«ДАУ» – действительно уникальный проект, хотя сравнивать его с выдающимися лентами, которые когда-то потрясли кинематографический мир, такими как, например, «Покаяние», не стоит. «ДАУ» не фильм, не серия фильмов, а именно проект, акция.
И, конечно, Илья Хржановский – не Абуладзе и не режиссёр в том смысле, в каком режиссёр, скажем, Звягинцев и тем более Балабанов, он – арт-директор, продюсер, манипулятор, пропагандист, но не революционер. Не Мальчиш-Кибальчиш, а Плохиш с банкой варенья, которой соблазнился сам и соблазняет других. Он сумел убедить многих богатых людей вложить деньги в затяжной артхаусный проект и превратил первоначальный замысел фильма про гениального физика в нечто имеющее к нему отдалённое отношение, точнее, не имеющее отношения вовсе и даже ему противоположное. Илья Хржановский собрал очень разных людей, которых поселил в специально построенном институте, а на самом деле общежитии, кабаке, съёмной квартире, на съёмочной площадке, называя всё это некой «моделью тоталитарного совка». Фактически была создана киношная тоталитарная секта, члены которой подписывали договоры о неразглашении, за это им было позволено (и даже требовалось) делать то, что «за забором» запрещено. «Актёров» подпаивали, науськивали разыгрывать некие перформансы, убеждая в их значимости, им даже немножко платили. Некоторые, полагаю, снимались, что называется, «за еду», а кто-то и вовсе бесплатно, «за идею» – кто ж втайне не мечтал попасть в кино. Вспоминались несчастные деревенские бабки, которых Хржановский собрал в своём дебютном, снятом по сценарию Владимира Сорокина, фильме «4» (2004), там – зерно «ДАУ». Потому пару слов о нём.
Три сестры, к Чехову не имеющие никакого отношения, три хорошенькие близняшки (их играют непрофессиональные артистки), встречаются в родном селе на похоронах четвёртой сестры, то есть, по сути, на собственных похоронах. Жизнь у них отвратительная. В бездушном городе, населённом подонками, и в убогом селе с раскисшими дорогами, с одичавшими собаками, грязными избами и матерящимися бабками. Последних режиссёр подпаивает и подкармливает жирной свининой (свиньи играют важную роль и в «ДАУ»), а за самогон бабули что хошь сделают, хошь споют, хошь покажут свои дряблые сиськи. Всё это, надо думать, символизировало богатый внутренний мир режиссёра, в котором есть место состраданию к русской деревне, уничтоженной рыночными реформами. Не презрение же к людям, погружённым режиссёром в беспросветную грязь.
В «ДАУ» в качестве бабок использовано множество людей, в том числе известных. «Сиськи показывают» украинские политики Гордон, Шуфрич, Добкин, в роли директора института Крупицы (Капицы) – выдающийся российский театральный режиссёр Васильев (понял ли Анатолий Александрович, в какую историю он попал?). Созданный в Харькове «институт» посетили множество известных людей – вплоть до Романа Абрамовича, а выдающаяся сербская акционистка Марина Абрамович в нём играла, как и очень многие поверившие, что фильм про Ландау, в том числе лауреат Нобелевской премии Дэвид Гросс, а один из крупных математиков даже нашёл здесь себе жену, бывшую порноактрису.
На берлинском фестивале показали два фильма из «Вселенной «ДАУ»: «Наташа» и «Вырождение». Там был громкий скандал с феминистками, оператор получил «Серебряного медведя», в общем, шумный, как нам говорили, успех. Один фильм длится больше двух часов, другой – более шести!
В первом главная героиня – институтская буфетчица Наташа, время – вроде бы 50-е, хотя лексика у самодеятельных артистов современная. Она поит и кормит физиков, а в их отсутствие напивается сама и ругается с молоденькой помощницей. В этом закрытом институте пьют страшно (куда смотрел Берия?), и, по-видимому, настоящую водку. Наблюдать за этой самодеятельностью противно, особенно в сцене, в которой приехавший для научных опытов из Франции физик Люк надирается и натурально пользует буфетчицу Наташу. Наше Министерство культуры не дало «ДАУ» прокатного удостоверения, так как усмотрело в нём пропаганду порнографии. Свидетельствую: порнография была, пропаганды не было. Соитие немолодых, несимпатичных людей снято так, что расхочешь быть натуралом: показ традиционных половых отношений как некой мерзости – давнишний тренд отечественного фестивального кино.
