Александр Матюшин, Донецк
В святой праздник Покрова Богородицы на Украине теперь официально отмечается День защитника Отечества. Таким образом узаконены традиционные для разного рода неонацистов факельные шествия, демонстрации, марши.
Согласно украинскому националистическому мифу именно на Покрова во времена Второй мировой был создан первый отряд сторонников ОУН*. До переворота 2014 года эта дата не была государственным праздником и отмечалась лишь правыми украинскими организациями, проводившими в этот день акции, которые нередко перерастали в драки с идеологическими оппонентами. С теми, кто не забыл общую с Россией историю и подвиг своих предков в Великую Отечественную войну. Об одном из первых таких противостояний, в котором принял участие и я, хотелось бы рассказать. История знаковая и даёт представление о том, как формировались идеологические основания нынешней Украины, что представляли собой общественные процессы в этой стране.
Итак, отмотаем плёнку на 20 лет. Добро пожаловать в Киев 14 октября 2005 года.
Утро, открываю глаза в переполненной однушке Чайки, партийного товарища из НБП**. В квартире остановились переночевать не только мы, «донецкие», но и товарищи из Днепродзержинска. Приехали мы на день раньше по приглашению ребят из «Братства», которые в то время собирались идти на выборы в Верховную раду блоком с соцпартией Натальи Витренко.
Вместе с «Братством» мы поучаствовали в общем пикете, организованно прошли к майдану Незалежности и, получив суточные, отправились отмечать нашу встречу с киевскими нацболами**. Но мы чётко помнили о главной цели нашего приезда в Киев – завтра мы не должны позволить наследникам Бандеры пройти маршем по Крещатику.
Встреча с однопартийцами прошла бурно, и вот я разлепляю глаза и вижу – завтра наступило и мы уже опаздываем. Начинаю будить всех, судорожно собираемся, выскакиваем из дома, зайцами доезжаем до прилегающих к майдану улиц.
Майдан и Крещатик уже перекрыты, в самом конце Крещатика, у Бессарабской площади, строятся наци, на Михайловской площади с флагом НТПУ (украинская партия нацистской идеологии) фотографируются её немногочисленные члены, в основном киевские скинхеды и футбольные хулиганы. На самом майдане трёхметровым полотнищем развивается флаг НБП**, вокруг которого и стоят наши однопартийцы, туда и веду свою группу. Здороваюсь, осматриваю поле будущей уличной баталии и пытаюсь оценить наши силы. Над Крещатиком полощется множество красных знамён КПУ, но это «отряд боевых пенсионеров», молодёжи среди них мало, поэтому это скорее массовка. Ещё видна колонна предпенсионного возраста из ПСПУ (социалисты Витренко), уже получше – рабочие с заводов и шахт. А вот появились активисты общественной организации «Дозор» – это ещё интереснее, активная молодёжь, у которой есть понятие дисциплины и которая не прочь подраться. А вот мелькают чёрные полотнища ЕСМ (Евразийского союза молодёжи), ещё лучше – есть с кем встать плечом к плечу. Почему я не вижу алых стягов со Спасом партии «Братство»? Ответ приходит буквально через несколько минут – колонна украинских националистов начинает двигаться, и ей перекрывает дорогу людская цепь одетых в костюмы узников концлагеря. Это ребята из «Братства». Те самые, что станут одной из ударных сил Евромайдана спустя восемь лет. А пока им преграждают путь «космонавты» – бойцы спецподразделений МВД. Они становятся непреодолимой стеной между непримиримыми лагерями.
А я после вчерашнего мучусь жаждой и решаю спуститься в подземный переход за водой. Иду вместе с Яриком, обнаруживаем, что все подземные ларьки закрыты. Ярик – дончанин, один из первых активистов движения «Донецкая республика». Спустя годы он по непонятным мне причинам не поддержит «Русскую весну» и уйдёт воевать в украинский батальон «Шахтёрск». А пока он напевает себе под нос песенку группы «Красные звёзды» о том, что «русский порядок набирает силу». Выходим из перехода на Крещатик, не сразу поняв, что попали на «чужой сектор». Осознаём произошедшее, когда слышим, как какой-то мужик вещает, что настоящих дончан на той (то есть нашей) стороне нет, что там привезённые из России наёмники, а он самый что ни на есть настоящий шахтёр из Донецка. И вещает этот деятель на украинском языке.
Превозмогая головную боль и жажду, я подхожу к нему и заявляю, что я коренной житель Донбасса, а он – нет, ибо я говорю по-русски, а он на неизвестном мне языке. Звучит моя тирада вызывающе, но у меня задача – ошеломить. Мужик интересуется, изучал ли я в школе украинский, я даю отрицательный ответ, хотя, между нами, украинский я знаю хорошо.
