С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них,
И каждый раз на век прощайтесь!
И каждый раз на век прощайтесь!
И каждый раз на век прощайтесь!
Когда уходите на миг.
«Друзей моих прекрасные черты…»
(Александр Сергеевич Кочетков)
…Любите ли вы Кисловодск?! Любите ли вы его так, как люблю я?..
Этим вольным перефразом высказывания знаменитого театрального мэтра России я начинаю свой рассказ о малоизвестном поэте – Александре Сергеевиче Кочеткове (1900–1953). В своей любви к Кисловодску мы с ним похожи: он, как и я, очарован этим городом, был связан с ним смыслом своего существования, кровью, плотью, вдохновением, любовью к женщине… Но мы в своей любви к Кисловодску не одиноки.
…Представляю: широкое полотно улицы Широкой. К калитке прекрасного особняка выходит вальяжный, большой, красивый человек, модно одетый, в шляпе и с тростью. Он стучит в калитку, ведущую к двухэтажному особняку, принадлежащему Инне Григорьевне Прозрителевой. Адрес этот хорошо знаком и жителям Кисловодска, и приезжим знаменитостям – здесь расположена бесплатная читальня с журналами, книгами, газетами. Здесь звучат стихи, здесь постоянно звучит музыка…
– Кто там?
– Граф Алексей Николаевич Толстой!..
…Это не ошибка и не преувеличение. В 30–40-е годы к этому особняку подходили и были желанными гостями и Максимилиан Александрович Волошин, и Вячеслав Иванович Иванов, и представители местного поэтического «бомонда» – Михаил Долинский, Татьяна Чугай, Алексей Слвянский, а также гости из Владикавказа – Вера Меркурьева, Евгений Архипов, Сергей Аргашев (брат Л.П. Семёнова), Михаил Слободской.
Радушие хозяев особняка не знало границ. Обворожительная хозяйка Инна Григорьевна, которую иначе и не называли, как Инуся, и её муж Александр Сергеевич Кочетков и составляли тот удивительный центр притяжения. Они приносили с собой тот поэтический дух, который сближал людей. Адрес этого дома был хорошо известен в столичных кругах.
Вот я и коснулся этого имени: Александр Кочетков, поэт, переводчик, драматург, восторженное сердце. Кто придумал аббревиатуру «Царица АКТАИП»? По аналогии с волошинской «Царицей ТАИАХ»? Наверное, это и неважно: ибо все знали расшифровку. Эта расшифровка была воспроизведена в «Кисловодской тетради» и в альманахе «Золотая зурна», вышедшем в 1926 году во Владикавказе.
В альманах вошли имена вышеназванных кавказских поэтов, и среди этих стихов – 20 стихотворений Александра Кочеткова и «Венком триолетов АКТАИП» – это сложение первых букв имён Александра Кочеткова – АК, поэта Тимашева Александра – ТА, ИП – Инна Прозрителева. Какое-то время эта троица была неразлучна. Прогулки в окрестностях Кисловодска, любование немеркнущей красотой природы заканчивались стихами.
Позволь воспеть Тебя, Царица,
Рабу и брату Твоему!
За луч, ниспосланный в тюрьму,
Позволь воспеть Тебя, Царица!
Так день оконченный глядится
В живых очей лазурь и тьму:
Позволь воспеть Тебя, Царица,
Рабу и брату Твоему!..
Я благодарен случаю и щедрому дару доброго сердца: в Музей музыкальной и театральной культуры был принесён этот драгоценный сборник «Кисловодская тетрадь» Александра Кочеткова.
Старожилы Кисловодска помнят – в прошлом прелестную певицу, меццо-сопрано – Нону Евдокимовну Ватутину. Зайдя как-то в театральный музей, она решила передать в дар сборник стихов поэта А.С. Кочеткова. Машинописный экземпляр с авторскими правками в матерчатом переплёте. В этом «самиздатовском» издании сто страниц стихотворного текста. Расставаясь с дорогой реликвией, обогатила фонды музея… «Пусть больше людей знают об этом замечательном поэте»!
