6 февраля Театр Российской армии отметил 95-й день рождения. Несмотря на столь почтенный возраст, энергии и молодого задора ЦАТРА не занимать. И в будущее он смотрит уверенно: все три сцены, включая экспериментальную, загружены на полную мощность, и зрителей здесь рады видеть не только в зале, но и за сценой и даже на сцене.
На афише – Пушкин и Шекспир, Островский и Лермонтов, Мольер и Чехов, Симонов, Розов, Борис Васильев, Арбузов, Александр Гладков, Василь Быков – классика, на которой думающий зритель не найдёт ни единой «музейной пылинки». Популярные зарубежные комедиографы тоже присутствуют, куда ж без них. А вот чего в других театрах пока не увидишь, так это пьес, в которых буквально пульсирует кровь сегодняшнего дня. В репертуаре армейского театра их уже три – «Данькина каска» Егора Черлака из Челябинска, «Серая зона» Ольги Манько из Севастополя, «Ложь во спасение» Светланы Тишкиной из Луганска. Не хочется прибегать к пышным фразам, но хочется верить, что на наших глазах рождается новая российская драматургия, у которой хватит мужества и таланта принять эстафету от великих предшественников.
На излёте 2023-го главным режиссёром ЦАТРА стал Александр Лазарев. Тогда при этой новости на ум приходило лишь горьковское «Безумству храбрых поём мы песню». Лазарев – ленкомовец до мозга костей, «захаровский ген» прочно вшит в его ДНК. Казалось, что вольнолюбивая игровая стихия просто разобьётся о волнолом армейского академизма, как океанская волна о каменный утёс. Не будем забывать и о том, что театр долгое время пребывал в не самой лучшей форме. Но они сошлись – волна и камень. И оказалось, «варяги» просто не сумели разглядеть немалый потенциал этой труппы. Как известно, ценные руды лежат глубоко под поверхностью.
Сколько копий было сломано в дискуссиях о том, какой материал выберет Лазарев для первой постановки в новом статусе. Тем более что его режиссёрский опыт, прямо скажем, невелик: в 2021-м он восстановил захаровскую «Поминальную молитву», в 2023-м поставил «Бег». Выбор «Мастера и Маргариты» стал столь же закономерным, сколь и неожиданным. На Булгакова публика идёт всегда, на «Мастера и Маргариту» – в особенности. В одной только Москве на сегодняшний день «МиМ» можно увидеть у «фоменок», «женовачей», в Сатире, на Юго-Западе, в Булгаковском доме и неком Московском классическом театре. Но проделки воландовой свиты и москвичи, которых испортил квартирный вопрос, Александру Лазареву не интересны. Маргарита и её полубезумный возлюбленный понадобились режиссёру лишь для того, чтобы извлечь из пепла роман Мастера. Ради всадника Золотое копьё изначально ведь и затевался текст, которому предстояло стать закатным романом Булгакова.
Лазарев привёл постановочную команду, с которой ставил «Бег», – сценографа и художника по костюмам Ольгу Никитину, композитора Николая Парфенюка, хореографа Михаила Колегова и художника по свету Евгения Виноградова. Беспокойная луна повиснет над сценой, возникнет каменный трон прокуратора, больше похожий на лицо, искажённое гримасой страдания, задышит музыка, от которой готово разорваться сердце, единой страсти подчинятся более полусотни танцовщиков, перевоплощаясь то в демонов, то в ангелов-мстителей, то в народ иудейский, и завибрирует, как живое, пространство самой большой в Европе драматической сцены.
Всё начнётся у камина в «нехорошей квартире» просьбой Маргариты (Екатерина Шарыкина) вернуть её любовника (Константин Днепровский). Они с Мастером лишь катализаторы процесса, артистам явно тесно в отведённых им границах, ведь обычно эти роли самоограничения не требуют. Что ж, им есть над чем поработать. Не менее сложно существовать на сцене и свите Мессира. Сергей Федюшкин (Азазелло) и Валерия Мисанова (Гелла) только нащупывают границы отпущенной им органики, а вот Андрею Кочинову (Бегемот) и Роману Радову (Коровьев) это уже удалось. Воланд Александра Домогарова по-мефистофельски жутковат, в нём нет и тени мудрой аристократичности, которой щеголяли Гафт и Басилашвили, и это – характеристика нынешнего времени, точно воплощённая артистом.
Понтия Пилата по очереди играют Максим Аверин (играющий в «Беге» генерала Чарноту) и Александр Балуев. Можно смело сказать, что Аверин нашёл в своей палитре краски, какими прежде не пользовался, поднявшись до подлинной трагедии человека, убившего самого себя. У его плаща из небелёного полотна подбой именно кровавый, не алый, а цвета засохшей крови. Одежда чернорабочего, на плечах которого зиждется величие Рима. Аверин транслирует десятки оттенков страха, поднимаясь до пароксизма, – Пилат прекрасно понимает, что в царстве Истины ему места не найдётся. Оттого так жестока грызущая Пилата тоска и так бессмысленно его запоздалое отмщение.
Перед Дмитрием Ломакиным в роли Иешуа стоит сложная задача: почти всю сцену с Пилатом он проводит спиной к публике. Молодому артисту удаётся держать зал, давая возможность каждому подключиться к генератору внутренней силы, питающей его героя. Очень интересна трактовка Каифы: для Алексея Захарова это не мрачный фанатик, каким обычно представляют первосвященника, а человек, уверовавший в то, что только он знает, что хорошо для народа иудейского. Каифа действительно не хочет, чтобы игемон подвёл его под римские мечи. Начальник тайной стражи – прекрасная работа Николая Козака. Такая внутренняя мощь при полной внешней сдержанности. Афраний даже не смотрит на Пилата – собственная личность спрятана глубоко, но не выкорчевана. Предельно точен Александр Рожковский в образе Левия Матвея – ученика, не превзошедшего учителя, человека, которому жизненно необходимо верить кому-то больше, чем самому себе.
Режиссёр отказался от нарочитой эффектности. Да, глыба рассыплется, тёмные всадники умчатся, луна померкнет. Но последним, что мы увидим, станет «нехорошая квартира», донельзя прозаичная в лучах солнечного света. И в этом будет правда сегодняшнего театра. Когда-то Мариэтта Чудакова написала по поводу загадки булгаковского романа: «По-видимому, это – свойство классики. Прямая связь её с современностью со временем потухает: многие ли из нас, любящих и в немалой степени понимающих «Божественную комедию», могут внятно сказать о её связи с войной гвельфов и гибеллинов?.. А для Данте и его современников эта связь была очень живой. Так вот – связь с деталями современности угасает, но взамен всплывают некие глубинные пласты, на которые автор, возможно, осознанно и не рассчитывал».
Только отгремела одна премьера, как уже следующая на низком старте – в начале марта армейцы покажут спектакль «Прощай, конферансье!» по одной из самых пронзительных пьес Григория Горина. Величайшая тайна отечественного театра на самом деле и не тайна вовсе. Её многие пытались выразить словами. Возможно, лучше всех это получилось у корифея этого театра – Владимира Михайловича Зельдина: «Вы приходите в театр, видите наши слёзы. Зачем вам наши слёзы? Мало своих? А может, иногда мы плачем вместо вас. Приходите в театр каждый вечер, потому что театр – это вы. Вы наш воздух. А без воздуха птицы не летают». В театре-звезде нет недостатка ни в воздухе, ни в птицах.