Представьте: сдан фильм, творческая группа отмечает это событие. Как принято, поцелуи, объятия, взаимные комплименты, шампанское… И только одного человека никто не целует и не обнимает, а за его спиной немой вопрос: «Кто это?» Очень немногие знают ответ: «Это режиссёр монтажа!»… Такая, понимаете ли, незаметная профессия. Об её особенностях рассказывает режиссёр монтажа студии «Телефильм» Сергей ЛОБЕЕВ.
– Сергей, в принципе всем вроде бы ясно, что у вас за работа. Снят фильм, надо, чтобы он смотрелся на одном дыхании, зрителю всё было понятно. Но, наверное, в процессе сложения картинок есть свои особенности, подводные камни?
– Сначала нужно полюбить материал, с которым работаешь, найти в нём то, что по-настоящему тебя волнует. Иначе он останется мёртвым и чужим. Ты не всегда волен выбирать фильм, никогда не известно даже во время съёмок, каким будет результат. Но если в самом начале почувствовал внутренний протест, от такой работы лучше сразу отказаться: не твоё.
В «свой» материал погружаешься с головой. Нужно оценить свежим взглядом сильные и слабые стороны, проанализировать, мысленно разбить на составные части все кадры каждой сцены. А этих кадров в полутораминутной сцене может быть штук двадцать–тридцать, снятых с разных точек, разной крупности. Надо увидеть и выделить всё самое выразительное, понять, каково режиссёрское решение сцены, потом отбросить всё лишнее и из оставшегося сложить сцену, которая должна восприниматься как нечто целое, простое и естественное. Вот так примерно. Нужно, правда, ещё следить за фазами движения в кадре, правильной сменой крупностей – тем, что у нас называют монтажностью кадров.
– Стоп-стоп, Сергей, а то совсем напугаем и запутаем читателя!
– Хорошо. Добавлю только, что при всём при том ты не должен быть зажат рамками устоявшихся правил и клише, важно доверять интуиции.
Чем лучше поработал монтажёр, тем менее заметна его работа. Как, кстати, и работа художника, оператора, режиссёра – приёмы не должны быть видны. Зритель не должен думать обо всём этом. Если он с первых минут погружается в мир картины, её атмосферу, живёт жизнью героев и вспомнит, кто он сам и где он, только с появлением финальных титров – значит, все мы работали не зря.
Поэтому каждый фильм – экзамен, где экзаменатор – зритель. И поблажек не жди.
– А самый первый зритель, получается, это вы.
– Получается, что так. Приходится быть придирчивым и дотошным зрителем. Замечать, что на общем плане на стене висит картина, а на среднем куда-то подевалась. Зато появились часы на руке актёра, которых не было на общем. Иногда начало сцены снимается летом, а окончание зимой, и надо все несоответствия спрятать, а самому остаться незамеченным.
– Словом, бойцы «невидимого фронта».
– В каком-то смысле – да. Если за монтажёром понаблюдать в монтажной, он будет напоминать человека, страдающего аутизмом. Гоняет по экрану одну и ту же склейку по многу раз, из динамиков одна и та же обрывочная фраза как на заигранной пластинке, на лице – хмурая сосредоточенность, что-то чуть поправляет и снова – та же фраза, почти та же склейка – ничего не понятно. Полная отгороженность от реальности. Как-то после работы, добравшись до дома, остановился у панели домофона, понимая, что должен ввести какие-то цифры, но какие? Не мгновенно, но осознал: или я сейчас вернусь в реальную действительность, или простою тут до утра. Не без труда, но вернулся.
Во время монтажа картина занимает все мысли. По-другому не получается.
– И ради чего все эти жертвы?
– Понимаете, мне очень нужны деньги…
А если серьёзно, то я чуть ли не сам готов приплачивать, потому что занимаюсь любимым делом. (Не при продюсерах будь сказано.)
Потому что это творчество, потому что понимаешь: от тебя, как и от каждого члена съёмочной группы, напрямую зависит, удачной получится картина или нет. И если работа удаётся, то возникает неповторимое чувство, что время-то прожито не зря.
По существу, при монтаже картина рождается заново. Первый – на уровне сценария, второй – на съёмочной площадке и третий – на монтажном столе.
Не могу придумать точного сравнения работы монтажёра, в чём-то она напоминает собирание пазлов. Надо постоянно держать в голове всю картинку в целом и добиваться, чтобы все её части легли точно и нигде не было видно соединяющего шва.
– Вы сейчас закончили монтаж фильма «Волшебника вызывали?» Детский фильм, свой шарм.
