Поэт Анатолий Юнна – о том, как сохранить человеческое достоинство на поле брани, о Сергее Есенине и поездках в Америку.
– Писатели-военные – это своего рода такая же традиция в России, как и писатели-врачи. Достаточно вспомнить Дениса Давыдова, Лермонтова, Бестужева-Марлинского, Льва Толстого. Я уже не говорю о писателях-фронтовиках. Казалось бы, писательство и военная служба малосовместимы. Как это удаётся лично вам? И давно ли начали писать стихи?
– Абсолютно с вами согласен – это традиция. Писатели-военные, писатели-врачи и писатели-фронтовики – это три составные части нашей совести, гордости и славной истории. Мне несказанно повезло, потому что писать я начал в девять лет, белый халат надел в шестнадцать, а шинель – в двадцать три года. Военную службу и писательство совмещать действительно трудно, а порой и невозможно, но они совместимы, надо попробовать к этому приспособиться. У меня не только на полевых занятиях и учениях, но даже в боевых условиях помимо командирской всегда была и особая записная книжка. Туда я старался записывать то, что потом при доработке и огранке превращалось в стихотворения, рассказы и просто в небольшие фабулы, которые хранятся до сих пор и терпеливо ждут своей очереди. Ещё советую вести военный или фронтовой дневник и записывать в него весь событийный ряд или всё, что можно успеть записать перед сном, хотя бы вкратце. Вот вам на склоне лет и почти готовые мемуары.
– Вы были задействованы в боевых действиях на Северном Кавказе и участвовали в выводе войск из Афганистана. Расскажите об этом опыте.
– Война – это самый низ жизни, ниже – уже смерть. Волею судеб мне пришлось её хлебнуть…
Хлебнул я там, где самый низ и ощущение ужасно:
Война – это такая жизнь, в которой даже смерти страшно.
О войне можно рассказывать очень долго, ведь в районе боевых действий не только люди, но и время другое, иногда секунды кажутся вечностью, а взгляд солдата-разведчика или сапёра, особенно после боевой операции, может разрезать любую броню, такая в этом сила.
Мы жили в палатках, и иногда просто выйти из палатки было выше всяческих человеческих сил, и дело даже не в снайперах. В горах Кавказа днём жарко и лужи, а ночью холодно и лёд, такая вот природная метаморфоза, и в мы в ней не просто существовали, а вели во всём себя достойно. На Северный Кавказ я попал под новый, 1996 год с группой офицеров ПриВО1. Фронтовая дорога к месту назначения шла через Шали, Сержень-Юрт, Аргун, Ведено на Элистанжи, а в голове крутились слова, которые в Ханкале крикнул солдат с блокпоста, особенно последние, что остались в памяти до сих пор: «Дорога смерти. С Новым годом!»
А дальше – на войне как на войне – случалось разное: однажды под Ведено я отстал от колонны – это была вотчина Шамиля Басаева, а со мной только фляжка, сухари, нож да АКМ с двумя обоймами. И на сколько бы меня хватило? Да, была ещё ручная граната. Видимо, она бы всё и решила – не самый худший исход, чтобы сохранить честь офицера в таком неравном бою…
Да, слава Богу, что в тот раз всё обошлось, меня заметили и успели вовремя подобрать. Можно привести ещё много примеров, но меня больше восхищают действия военных врачей, которые в горах, рискуя своей жизнью, спасали сотни солдат, делая порой, даже в условиях боя, невероятные операции.
Конечно, кроме радости побед, была и горечь неудач, но все, кто был со мной, выдержали все тяготы и лишения с честью. Даже в тяжёлых боевых условиях оставалось место и для вдохновенных строк – это ещё раз доказывает, что всегда и во всём с нами её величество Поэзия!
Вывод войск из Афганистана через мост «Дружба» на участке Тахта-Базарского погранотряда г. Термеза прошёл пятнадцатого февраля восемьдесят девятого года. Мы этот день ждали и к нему готовились. Как командир медицинской части, я принимал непосредственное участие в этом непростом мероприятии, и, когда в шестнадцать часов двадцать одну минуту через мост перешёл последний военнослужащий СА, я вместе со всеми отмечал это историческое событие. Слава воинам-интернационалистам – ветеранам Афганистана!
– Знаю, что вы живёте в России, но довольно часто бываете в Америке, там у вас растут две внучки. Где живётся лучше – здесь или там?
– Так получилось, что после окончания МФТИ в г. Долгопрудном мой сын уехал учиться в университет в США, защитил Ph.D. (стал доктором математических наук) и женился на замечательной девушке – американке румынского происхождения. Сейчас они живут в г. Стэмфорде и воспитывают двух моих прелестных внучек. В Штатах я проживаю практически каждый год, и только в 2020 году по известной причине пришлось отменить апрельскую поездку.
Где живётся лучше? Везде надо много работать, а американская мечта меня не впечатляет, и при всех плюсах и минусах проживания в Штатах мне лучше жить у себя в Подмосковье, однозначно!
