Тихон Синицын
Поэт, член Союза писателей России. Родился в Севастополе в 1984 году. Автор поэтического сборника «Частная тетрадь» и многих публикаций в периодических изданиях Крыма и России. Живёт в Севастополе.
***
Крымская жимолость. Лёгкий туман.
Пассионарности терпкие чары
Не покидают островитян…
Выйду на площадь, как Че Гевара.
В ритме весны из приморской степи.
Небо глотаю из бронзовой фляги.
Ветер свободы сорвался с цепи.
Чёрное море. Трёхцветные флаги.
Новороссия
От Дикого поляДо Тихого Дона.
От мраморной крошки руин Херсонеса
До синего неба из русской иконы,
Где в майскую вечность скользнула Одесса.
Тебя евразийские ветры соткали
Над чёрными шахтами Юго-Востока.
То солнце на скифской горит пекторали,
То парус белеет вдали одинокий…
Памяти Андрея Платонова
1Чёрный дым из разрушенной шахты.
В обнажённой степи перекур.
Опасаясь бандитов и шляхты,
поезд следует на Чевенгур.
Все мы здешние,
все пассажиры.
Монотонный стальной караван.
Ночь темнее и крепче чифира.
Лопухами зарос котлован.
2
Словно мухи – спокойные птицы
чертят в комнатном небе межу.
– Эй, старик, где воды нам напиться?
– Подходите, я вас провожу!
Долго помнится доброе слово.
У колодца – шершавый ковыль,
одинокая бродит корова;
всходит солнце
и светится
пыль…
Сон
В лихие девяностыеЛегко
Мелькало детство
Чёрно-белой плёнкой.
Заправив джемпер в серое трико,
Я за водой спускался до колонки.
Из Питера «продвинутый» сосед
Привёз пятидюймовые дискеты...
А мы ловили крабов на обед.
И в Новый год лепили взрывпакеты.
Играли до рассвета «в города».
Удили в Балаклаве барабульку.
Уехал Макс в Канаду навсегда.
А я влюбился безответно в Юльку...
Без света ночью наблюдали дождь;
Чаи варили из вишнёвых веток.
Ненужный и забытый в сквере вождь
Позеленел, как допотопный предок.
Потом исчез на рынке керосин...
Тянулась жизнь —
пронзительно и просто.
На всю округу: бар и магазин.
Мне снился сон:
Мы снова в девяностых...
***
Блэкаутной зимой миндаль кадит ночами
Февральский фимиам. Безумствуют коты.
С китайским фонарём на кухне не скучаю,
Хоть замирает чат с началом темноты.
Зато цветёт миндаль, на полдвора белея!..
Холодный синий свет – от лампы ночника.
И трудно разделить эпоху Водолея,
Мой високосный год и Средние века…
Скифия
Мне снилась скифская тоска,Полынный берег
И курганы.
Неизъяснимый пульс песка
И рыхлых облаков барханы.
Мне снился логос диких птиц.
Им в тропосфере было тесно.
Ещё к ним не ходил Франциск,
Их не пугал рыбак из песни...
Каллиграфический ковыль
Мне в рукописном небе снился,
Пока слагал кузнечик быль,
А я в степи с дороги сбился.
Весенние припоминания
Дóмапроисходит всё по старинке:
над кроватью в рамке –
Жак-Ив Кусто;
дед Тарас лелеет свои пластинки,
а соседской кошке уже лет сто.
Снег в апреле; солнце и холодина.
Семь рублей по городу –
за проезд…
Дети ждут каникул и карантина,
исписав фломастерами
подъезд.
Южная вольница
Там, где над морем дрожат оливки —Кроны склонили свои вихры.
Тучи гуляют смешно по загривку
Домезозойской громадной горы.
Азербайджанец спешит с арбузом…
Джазовый праздник в баре «Рубин».
Как дирижабли плывут медузы
Из баснословно холодных глубин.
После дождя всё пронизано пылью.
Пиво и персики на берегу.
– Знаешь ли, где этот «рог изобилья»?
– Знаю... Но тайну раскрыть не могу!