Страшное началось, когда в действие по-хозяйски включился якобы кагэбэшник из первого отдела института. Его играет реальный украинский тюремный опер Владимир Ажиппо. «И тут кончается искусство, а дышат…» Нет, искусства не было, но явственно запахло землёй, зоной, причём не той, из 50-х, когда Ажиппо ещё не родился, а той, что сегодня на Украине. Подполковник украинской полиции (а именно такое звание у актёра вне зоны Хржановского) реально вербовал и насиловал Наташу, добиваясь, чтобы она стучала на сокамерников (то есть работников института и своего любовника Люка). Такое мы видели многократно в голливудских и не только триллерах про спецслужбы и бандитов, но там это игралось, а здесь… Ажиппо реально ломал человека, то жестоко, а то вдруг ласково, то натурально засовывал голову «артистки» в парашу, а потом ей во влагалище – бутылку... За женщину, которую, видимо, не обо всём предупредили в этой «импровизации», было страшно. Хотелось задушить и мучителя, и «режиссёра», который организовал это, или встать в ряды феминисток, чтобы запретить дикий ментовский харассмент на съёмочной площадке.
В «Вырождении» действие переносится в 1968 год, Ажиппо предстал уже генералом КГБ и директором института, сменив на этом посту довольно гнусного, соблазняющего молодых сотрудниц человека по фамилии Трифонов. Позвольте, именно Льва Давидовича обвиняли в неукротимом «жизнелюбии». Жена Кора в воспоминаниях жаловалась, как он чуть не ежедневно приводил домой новых «аспиранток» и она должна была стелить им постель со свежим бельём. Здесь ДАУ – едва говорящий старец, а все его грехи распределены между товарищем Трифоновым и другими товарищами. Череда реальных половых актов в «Вырождении» не так отвратительна, как в «Наташе», зато здесь появляется протагонист, который ещё отвратительнее тюремщика Ажиппо.
Это ныне отбывающий десятилетний срок реальный неонацист Максим Марцинкевич по кличке Тесак. Илья Хржановский умудряется плодотворно сотрудничать с нацистами, как Коломойский с бандеровцами (антисемитами и русофобами). Здесь Тесак в роли лидера комсомольцев, которых прислали в институт, чтобы очистить его от скверны. Они произносят нацистские речи, каких комсомольцы отродясь не произносили, и по заданию властей преследуют, унижают учёных и их женщин, пытаются наказать (изнасиловать) симпатичного американца-гея, приехавшего с делегацией учёных в институт. И почти всё из этого происходит на самом деле с реальными людьми. Чтобы шокировать и растоптать сотрудников института, которые действительно, напившись, вели себя как свиньи, они притаскивают в зал визжащего поросёнка, и Тесак режет его на глазах у всех. То есть мы видим подробно, крупным планом то, как бедному животному перерезают горло. Хлещет кровь, визг, хрип, потом ещё конвульсирующее животное расчленяют. Тех «артистов», которые в кадре наблюдали за этим зверством, возможно, предупредили, зрителей – нет. Очень скоро ещё шок: «комсомольцы» по приказу сверху перерезали всех работников «прогнившего» института. И это не 18-й, не 48-й, а 68-й год.
На масштабной презентации проекта Хржановского в Париже местная критика в большинстве своём не приняла «ДАУ», так же как и на фестивале в Берлине. Там награждён был не фильм, а оператор Юрген Юргес – и не за фильм, а за вклад в киноискусство. То есть к проекту отнеслись, смею предположить, так: идея правильная, антисоветская, антироссийская, но переборщили с харассментом и слишком очевидна звериная, почти нацистская ненависть… Только к советскому периоду или вообще к России?
Пытаясь понять это, я посмотрел запись выступления Хржановского в интеллектуальном клубе «Светлана Алексиевич приглашает...», который недавно проводился в посольстве Литвы в Минске. Там полный интеллигентный молодой человек сорока пяти лет, действительно похожий на Плохиша из сказки Гайдара, вкрадчиво, как нечто само собой разумеющееся, говорил, что Сталин устроил голодомор на Украине, чтобы украинцы вымерли, а на их плодородные земли переехали русские, что и случилось. Ах, вот оно что оказывается. В который раз вспомнились строки Печерина[1]: «Как сладостно – отчизну ненавидеть / И жадно ждать её уничтоженья».
[1]
Владимир Печерин (1807–1885) – русский поэт, религиозный деятель, в 1836 г. выехал из России, перешёл в католичество, умер в Дублине.