– Сразу было понятно, что бюджет картины и сроки работы над ней не позволят сделать что-то вроде «Гарри Поттера». Режиссёр-постановщик Елена Стрижевская приняла, на мой взгляд, единственно правильное решение: не конкурировать в том, где мы изначально слабее, поэтому декорации выдержаны в эстетике минимализма. Зато использованы наши сильные стороны – сюжет и актёрская работа. В картине заняты прекрасные мастера, например Владимир Грамматиков. А хороший актёр выразителен не только в крупных планах, но и в общих – в своей пластике, движении…
Кстати, это не единственное удачное режиссёрское решение. По сюжету в ней действуют злые роботы, но это не просто такой изыск, как дань времени. Их появление позволяет раскрыть мысль, что прагматизм, бездушие легко могут превратить прекрасные сказочные терема в простые и функциональные, но неудобные и унылые конструкции. И что хуже, это же происходит в человеческих отношениях. У Стрижевской получилась добрая, увлекательная картина о простых и важных вещах, которые не устаревают никогда и о которых именно сегодня надо обязательно напоминать.
– Как складываются отношения между монтажёром и постановщиком картины? Он вас приводит в неё или вас кто-то ему предлагает?
– Бывает и так, и так. Не в этом суть. Если сценарий привлёк, а с режиссёром возник творческий контакт, то ты уже заряжен энергией магнетизма, которая идёт от режиссёра и которая, как стрелка компаса, ориентирует каждого члена съёмочной группы на общую цель. Потом начинается работа. Она идёт параллельно со съёмками. Монтажёр в одиночестве делает «черновую сборку». Она обычно готова к окончанию съёмочного периода. Её уже смотрим вместе с режиссёром-постановщиком. Где-то он хочет сменить акценты, где-то что-то усилить, а что-то – наоборот. По множеству раз смотрим дубли, обсуждаем, спорим, меняем. Но вот всё готово, ура! И тут «вспоминается» фактор метража. Иной раз картину надо сократить чуть ли не в полтора раза. Сократить то, что выношено с любовью и рождено в муках.
– Да, понятно. Так бывает и с газетными статьями.
– Замечу, что зритель всегда неосознанно ощущает, в каком настроении монтировался фильм. Так же неосознанно воспринимает, с какими чувствами работал оператор, было ли ему интересно или он делал это формально.
– Голливудский монтаж – это эталонная штука?
– Ожидаете, что буду критиковать?
– Совсем нет.
– Если на Западе фильм рассчитан на коммерческий успех, то для этого всё будет сделано. В том числе в монтаже. Технологически там всё отработано почти до совершенства. Нам есть чему учиться.
Михаил Ромм шутя говорил студентам, что хорошее заимствовать не стыдно, а стыдно заимствовать плохое. При этом его фильмы были и самобытны, и талантливы, как и его ученики: Тарковский, Чухрай, Шукшин, Данелия, Панфилов и, кстати, Александр Павловский, с которым мне посчастливилось работать. Надо творчески переосмысливать чужой удачный опыт, а не копировать механически, как это бывает.
Нам, по-моему, не стоит подражать всему. У нас свои традиции – есть Эйзенштейн, Довженко, Параджанов. Сергей Герасимов, Сергей Бондарчук… Их надо беречь и приумножать. А как монтажёру мне, например, очень нравится, как смонтирована «Красота по-американски». Но ничуть не хуже смонтировано «Зеркало» Тарковского. Я знаю, что вариантов монтажа было не меньше дюжины. Но какой результат!
Или, например, все помнят голос Ефима Копеляна из «Семнадцати мгновений весны»: «И теперь Штирлиц мог…». Совершенно не кинематографический приём, использованный из-за невозможности перенести в экранизацию литературные приёмы Юлиана Семёнова. Можно ли снять все эти «Штирлиц подумал», «Штирлиц хотел»? Решение о закадровом голосе удачно вписалось в стилистику картины, оказалось органично и естественно!
– Сейчас вы в ожидании нового фильма или собираете «пазлы» в монтажной?
– Собираю «пазлы». Режиссёр-постановщик Михаил Мамедов снял картину по сценарию Рустама Ибрагимбекова «Неистовый, яростный, бешеный». История про войну. Но, оказывается, несмотря на все её ужасы, для кого-то она стала лучшим временем в жизни, поскольку люди были молоды и любили. В фильме – правда и новизна во взгляде на далёкие военные события. Я увлечён этой картиной. Надеюсь, что этот пазл сложится.
Беседу вёл
ИЗ ДОСЬЕ
Сергей Лобеев родился в 1975 году в подмосковном Дмитрове. Режиссёр монтажа на картинах «Дети белой богини», «Паутина», «Московский декамерон», «Плен страсти», «Волшебника вызывали?», «Голос матери», «Такова жизнь» и других.