Абу Исмаилов
Родился в 1949 году. Прозаик, поэт, филолог, переводчик. Член Союза писателей ЧР и Союзов журналистов России и ЧР, редактор отдела прозы литературно-художественного журнала «Орга». Один из организаторов творческого объединения молодых литераторов «Прометей». Автор книг «Бирдолаг», «Дош», «Нохчийн меттан нийсаяздаран лугIат», («Орфографический словарь чеченского языка»), «Восхождение на Парнас», «Йозанаш», пьес: «Операция «Горы», «Эдал», «Сумерки». Более сорока лет занимается изучением и пропагандой чеченского языка. Огромный труд вложил в создание известного словаря «Дош», где собрано около 18 тыс. слов чеченского языка с русским переводом и комментариями. Заслуженный работник культуры, Народный писатель Чеченской Республики. Отмечен многими правительственными наградами, в том числе медалями «За трудовое отличие» и «За заслуги перед Чеченской Республикой».
Нельзя сказать, что Хату Дурдиев очень стар, хотя ему уже около семидесяти лет.
Жизнь его протекает в одном из предгорных аулов, расположенном вдоль военной дороги. Дорога эта тянется с востока от границы с Дагестаном на запад до Беслана. Когда-то в середине XIX века по ней регулярно ходили дозоры лазутчиков так называемой Кавказской линии и мюриды Шамиля. Поэтому с тех пор в народе она называется «Военной дорогой» (БIанекъ).
Печально смотрит он на окружающую природу. Слишком много изменений вокруг.
От того, что было в его юности, мало что осталось.
Сегодня улицы села заполнены множеством машин. Лишь иногда можно увидеть пешего.
В те годы, когда чеченцы после тринадцатилетней ссылки возвратились на землю предков, в селе наблюдалась другая картина.
По утрам и вечерам мычала и блеяла домашняя скотина… Кукарекали петухи… По улицам гуляли дети, девушки и юноши. Кипела жизнь.
На полях колосились зерновые. В садах созревали яблоки, груши, вишни, айва, персики и многое другое. За околицей села были общественные пастбища, луга, где нагуливали вес молодые телята, ягнята и козлята. Было на что полюбоваться, где подышать свежим воздухом и отдохнуть душой и телом.
А сегодня эти поля люди поделили между собой. Пастбищ не осталось и лугов тоже. Всё расчерчено, огорожено. Те, у кого есть возможность, построили на этих участках дома.
В прежние годы между аулами в предгорной Чечне были расстояния в пять – десять вёрст. Сегодня эти сёла почти слились воедино, от Аллероя на востоке до Баммута на западе, образовав один огромный мегааул.
Многие земельные участки стоят заросшие бурьяном и чертополохом…
… В минуты таких грустных размышлений Хату кажется, что он слышит древние, угасшие голоса и звуки из своей далёкой юности…
* * *
– Куд-куда-ка-ка! – когда, громко кудахча, их пёстрая курица шла от стога в соседском огороде, отец Хату Дюрда сказал, обращаясь к квочке: «Если ты думаешь, что вот так будешь нести яйца соседям, а нам кудахтать, то ты глубоко ошибаешься».
В тот вечер они из пеструшки приготовили ужин.
* * *
Однажды мать Хату Буча замесила кукурузную муку с простоквашей, добавив туда варёные яйца. Малышка Кужа, дочка Хату, делавшая первые самостоятельные шажки, держалась за подол бабушки и просила: «Бап-па!»
– Возьми и кушай, бабина нежная цыпочка! – Буча протянула девочке маленький комочек теста.
– Цып! Цып! Цы-ып! – идите ко мне, позвала она, присаживаясь на низкий стульчик.