Опубликовано было всего двадцать стихотворений в альманахе «Золотая зурна», Владикавказ, 1926 г., и три стихотворения опубликованы мною в рижском журнале «Даугава» (№ 5, 2000). В 1985 году вышел первый поэтический сборник Кочеткова «С любимыми не расставайтесь!». Составитель сборника и автор предисловия – Лев Озеров. В предисловии он писал: «До сих пор мы в большом долгу перед памятью Александра Кочеткова. Он полностью ещё не показан читающей публике… За сочинениями Кочеткова возникает их творец – человек большой доброты и честности. Он обладает даром сострадания к чужой беде… Он был художник во всём. Деньги у него не водились, а если и появлялись, то немедленно перекочёвывали под подушку больных и в пустые кошельки нуждающихся…»1
То, что появился такой сборник, – прекрасно! Но всё равно этого мало.
Имя Александра Сергеевича Кочеткова долгое время было забыто, да и при его жизни было известно узкому кругу читателей. Пусть же эта моя исповедь о нём станет ещё одной возможностью напомнить о поэте – скромном, не гонявшимся за славой и популярностью, не выпячивавшим собственное «я», не претендующим на роль поэтической знаменитости!
Да и нельзя же писать и рассказывать только о классиках, о великих и знаменитых звёздах российского поэтического олимпа! Как угадать, что звезда большая, если рядом нет маленьких звёздочек в окружении? Тех самых маленьких звёздочек, без которых не было бы с о з в е з д и й, а созвездия на поэтическом небосклоне порой заметнее больших звёзд…
Как сказал С. Есенин – «большое видится на расстоянии». Я хочу, чтобы расстояние узнаваемости поэта Кочеткова становилось более явственным. Считаю для себя непростительным владеть таким наследием, как кочетковский сборник, и не знакомить читателей с прекрасным его поэтическим словом.
А слава и популярность Кочеткова были несомненными. Только прятались они в тени его скромности. Слава получалась какой-то анонимной, но зато поистине всенародной.
Ещё один дополнительный штрих к биографии этого удивительного поэта. Выдающаяся пианистка Мария Вениаминовна Юдина, готовившая к изданию нотный сборник «Песни Франца Шуберта» привлекла к сотрудничеству лучших поэтов – Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, и они привлекли к этой работе А.С. Кочеткова. Ранее, к сожалению, не знали, какой это большой, настоящий поэт. Будучи сам очень музыкальным, он и раньше переводил стихи для музыки. Нам дорога её характеристика: «…был всегда тих, прост, мирен, всем всегда доволен, был как бы большим ребёнком. И ещё повторюсь: был Настоящим поэтом, требовательным к себе, вдохновенным, бескомпромиссным, при полном сознании своей значимости – исключительно скромный, сосредоточенный романтик, безразличный к почестям, прочей мишуре и благам земным!».2 На слова Кочеткова было написано несколько исполняемых романсов: В. Шебалина, А. Гедике. Сохранился автограф романса Юлия Тюлина «Певец», 1932 г.
Уверен, девяносто процентов из опрошенных любителей и знатоков поэзии НЕ НАЗОВУТ автора знаменитого стихотворения «Баллада о прокуренном вагоне», более известном по строке «С любимыми не расставайтесь» – Александра Кочеткова!
Стихи эти во время войны вообще переписывали в письмах к родным солдаты на передовой. Они звучали в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы…».
Зачерпнём ладонью ключевой воды кочетковской поэзии, освежим душу прозрачными и нежными стихами:
Не верю я пророчествам,
Звучащим мне не раз:
Что будет одиночеством
Мне горек смертный час.
Когда б очами смертными
Не завладел тот сон,
Друзьями неприметными
Я вечно окружён.
Коль будет утро чистое –
Протянет навсегда
Мне перышко огнистое
Рассветная звезда.
Или вот эти строки из вечно волновавшей автора «звёздной» тематики:
И снежинки, влетевшие
В столб чужого огня,
К человеческой нежности
Возвращают меня.
И в ручье, вечно плещущем
Непостижно куда,
Человеческой нежности
Раскололась звезда.
И в туман убегающим
Молодым голосам
С человеческой нежностью
Откликаюсь я сам.
Не мечту ль, уходящую
С каждым смеркнувшим днём,
Человеческой нежностью
Безрассудно зовём?
