Павел Кренёв. Огневой рубеж пулемётчика Батагова // Путеводная звезда. 2020. №1.
Повесть Павла Кренёва «Огневой рубеж пулемётчика Батагова» рассказывает о судьбе его деда Егора Ермолаевича Бадогина, без вести пропавшего в 1942 году во время Кестеньгской операции.
По сути своей сочинение Кренёва – баллада. Минуло почти 80 лет с последнего боя деда-пулемётчика. Но потому и дороги прозрения «о собственной войне» наших дедушек-красноармейцев.
Взводный прислал пулемётчику на случай танковой атаки две гранаты. Ещё две второй пулемётный номер Колька Борисов выклянчил у старшины. Да две коробки патронов! Да флягу с водкой! Самое страшное, что всё это не было злой, дубовой армейской шуткой. Четыре противотанковые гранаты на танковый полк дивизии СС – это вся огневая мощь, какую могла выделить рота пулемётчику на заведомо тяжёлый бой. Но Батагов вынужденно удовлетворён и этим: он доволен своей позицией, пулемётом, Колькой-добытчиком.
Немцы ли, финны, прежде чем двинуться вперёд, пришлют разведку. И пока тихо, Силантий Батагов думает о своём недостроенном доме, о карбасе – просмолить не успел. А душу согревает последний разговор с Феклисой – любимой жёнушкой. Сообщила радостно: понесла. С того светлого часа он ждёт сына…
Он уверен: враг явится только завтра. Им с Колькой дарована ночь... Молодой спать, пожилой – часовым.
Под утро Батагов слушает токование косача, а потом уже многих тетеревов. Нежданно рядом прошёл самозабвенно поющий глухарь, словно последняя весточка из родного дома.
Родная земля Батагова у самого Белого моря. И Кренёв помор. Природа в его повести такой же герой, как Силантий.
Вот он, пробудившийся лес: «Лес вдруг разом проснулся, взорвался свистом, трелями… Тетеревиным страстным чуфыканьем и урчанием, затенькали сойки, заскрипели болтуньи-сороки. А в глубинах близлежащих мхов заскрипели любвеобильные самцы-куропти, будто старичьё, выкашливающее надоедливый махорочный дым. И вокруг, насколько воспринимал слух, непрестанно ворчала, хлюпала и журчала летящая по всем известным только ей направлениям талая вода».
Кренёв написал историю пулемётчика Батагова по-поморски обстоятельно, со множеством лишних для героического повествования проходных моментов. А они, эти моменты, – сама наша жизнь. Чем больше их, тем дороже и незабвеннее книга.
И вот завершение повести.
Уже нет батальона, нет роты… Главный герой понимает, что жить осталось даже не часы – минуты. Встают перед ним, наваливаются картины совершённых тяжёлых грехов. Как в 1932 году по партразвёрстке громил он у себя в деревне церковь. Иконы выбрасывал…
О смерти долго не думал, но, слава Богу, уверовал в Него, хотя бы теперь, в свой последний, смертный час… Молился своими словами: «Батюшко Господь и Ты, Матушка Богородица, простите вы меня, Христа ради, бестолкового придурка… Только Вы простите меня».
Волею автора Батагов остаётся у пулемёта. Токуют тетерева, поют птичьи хоры, кругом благодать и Божия красота, но сквозь трели и свисты слышен «тяжёлый, сплошной шум двигателей, слившийся в единый гул». И вот она, в 400 метрах, колонна танкового полка дивизии СС «Север».
Повезло: танки остановились, солдаты построились в цепь, двинулись прочёсывать местность. Батагов первой же очередью срезает офицера и бьёт по цепи. Тотчас снаряд расщепил дерево возле пулемёта. Вторым пулемёт уничтожен. Но Батагов уже на другой позиции, подбирается к танку. Понимает: чтобы сразиться с тяжёлой машиной, придётся лечь между гусеницами… Танк прошёл, граната разворотила мотор, а вторую переложить из левой руки в правую уже не успел…
Хоронит безымянного пулемётчика оберштурмбаннфюрер СС. А у самого командира полка сердце щемит: «Германии трудно будет победить Россию, если у неё такие солдаты». Почётные похороны – дар писателя-внука деду Егору Бадогину, русскому солдату. Так хоронил Евпатия Коловрата хан Батый. Так хоронили немецкие генералы генерала Ефремова, оставив на его руке золотые часы.
«Огневой рубеж пулемётчика Батагова» заканчивается как былина. Семья Силантия ожидает своего воина, время от времени выходя на берег моря. Кличут:
– Эй! Плыви к нам быстрее! Мы ждём тебя!
И Силантий отвечает:
– Я здесь! Я плыву к вам! Дождитесь меня!
Павел Григорьевич Кренёв свой долг перед памятью дедушки – воина Великой Отечественной войны – исполнил. И перед читателем тоже.
Владислав Бахревский