Рябая квочка, у которой вчера вылупились жёлтые пушистые комочки цыплят, горделиво глядя на своих соперниц, заботливо суетилась вокруг своих цыплят. Услышав знакомый сигнал, она поспешила к Буче. Та начала бросать комочки кукурузного замеса в сетчатую клетушку, когда клуша со своим выводком зашла в клетку; Буча закрыла её, отогнав остальных куриц.
* * *
Чуть дальше в траве со своими пёстрыми индюшатами гуляла индейка. У них была своя такая же клетушка.
– Чов-чов-чов! – крикнула Буча, бросая комочки кукурузного замеса в клетку. Индюшата бежали впереди своей матери. За две недели они уже научились сами распознавать сигнал к обеду и знали, что после «чов-чов-чов» будет вкусная еда.
* * *
– Цугаш! Цугаш! Бегите отведайте сечку, – крикнул Хату и начал сыпать кукурузную крупу в кормушку, выдолбленную из липового бревна. Овцы понимали этот сигнал и поспешили к корыту. Среди них выделялись кучерявые ягнята.
– Бакхар, бакхар, – лёгким поглаживанием ласкал он ягнёнка-сосунка.
* * *
Солнце клонилось к закату. Вечерело.
– Сынок, садись на коня и пригони домой корову с телёнком и волов, – сказала мать.
Хату взнуздал саврасого и быстро взобрался на него.
Но-о! – кликнул он и отправился на околицу. Не прошло и получаса, когда он вернулся и загнал скотину во двор.
– Тпр-ру, Тпру-чи! – сказал он и, соскакивая с мерина, ласково потрепал его гриву и шею.
– Му-у! Му-у! – мычала корова, первой завернувшая во двор. Наступило время её дойки.
– Етша. Етша! Иди сюда! – с этими словами Буча положила перед коровой немного свежескошенной травы и, присев на маленький стульчик, начала её доить.
– Мимша! Уйди, не мешай! – Она оттолкнула телёнка, который своей мордочкой тыкал ей в спину.
– Пису! Пису! Иди ко мне! – Буча подозвала к себе маленького котёнка и налила немного молока в блюдечко.
– Мяу! Мяу! – мяукая и опережая своего котёнка бежала серая кошка.
– Цист! Уйди, большая! Иди и лови себе мышей! – Буча отогнала кошку и угостила котёнка парным молочком.
Хату заметил, как корова тянулась через плетень к стеблям молодой кукурузы в огороде.
– Хойц! Хойц! Уйди оттуда! Хватит того, что ты сегодня за весь день съела. Немного отдохни и пережёвывай – с этими словами он загнал в загон корову с телёнком и двух волов.
– Хату! – сказал Дюрда. – завтра мы с тобой отправимся к нашей лесной поляне. Сено, которое мы заготовили, надо привезти домой. Смажь колёса телеги, проверь ярмо, приготовь толстую жердь для гнёта сена. Поедем и привезём один стог.
– Хорошо! – сказал сын и начал подготовку.
Совершив предутренний намаз, они с отцом слегка перекусили остатками вчерашнего ужина, запрягли волов и засветло отправились в горы. Дюрда прилёг на свежескошенном сене в кузове телеги. Хату сидел на облучке и следил за дорогой.
– Цоб! Цоба-а! – Иногда покрикивал он на волов, и медленным ходом они двигались дальше.
Эта древняя дорога, ведущая в горы, была извилистой. По обеим сторонам рос густой лес. Когда они приближались к очередному повороту, Дюрда покрикивал:
– Холдуха!
Волы не нуждались ни в поводке, ни в вожжах. Услышав знакомый окрик, они медленно поворачивали телегу куда следует.
* * *
В семействе Дюрды со всеми животными вели свой особый разговор. И животные, и люди понимали друг друга. Они жили в полной гармонии. Изобилие и благодать нисходили в этом дом.
* * *
И, вспоминая то время и ушедших в лучший мир своих родителей, Хату испытывает печаль и тоску. И он в такие минуты чувствует себя беспомощным, как в детстве.
Перевод автора