Друзья называли Александра Сергеевича ласково «наш Пушкин». Компании были весёлыми, шумными, с чаепитиями и пирогами, с непроходимой благожелательностью и гостеприимством Инусика… И обязательно – со стихами, рождёнными «по случаю» или просто по велению души. Не знал граф А.Н. Толстой, что стучаться в калитку особняка на кисловодской улице Широкой не нужно. Она всегда была открыта, и этот дом был «светлым пятном» Кисловодска. И владелица была личностью незаурядной, в этом я не ошибся.
С болью сердца констатирую: нет уже этого особняка, снесён бездушными руками – казёнными и равнодушными. А какой мог бы быть музей интеллигенции!.. Жаль, нет следов этой книжной сокровищницы, где были книги с автографами многочисленных гостей, писателей, художников, композиторов. Все они, к сожалению, забыты, хотя имеют право на память.
|
| Две семьи – Кочетковых и Прозрителевых |
На огонёк салона, на звуки музыки, как бабочки на свет, слетались люди чувствительной души и горячего воображения.
…Так и видится кисловодский вечер. Эта просторная веранда, где на столах аккуратными стопками уложены журналы, газеты. Кто-то читает вслух, кто-то беседует… Но вот кто-то подсаживается к старенькому, видавшему виды роялю, и звуки пленительной музыки композитора В.И. Ребикова «Ёлка» собирают всех в тесный круг. Мелодия сменяет мелодию, и начинается импровизированный концерт – пение, танцы, чтение стихов…
Сюда приходили учителя, врачи, учёные, архитекторы, библиотекари, музыканты – знакомые и незнакомые люди, которые находили под этой крышей ласковый приём, утешение, помощь, душевный совет. И даже материальную поддержку, хотя денег у Инны Григорьевны, у добросердечной Инуси, никогда много не было.
Любимыми праздниками здесь были дни рождений, которые отмечались всем и всегда: приглашались друзья, обязательным был именинный пирог. Накрыт чайный стол, на котором – как особая гордость хозяйки – будет выставлено варенье из плодов собственного сада, орехи и нехитрое домашнее печенье. Любили шутить: «Чай наш, закуска ваша». Будут зажжены свечи, и виновник торжества обязательно получит в дар книгу из собрания Инуси.
После посиделок, все становились своими, и образовалась «Республика кисловодских гуманистов». Город удивительно праздный: все не торопились, никто не спешит. Сразу не поймёшь, кто на отдыхе, кто на работе. Городу присущ миропокой. Радовал слух разноголосый, разноязыкий говор, и все понимали друг друга; как сейчас этого не хватает. После застолья и шумных бесед зал затихал. За рояль садилась хозяйка дома: звучали Шопен, Чайковский, Штраус. Инна окончила Первые юридические женские курсы в Москве, брала уроки музыки у Анастасии Ильиничны Кабат – родной сестры Василия Ильича Сафонова. Была музыкально одарённым человеком и считалась одним из лучших в городе аккомпаниаторов. Александр Сергеевич свои даты отмечать не любил, но друзьям охотно посвящал стихи. Это было главным подарком виновнику торжества. И особенно, если это была его жена:
Ах, для чего в те дни, в те ночи,
Я не пришёл на твой призыв?..
Из казней – казни нет жесточе,
Как умереть, недолюбив!..
Стихи лились, им было вольготно и уютно жить в большом сердце поэта. И какими мучительными были для него походы в редакции газет и журналов!
«Он был беспомощен в устройстве судьбы своих сочинений – утверждает Лев Озеров, – Боялся грубости и бестактности. Был приветлив и дружелюбен. Походка у него была, какую редко встретишь: мелодична, предупредительна».3
Не хочу, чтобы у читателя сложилось впечатление, что Кочетковы всю жизнь были связаны только с Кавказом, огромную любовь к которому не скрывали никогда. Ещё была Москва, где они жили, встречались с друзьями, где «подпитывались» настроениями бурлящей литературной жизни. В Москву они в основном возвращались осенью, хотя сам Александр Сергеевич был связан с нею «кровно» – он родился на Лосиных островах Московской области, где и окончил гимназию в 17 лет, поступил на филологический факультет МГУ. Из Москвы был мобилизован в Красную армию – до 1919 года. Потом приходилось работать библиотекарем и литературным консультантом. И все годы, начав писать в 13 лет, он работал над стихами.