Замечаю, что, покуда мы обмениваемся колкостями, меня окружают «тризубовцы» и сейчас попросту втопчут меня в землю. Сжимаюсь, приготовившись нанести первый удар. Меня так ещё в школьные годы учил дядя-вэдэвэшник, служивший в Приднестровье в начале 90‑х. Мой первый удар может оказаться последним, но тут за спиной своего оппонента я вижу Андрея (Винтовкина) из «Братства». Резким захватом сзади он валит на землю украиномовного шахтёра, завязывается драка, и в этот момент в толпу врываются пресловутые «космонавты» и выталкивают меня из гущи событий. «Космонавты» быстро вяжут дерущихся, однако нас с Яриком не трогают, и мы уходим к своим.
Наши однопартийцы находятся в первых рядах и уже начали скандировать антиукраинские лозунги и традиционные партийные: «Россия – всё, остальное ничто!», «Завершим реформы так: Сталин! Берия! Гулаг!» Лозунги подхватывают и евразийцы. У них я и разживаюсь водой, чтобы утолить наконец жажду.
Периодически мы с нашими политическими противниками бомбардируем друг друга яйцами, пакетами с кефиром и камнями. Но стоим на месте и продолжаем так стоять несколько часов. Уже кажется, что ничего нового не произойдёт, а случай с несостоявшейся дракой будет самым ярким воспоминанием о сегодняшней акции. Но вдруг из подворотни выходит колонна. Её возглавляет дед в вышиванке с развивающимися на ветру седыми волосами и усами. В руках – экзотический музыкальный инструмент, и поёт он какую-то песню на украинском, но что именно – не разобрать.
В других обстоятельствах дед с бандурой никакой реакции не вызвал бы: ну, хочет петь, пускай поёт. Но сегодня – знаковый день и знаковое место. Дед демонстрирует свою приверженность Бандере, а значит, это не просто колоритный персонаж в вышиванке.
К колонне кидаются сразу со всех сторон с ярко выраженной целью вломить. Кому-то из бандеровцев прилетает, и деду тоже достаётся. Их бы втоптали в землю, если бы неизвестно откуда появившиеся типы в «гражданке». Один из них заслоняет собой деда, машет в нашу сторону удостоверением красного цвета, кричит: «Что вы делаете, это же старики!» Но нам уже плевать, я наношу удар ботинком в промежность «гражданскому», и мы продолжаем разносить колонну украинских националистов. «Гражданский», согнувшись от боли, роняет своё удостоверение, которое тут же подхватывает кто-то из наших. И тут вновь появляются вездесущие «космонавты», разнимают дерущихся, кого-то волокут в автозаки. Среди моей группы потерь нет.
До отхода поезда ещё есть время, и мы остаёмся на майдане. Вновь затишье, вновь идёт перекличка лозунгами, и вновь кажется, что ничего не произойдёт. Но это вновь обманчиво. Неожиданно у нас в тылу, со стороны Михайловской площади, появляются украинские националисты, и мы несёмся туда, попутно хватая разбросанное по Крещатику «оружие пролетариата» – булыжники. Ещё на подходе начинаем кидать их в противника, словно пращники давних времён, противник огрызается такими же камнями. Кому-то из бандеровцев попадает в голову, и Крещатик обагряется кровью. Короткая сшибка двух групп, засаживаю кому-то кулаком в ухо, получаю касательный удар в челюсть, бью кого-то ногой в живот и чувствую толчок в бок, отлетаю в сторону. Оказалось, вновь вмешались «космонавты» и вновь почему-то винтят украинцев-националистов. Того бандеровца, кому расшибли голову, хватают, заламывают руки и тащат в автозак, а он кричит: «И разве это страна? Украина, проснись! Украина, ты где?» И его слова разлетаются по залитому кровью Крещатику, усеянному камнями, пакетами от кефира и яичной скорлупой.
Смотрю на часы, до поезда не так много времени, собираю свою команду, и через пару улиц мы спускаемся в метро и уезжаем к железнодорожному вокзалу. Отправляем пару человек за водкой и закуской, я звоню в Донецк Андрею Пургину и сообщаю, что мы возвращаемся без потерь, так только – пара ссадин. В ответ слышу: «Саня, Киев – это хорошо, но у нас в Донецке много дел. Возвращайтесь скорее домой». В Донецке полным ходом идёт работа по созданию организации «Донецкая республика», где таким, как я, политическим солдатам с улиц была отведена особая роль.
* ОУН – включена Минюстом в список нацистских организаций, признана экстремистской и запрещена в РФ.
* НБП – политическая партия, деятельность которой запрещена на территории РФ.