Поэт, прозаик, переводчик из Карачаево-Черкесии. Член Союза писателей и Союза журналистов России. Окончила Карачаево-Черкесский государственный педагогический институт и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Карачаевка по национальности,
пишет на русском языке. Автор пяти книг поэзии и прозы, в их числе сборник авторизованных переводов прозы и поэзии на русский язык с карачаевского, испанского и шведского и две книги на испанском языке. Печатается в российских и зарубежных литературных альманахах и сборниках, сотрудничает с литераторами и переводчиками из Швеции и Мексики.
Работала на ТВ «Архыз 24», автор передач «Стих и Я» и «На службе муз». В настоящее время организовала литературно-музыкальное объединение «Сиреневый салон», в котором выступают поэты, чтецы и барды со всей Карачаево-Черкесии.
Несколько лет тому назад мне довелось жить в нескольких странах, почти полностью приняв чужую жизнь. Почти – это потому что я, всегда открытая новому и неизведанному, жизнерадостная и безудержная, с изумлением и восторгом открывавшая для себя новые миры, культуры и литературы, новых людей, кухню и традиции, доброжелательная и всё-таки внутренне настороженная, – именно за границей поняла, насколько я до мозга костей карачаевка, насколько россиянка.
Сейчас, вспоминая ту абсолютно другую жизнь и все невероятные события, случавшиеся в ней, я удивляюсь, что даже самые яркие путешествия и происшествия не вытравили некоторые досадные эпизоды.
Меня за границей выручала одна константа, присущая большей части моего народа и выражающаяся в неозвучиваемом, но несомненном убеждении «сен ким – мен ким»[1]. Эта внутренняя спокойная уверенность, частенько раздражавшая меня на родине, на самом деле оказалась глубоко заложенной в мою суть и в актуальный момент вырывалась в какой-то невероятно заносчивой форме.
Впрочем, как я поняла, это общетюркская особенность – хотя утверждать не буду.
В школе испанского языка в Мехико со мной учился один пожилой араб из Багдада – единственный человек, кто без ошибки произносил моё имя. Как-то он рассказал, что в Ираке жили и турки, которые в спорах нет-нет да и прибегали к классическому «сен ким – мен ким». Я так и покатилась со смеху.
И кто бы мог подумать, что эта убеждённость буквально вбита в мой генетический код. И эта врождённая независимость и непоколебимая уверенность ни разу не позволили мне признать чужое превосходство над собой. Сен ким – мен ким, одним словом.
Уже живя в Швеции, я отправилась на две недели в свою незабываемую Мексику, очень удачно попав на чартер Стокгольм – Канкун. Свою поездку я распределила так: десять дней в ненаглядном Мехико-Сити, городе, куда я рванула прямо ночью на местном самолёте из Канкуна и который опять мне дарил свою космогоническую отрешённость, древнее и в то же время вечно юное дыхание жизни, а главное – чувство умиротворения и долгожданного покоя.
Оставшиеся четыре дня я провела в фешенебельном, подогнанном под американцев Канкуне – красивом городе на Ривьере Майя, одном из пяти лучших курортов мира, отороченном белоснежными пляжами и любующимся своим отражением в нежно-голубых волнах Карибского моря. И всё-таки Канкун ни на секунду не смог вытеснить мою любовь к Мехико-Сити – впрочем, ни одному городу, даже Парижу или Стокгольму, не удалось это сделать. Ну да речь не об этом.
Время в красавце Канкуне я проводила весьма активно: побывала на островах Косумель и Острове женщин (Islа de mujeres), до одури прыгала в прозрачно-голубом море, ездила на пирамиды Чичен-Ица, на арендованном велосипеде гоняла на окраины города, где продавались настоящие мексиканские такосы[2] и где я без умолку болтала с мексами.
В последний день я решила поехать в Тулум – доколумбовый город цивилизации майя. Для этого надо было всего лишь купить билет и сесть на любое место в комфортабельном туристическом автобусе с телевизором и кондиционерами.
Не знаю, как так получилось, но пока я глазела по сторонам, вдыхая воздух Мексики, который узнáю из тысячи, – самоуверенно и безапелляционно вошла в автобус и спокойно уселась на первые места немолодая американская пара. Меня поразило, что толпа туристов со всего мира как-то покорно и согласно пропустила их, расступаясь в обе стороны. Так медленно расходится стадо коров, когда сзади бибикает машина.
