Мстислав, меня и старше, но я по правде скажу, глум это, дискриминация, ей-богу!
– Какая, Юрий, дискриминация?! Обижаешь ты меня, брат!
– Да не серчай, Мстислав Владимирович, будь по-твоему. Как звать тебя, мóлодец? – обратился он к Гоше.
– Георгий.
– Вот те на… Вот что, Георгий, завтра в пять утра у «Смоленской», лады?
– Ну… лады…
– Ок, ну ступай с богом.
Гоша не заставил себя уговаривать и быстро вышмыгнул за дверь.
Полночи он ворочался. Бред какой-то… Решил не идти.
Ровно в пять Гоша стоял около «Смоленской». Через несколько минут в арке появились Юрий Владимирович и Андрей в спортивных костюмах, они остановились перед забором. Юрий извлёк из принесённого пакета изрядно потрёпанную булаву с надписью «Экспонат 33», колчан со стрелами и топор с изогнутым лезвием. Видимо, на чудище идти надо было с оружием аутентичным.
Юрий торжественно вручил мóлодцу топор.
– Много героев пало здесь: Вячеслав, Изяслав, Ярополк…
Гоше стало жутковато, но думал он только о том, как же они перелезут через забор.
– Пойдём, мóлодец, не смотри, что крипово, о граде родном думай, – Юрий отпер в заборе незаметную маленькую дверцу и зашёл. За ним последовал Андрей и, наконец, обречённо поплёлся Гоша. Зря он в это ввязался…
Снова слышалось снизу зловещее рыканье и хрипение, Гоша поравнялся с Андреем. Тот был зелёный, тошнило наверное, воняет тут, конечно, зело… Вот снова блеснула будка дежурного.
– Ну, ребята, готовы? – вопросил Мстислав с Ленинского по громкой связи. – С богом. Три, два, раз!
Булава, топор и ещё какие-то невиданные инструменты все разом воткнулись в зелёную чешуйчатую плоть. Открылась пасть.
– Бежим, братья! – взревел Юрий.
Они мчались вверх, а позади с какой-то неправильной интонацией рычало чудище, Гоше показалось, что оно смеётся.
Отдышались они только в огромной зале. Юрий указал на Гошу и воскликнул:
– Он!
Андрей кивнул.
– Скажи, брат, тошно тебе?
– Не особо.
– Вот! – Андрей поднял указательный палец. – Не тошнит!
Юрий улыбнулся.
– А знаешь ты, мóлодец, – спросил он, – что доселе с первого раза никто в здравии не выходил оттуда. Задыхались.
– Гниёт, пёс смердячий… – пояснил Андрей, – и смердит, соответственно. Всё как положено, как у греков! Про пифий слыхивал? – Андрей уселся на стол.
– Вот ты, Андрей, опять всё запутал, – вздохнул Юрий, – слушай, мóлодец: в 40-м поколении рождаются все люди теми же, кем раньше были, был уж и Рюрик, и Олег, и Иван Грозный будет скоро. Так вот, Долгорукий я, Юрий. Сечёшь?
Гоша не сёк, но кивнул. Может, Андрей – Боголюбский, а змей – пифон… Что-то начало всплывать в голове из учебника.
– А я кто?
– Георгий ты, Победоносец, собственной персоной.
Гошина нижняя челюсть поползла вниз.
– Мы вот через 40 поколений, а ты через 80.
– Избранный, – пояснил Андрей, кладя ногу на ногу, – типа Гарри Поттера, только русский.
Юрий строго взглянул на сына, дескать, не увлекайся.
– Тебе и змея побеждать, – заметил он.
– Э! Я на такое не подписывался, – яро запротестовал мóлодец, – я не Человек-Паук какой-нибудь, не Нео…
Юрий улыбнулся.
Тут в комнату ворвались Мстислав со Святославом.
– Он?!
– Он, – сам за себя ответил Гоша.
Держа в руках булаву Юрия, Гоша обречённо стоял у «Смоленской». Прохожие ухмылялись. Пусть. Они не понимают, не избранные, не победоносцы… «Избранный»... Гоша поморщился.
– А зачем вы меня в прошлый раз таскали? – спросил он Юрия.
– Для проверки, мóлодец, ты и в этот раз не подведи, тебе одному дано, уж не серчай…
Гоша кивнул, он почувствовал себя очень важным и могучим, и с этим чувством шагнул в дверь в заборе. И только когда заметил уже до боли знакомую будку, резко осознал, что совершенно не знает, на фига туда идёт. Но отступать было некуда, он герой…
– Сдавайся, тиранозавр! – заорал Гоша.
Из темноты прогремело так, что у пацана уши заложило:
– Уж не вам ли, сударь, мне сдаваться? У того Победоносца хоть конь был, а вы, милостивый государь, на чём прибыли?
Гоша огляделся, ища источник звука, и с ужасом понял, что говорит змей. Наступило неловкое молчание.
– Ну что? – спросило чудище. – Так и будем молчать?
– Я… Мне…
Гоша подошёл и попытался ударить змея булавой, но та отскочила.
– О, какое унижение… – пробормотало чудище, – скажите честно, вы ведь хотите, чтобы я удалился, не так ли?
– Ага…
– Так как вы думаете, что для этого надобно сделать?
– Убить.
– Ответ неверен, mon cher. Давайте-ка мы с вами в загадки поиграем? У вас три попытки. Одну вы изволили использовать. Ну, а если не угадаете с третьей, буду иметь честь вами позавтракать, как вам такое предложение?
У Гоши не было иного выхода, он кивнул.
– Вот и прелестно! – дракон закатил глаза.
Яйцо, иголка, утка… Нет, не то!
– Может… Может, вас надо как-нибудь по-другому изничтожить?
– Помилуйте! Вот вы, сударь, вторую попытку профукать изволили.
Гоша зажмурился, в голову всё лезла одна бредовая идея – была не была.
– Уважаемое Чудище! – Гоша почему-то кричал. – Уйдите и не мешайте нам, ПОЖАЛУЙСТА!
– Умница! Дай поцелую!
Гоша отрицательно мотнул головой и тут же повалился навзничь от приступа дурноты.
Когда он очнулся, станция была пуста.
После «длительной реконструкции» 9 июля 2021 года станция «Смоленская» была вновь открыта для пассажиров.