Помимо собственных стихов, Кочетков мастерски выполнял переводы на русский язык венгра А. Гидаша, грузинских поэтов – А. Церетели, Т. Цбиери и В. Гаприндашвили, поэтов Востока – Хафиза, Анвари, Фаррухи, Унсари, Эс-Хабиб Вафа. А можно ли забыть его переводы Шиллера, Корнеля, Расина, Беранже? А литовских, эстонских поэтов, узбечку Зульфию? Самуил Маршак высоко ценил переводческий труд:
Хоть есть различия в расценке
На свой и переводный стих,
Стихи Шекспира и Шевченко
Порой трудней стихов своих.
Недаром А.С. Пушкин утверждал, что «переводчики – это почтовые лошади просвещения».
Кроме переводов, Кочетков увлекался драматургией. В соавторстве с К. Липскеровым и С. Шервинским он написал пьесы в стихах «Надежда Дурова» и «Вольные фламандцы». Они были поставлены, пользовались успехом так же, как и его собственная поэма о Николае Копернике, изданная в 1938 году. Кстати, пьеса «Надежда Дурова» увидела сценический свет значительно раньше, чем «Давным-давно» А. Гладкова на ту же тему. «Надежду Дурову» поставил Юрий Завадский. Дружба с Липскеровым и Шервинским, их забота и поддержка немало способствовали Кочеткову стать тем, кем он стал.
В своём эссе, опубликованном в альманахе «День поэзии» за 1966 год, Лев Озеров писал: «Я давно в мечтах своих вижу том избранных сочинений Александра Кочеткова. Том, который нечаянной радостью ляжет на стол читателя».4 Не скрою, мне лестно, что ещё за год до этой публикации, а именно в 1965 году, в своей заметке «Первая библиотека в Кисловодске» я уже открыл для читателей биографию и судьбу этого замечательного поэта.
Лестно, не из личностных амбиций, упаси Бог! А потому, что имя Кочеткова достойно внимания.
Всю войну Кочетков прожил в Ташкенте, жил на улице Учительская, где едва сводил концы с концами литературными переводами, но только поэзия согревала оледеневшие души людей, особенно в лютые годы всеобщей беды… Вообще нужно признать, что жил Александр Кочетков в окружении, как в «ожерелье», талантливых переводчиков: В. Звягинцевой, М. Петровых, А. Тарковского, С. Липкина, которые высоко ценили его поэтический дар. А писать стихи и быть признанным поэтом в эпоху А. Ахматовой, М. Цветаевой, Б. Пастернака – само по себе факт замечательный.
Прожил Александр Сергеевич на белом свете всего 53 года. Я постарался собрать воедино радости, успехи, победы, всего этого было крайне мало, больше горестей, бед и огорчений. А это так не подходит к судьбе поэта. Поэт – это прежде всего песнопевец прекрасного.
Самой, пожалуй, основной чертой его характера была необычайная поэтическая скромность. Он чувствовал себя как бы «самозванцем» в русской поэзии, и, начав писать стихи с детства, даже и не помышлял о сколь-нибудь значительном месте в литературе.
И в то же время жаль, что две Литературные энциклопедии о Кочеткове умолчали. Правда, одна – в 1929 году, когда его ещё как поэта не было, а вторая – в 1964-м, когда о нём уже забыли.
Вышла третья энциклопедия «Русские писатели до 1917», понятно, что и там нет Кочеткова.
В шумных и модных в послереволюционные годы «живых газетах», в школьных сочинениях и самодельных рукописных юношеских журналах увидели свет его остроумные четверостишия. А позже его несомненный поэтический дар заметил живший тогда во Владикавказе яркий и талантливый журналист Евгений Яковлевич Архипов (1882–1950), который много печатался в газете «Терек». В 1928 году он знакомит Александра Кочеткова с отдыхавшим в Кисловодске Максимилианом Волошиным (1877–1932). А ещё раньше судьба подарила Кочеткову встречу с талантливым и неординарным человеком – поэтессой Верой Александровной Меркурьевой (1876–1943). Рождённая на Северном Кавказе, она любила молодую горскую поэзию, и оба они старалась приобщить молодых горских поэтов к русской литературе.