– Мне больше всего нравится у вас цикл «Огни Нью-Йорка». Как он создавался? И как вообще приходят стихи – в виде мысли, образа, конкретной строки?
– После 10-часового перелёта Атлантики, при подлёте к светящемуся мегаполису, я впервые записал в блокноте «Огни Нью-Йорка». Именно в международном аэропорту им. Д. Кеннеди меня «встретил темнокожий франт с вопросом», и в блокноте тут же появилась запись «а в это время моё сердце в подмосковных вечерах и Питером любуется на Невском». Вот, собственно, из этой фабулы и началась история не только стихотворения «В каждом звуке Россия», но и всего цикла «Огни Нью-Йорка».
Уже дома, в Стэмфорде, а это в пятидесяти минутах от Бруклинского моста, в первую же ночь я набросал ещё несколько работ этого цикла. Я всегда так делаю, чтобы не потерять связь с реальностью. Ощущения теряются или перебиваются другими чувствами. А кому нужны эмоции б/у? Так вот, отвечая на вопрос «Как вообще приходят стихи?», скажу так: сегодня это может быть строка с глубоким подтекстом, а завтра – некий образ. В описанном выше конкретном случае это был образ темнокожего франта, которого я, кстати, помню до сих пор. Случаются и счастливые моменты, когда стихотворение записывается почти полностью, фактически без доработки, но это бывает крайне редко. Строкам надо дать отлежаться, лучше в архиве, чтобы не потерялись. Доработку я называю последом, я же всё-таки врач.
– Вряд ли ошибусь, если скажу, что вы очень любите Есенина. Чем именно он вам близок?
– Вы не ошиблись абсолютно. У нас схожий душевный мир, и я это чувствую. И некоторые мои читатели указывают на родственные Есенину мотивы в стихотворениях «Загуляю Русь до края», «Мундиры белые на сини», «Грусть моя, матушка Русь!» и особенно в последней работе «Ты наша Русь!», посвящённой 125-летию со дня его рождения. Мне кажется, что, если бы он был жив, мы бы с ним подружились обязательно. Мне есть что сказать Есенину!
– Во все времена были те, кто считал, что литература находится в глубоком кризисе и больше никто ничего нового уже не скажет. Что думаете на этот счёт? Когда пишете, оглядываетесь ли на своих предшественников или ощущаете себя в некотором смысле первопроходцем?
– Я считаю, что с литературой всё в порядке и она соответствует своему времени: из одного лимона два не выжмешь – это общество находится в глубоком кризисе, а поэтому гены-то есть – гениев нет, природа взяла передышку. А вы посмотрите, что у нас с прогрессом. Сегодня цифровой мир уже превосходит мир традиционный. В войне отцов и детей побеждают дети. Сейчас даже представлять свои работы на сцене – это все равно что считать на канцелярских счётах. Великий магистр Маркетинг сделал своё «профессиональное» дело. Писатель – это ведь не профессия, а дело всей жизни, которое для государственных мужей особо ничего не значит. Сегодня, чтобы твоего «ребёночка» заметили, приняли и запомнили, его нужно экранизировать и за ручку вести по интернет-пространству и новым медийным коммуникациям.
На современном этапе, когда на земле проходят такие разрушительные процессы, как войны, санкции и пандемия ковида, поэзия представляется мне как рай среди чертей. Я за пандемию Поэзии!
– Что для вас значит быть патриотом своей страны?
– Для меня патриот – это человек, который не торгуется и не выбирает, у него нет ни секунды сомнения в правильности своих действий на благо Родины. Это значит, что он непоколебим и в нужном месте в нужное время осознанно сделает именно так, как сделал пилот российского штурмовика Су-25 Герой России Роман Филипов, который был сбит в сирийской провинции Идлиб и геройски погиб, вступив в неравный бой с террористами. Вот это и есть настоящий патриотизм.
1 Группа офицеров медицинской службы, которая была сформирована Приволжским военным округом для усиления мед. состава под Ведено.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Анатолий Сергеевич Цюрмасто (Анатолий Юнна) родился в 1955 году в г. Куйбышеве (ныне Самара), живёт в г. Долгопрудном Московской области, военный пенсионер. Окончил военно-медицинский факультет при КМИ имени Д.И. Ульянова (СамГМУ). Участвовал в боевых действиях на Северном Кавказе и в выводе войск из Афганистана. Ветеран боевых действий. Награждён орденом Мужества. Поэт, сценарист, драматург и режиссёр-постановщик литературных спектаклей. Публикуется с 1976 года. Член ЛИТО «Клязьма», г. Долгопрудный. Печатался в «Медицинской газете» Куйбышева, в журнале храма Преображения Господня в г. Долгопрудном, журналах «Живое слово», «Писатели в белых халатах», «Истоки и развитие русской поэзии» (США) и «ЛГ». Автор поэтического сборника «Грусть моя, матушка Русь!». Член Союза писателей России.