Всю дорогу пара громко разговаривала и громогласно хохотала, не обращая внимания ни на кого. Их хохот врывался в мою слезливую ностальгию от созерцания мексиканских пейзажей и заглушал голоса в душещипательном мексиканском фильме, который шёл по автобусному телевизору. С первой минуты меня уже колотило от этой громогласной пары, но спас Тулум.
Крутые утёсы омывали свои ступни в Карибском море; кокетливые пальмы плескались под свежим бризом; тихим губительным омутом застыли манящие сеноты, и повсюду на руинах майя позировали индифферентные игуаны. О Тулуме можно говорить часами – и при этом ни на йоту не передать магии, которой пропитан тамошний воздух. Это непередаваемо, как непередаваемо колдовское дыхание Мексики.
Побродив по руинам, попрыгав всласть в море, наевшись своих любимых тако с сыром и цветками тыквы, запив всё это кофе и кокосовым соком, я, сами понимаете, разомлела – но только до той минуты, когда экскурсионный автобус, сделав плавный полукруг, остановился перед толпой туристов, среди которых снова оказалась эта мерзкая пара.
Не знающая ни одного закона физики, я на каком-то неведомом инстинкте безошибочно рассчитала траекторию автобуса, первая нырнула в его прохладное чрево и заняла сразу оба первых места, небрежно кинув рядом ацтекский рюкзак. Почти тотчас же в салон просочилась эта парочка и в искреннем недоумении уставилась на меня. Выдержав довольно длительную паузу, я вскинула брови и перевела ленивый взгляд на них.
«Это наши места на всю жизнь! Весь мир обязан уступать нам лучшие места!» – читалось в их глазах.
«А шли бы вы лесом. Плевать я на вас хотела. Сен ким – мен ким», – я пробежала коротким взглядом по их вытянутым лицам и сладко потянула сок из ведерного кокоса в руке.
Их физиономии сковал даже не шок, а какое-то тугоумное недоумение человека, который на старости лет узнал, что дважды два – четыре.
Всю дорогу пара молчала. Зато я всю дорогу болтала с водителем-мексиканцем и смеялась перчёным мексиканским анекдотам, время от времени скользя взглядом поверх голов этих двоих, впавших в полный ступор. На душе было хорошо. Одно слово: сен ким – мен ким!
На следующий день я улетала из Мексики. Прощание давалось тяжело. Накануне я до рассвета ревела у моря и смывала слёзы морской водой. Я обнимала пальмы, пахнущие штормовым солёным дыханием Карибов. Я рыдала под звуки жизнерадостных золотых мексиканских труб и надрывных скрипок, доносившихся из ресторанов. Словно чувствовала, что прощаюсь с Мексикой навсегда.
Утром я выпила три чашки кофе, но в аэропорту, едва сдав багаж, пошла к автомату за новой порцией – сказывалась бессонная ночь. И тут я поймала чей-то взгляд.
Это была та самая пара, которая очухалась от вчерашнего, поняла, что получила по щам, и теперь смотрела на меня с откровенным недружелюбием. Я почувствовала, как мои опухшие от слёз глаза опять принимают насмешливо-ленивое выражение. Я отхлебнула кофе, вскинула брови, смерила их взглядом с ног до головы и пошла в направлении своего вылета. Парочка двинулась за мной – им было любопытно узнать, откуда берутся такие люди. У выхода на посадку, где было указано направление на Стокгольм, я вдруг запаниковала – а вдруг они меня примут за шведку? Я рывком вытащила из кармана телефон и, невзирая на дикий роуминг, набрала номер приятельницы в Швеции.
– Кать, я вылетаю сейчас из Мексики! Завтра увидимся! – завопила я в голос, и только тогда до меня дошло, что в Швеции стоит глухая ночь. Я повернулась к американцам. Они были ошарашены. Неприязненность и в то же время какую-то почтительность выражали их лица.
«Как же мы не поняли, что она из России!» – сказали их глаза.
«Плевать я на вас обоих хотела, – ответила я усмешливым взглядом. – Сен ким – мен ким!»
[1] Дословно – «Кто ты – кто я!».
[2] Тако – традиционное блюдо мексиканской кухни, состоит из кукурузной тортильи c разнообразной начинкой.