Вера Александровна в начале в 20-х годов знакомит нашего героя с известным в России поэтом, видным представителем Серебряного века Вячеславом Ивановичем Ивановым (1866–1949), у которого в тот период шла трагическая чёрная полоса в жизни. Он, потерявший жену, покинул голодную Москву и с детьми приехал «отдыхать» в Кисловодск. Вполне вероятно, что Инна Григорьевна и Александр Сергеевич предоставили Вячеславу Иванову «кров и харчи».
О встрече с Меркурьевой и Ивановым остался экспромт Кочеткова:
Мы вновь втроём у круглого стола,
В плодов и свеч уборе завершённом…
И вновь троим, утратой сопряжённым,
Осенний пир нам леденит крыла.
Ты, Нежнокудрый, старый Мастер Зла,
Ты, Лёгкая, защита всем согбенным,
И с вами – я, в чьём сердце обожжённом
Изныла тайн блаженная игла.5
Стихи помечены 1924 годом. Написаны в Кисловодске и хранятся теперь в РГАЛИ, в фонде А.С. Кочеткова.
Для Александра Сергеевича эти встречи были «пиршеством ума». Они помогали ему сохранять веру в собственное творчество, в необходимость его продолжения. Они вселяли в него надежду, что собственный художественный вкус, знание языков и переводческие способности займут свою нишу в русской литературе. Именно содружество, общение с известными поэтами такой величины помогли Кочеткову преодолеть «стеснительность к стихам».
Голубо-серый Эльборус,
Ты вышним золотом отронут,
Твои главы в недольнем тонут,
Голубо-серый Эльборус.
Покинув прах алмазных уз,
Взыскуя горную корону,
Голубо-серый Эльборус,
Ты вышним золотом отронут…
Июль, 1924, Кисловодск
С малых лет, зная немецкий язык, Кочетков переводит на русский шедевр Арнимо и Брентано «Волшебный рог» – вершину романтической поэзии. А по совету Макса Волошина знакомит русского читателя с романом Бруно Франко о Сервантесе. И с писателем, с его Дон Кихотом Кочетков ощущает духовное родство, поэт говорит от его имени – от имени Дон Кихота, как будто это он сам. Да он и был Дон Кихотом русской поэзии, рыцарем её духа.
В одном из писем Вячеслав Иванов вспоминает о кисловодских встречах: «В 1921 году я узнал милого, прекрасного и даже удивительного Кочеткова. Что с ним? И хорошо ли ему в Кисловодске?»
А в Кисловодске ему всегда было хорошо. Радость его имела название: Инуся, Инна Григорьевна.
Когда от звёзд уводишь ты
В земные помыслы и речи,
Страшусь забыть твои черты
И не узнать тебя при встрече.
Страшусь прочесть в твоих чертах
Досель незнаемое слово,
Страшусь изведать жидкий страх
Слепых птенцов, лишённых крова…
На волну славы вынес Александра Кочеткова случай: в 1976 году вышла на экраны «Ирония судьбы». И замечательное стихотворение, написанное поэтом ещё в 1932 году, – «Баллада о прокуренном вагоне», прозвучавшее в фильме, получило новую «прописку» в сердцах любителей поэзии. И не в последнюю очередь, благодаря волшебному фильму Рязанова и чарующей музыке Микаэла Таривердиева.
Но умерший ещё в 1953 году, Кочетков не узнал об этом. Как и о том, что уже после фильма выйдет сборник его стихов под таким же названием. Настроение стихотворения, его пронзительная, чистейшая прозрачность были навеяны действительностью, связанной с нашим краем… Для нас очень важен сам факт рождения этого стихотворения.
Вот как вспоминает об этом Инна Григорьевна: лето 1932 года они с мужем проводили в доме её отца – Григория Константиновича Прозрителева в Ставрополе.
Срок отдыха подходил к концу. Кочетков купил билеты на поезд Ставрополь–Москва. С ним вместе собралась в столицу группа друзей, знакомых, студентов, которые «нас толпой окружали всюду». «Я уговорила Сашу задержаться: отсрочить разлуку, пусть ненадолго. Они обменяли билеты, отложили отъезд на три дня, устроили себе этот праздник, подарок судьбы. Это и спасло Александра Сергеевича. Потому что на станции Москва-товарная поезд, ушедший в субботу потерпел крушение. Погибли многие из ехавших в нём друзей и знакомых. Саша остался жив и здоров, «нас спасла любовь», и в первом письме из Москвы получила это стихотворение: «С любимыми не расставайтесь».
Стихи потрясли тогда Инну Григорьевну, ставшую невольной спасительницей мужа. Ведь если бы не её просьба задержаться…
И каждый раз, слушая или перечитывая эти стихи, наверное, каждый человек проникается той силой живой боли, из которой выткано каждое слово:
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
Ещё в рукописи стихотворение это распространилось широко. В годы войны его перекладывали на различные мелодии, солдаты напевали их, как пели симоновскую «Жди меня» или сурковскую «Землянку».
И только уже упоминаемый мною «День поэзии» за 1966 год стал первой официальной публикацией, первым «выходом в свет» кочетковского шедевра.
Очень жаль, что, даже выйдя из архивов, стихи Александра Сергеевича Кочеткова не стали пока достоянием нашей поэзии. Сам поэт о славе не мечтал, не строил радужных иллюзий…
Узнаю ужас долгой дрожи
И ожиданья горький бред.
И смертный час мой будет тоже
Ничьей любовью не согрет…
Он, конечно, познал радость любви и, несомненно, был «любовью согрет». Свидетельством тому – лирические стихи. И те, что уже опубликованы, и те, что ждут публикации. Стихи, увы, как правило, не датированы. Но есть и приятные исключения, уже упомянутые мной выше и вот эти, приводимые здесь:
Моя земля теперь в цвету,
В огне безжалостном и – правом.
Но воскресить ли диким травам
Мою истлевшую мечту?
Из нитей, что пряла Печаль,
Ты ткёшь, весна, порфиру Гнева,
И нищей жизни мне не жаль –
Во имя Божьего напева!
Кисловодск, 29 июня, 1920 г.
Или вот эти строки из Стансов к Пушкину:
Как первый жар мечты нескромной,
Как гордой думы первый снег,
Ты незабвенен, сверстник томный
Былых неповторимых нег.
Летом 1921 года на прогулке под Бештау родились эти стихи:
Так день оконченный глядится
В живых очей лазурь и тьму:
Позволь воспеть тебя, Царица,
Рабу и брату твоему!..
…Увы, всего не перескажешь и обо всём не напишешь! Мне очень дорог и приятен этот «земляческий пласт» в литературе. Мне дорого однажды открытое имя в поэзии. Я как будто воочию сдружился не только с образом человека, но и с ним самим и его окружением. А это люди значительные и интересные. И если чья-то душа, чьё-то сердце обратится к тому доброму следу, который оставили уже ушедшие имена, я буду счастлив. Главное, чтобы о них не забыли, а узнавали больше и лучше, не расставались со строчками, им посвящёнными.
Читая каждое стихотворение, я уверен в том, что за любым из них стоит своя история, своя правда, свой повод.
Стихи пишутся тогда, когда сердце стучит в унисон с чувствами. Правда слово «стучит» в то время было позорным, и я меняю его: стихи пишутся в ритме сердца! Так написал все стихи Александр Кочетков. Жаль не был членом Союза писателей, не имел чинов и наград, не имел званий. Но главное – был настоящим человеком, талантливым поэтом!
Борис Розенфельд,
Кисловодск
1 А.С. Кочетков. С любимыми не расставайтесь. – М.: Сов. писатель, 1985.
2 М.В. Юдина. Статьи, воспоминания, материалы. – М.: Сов. комп. 1978, с. 268–269.
3 Л. Озеров. Незаметный или незамеченный//Простор, 1990, № 6, с. 97.
4 Л. Озеров. Альманах «День поэзии». – М., 1966, с. 78
5 Петросова К.Г. Письма В.И. Иванова и В.А. Меркурьевой//Русская литература 1991, № 1, с. 176–177.