25 июня исполнилось 110 лет со дня рождения Арсения Тарковского
Арсений Тарковский не был популярным поэтом в привычном понимании. Его стихи не из тех, которые читают с эстрады и переписывают друг другу в альбомы. Они из тех, которые бережно передают следующему поколению, словно хрупкую и значительную тайну.
Муза Арсения Тарковского смотрела в вечность, его интересовали темы вселенского масштаба: не потому, что он не видел или презирал повседневное, простое, живя в башне из слоновой кости, но потому, что верил: в жизни есть что-то большее, глобальный смысл, ради которого существует и сам человек, и весь мир.
Его поэзия не нуждалась в изощрённых рифмах и чрезмерно сложных символах. И эта простота формы в сочетании с бездонной глубиной содержания создала поэта, стоящего в русской литературе особняком. Действительно, Большого поэта. Он был приверженцем и продолжателем классической традиции в литературе, который так и не вписался ни в одну литературную группу: по возрасту он принадлежал к поколению Мандельштама, Заболоцкого, Пастернака, но по воле судьбы дебютировал одновременно с шестидесятниками: его первый сборник увидел свет только в 1962 году.
Впрочем, знали его не только как поэта, но и как блестящего переводчика с восточных языков, познакомившего русского читателя со многими произведениями киргизской, туркменской, грузинской поэзии.
Тарковский прожил долгую жизнь, в которой оставили свой след и общенародные трагедии ХХ века – Гражданская и Великая Отечественная война, и трагедии личные…
Посредине мира
Я человек, я посредине мира,
За мною – мириады инфузорий,
Передо мною мириады звёзд.
Я между ними лёг во весь свой рост –
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост.
Я Нестор, летописец мезозоя,
Времён грядущих я Иеремия.
Держа в руках часы и календарь,
Я в будущее втянут, как Россия,
И прошлое кляну, как нищий царь.
Я больше мертвецов о смерти знаю,
Я из живого самое живое.
И – Боже мой – какой-то мотылёк,
Как девочка, смеётся надо мною,
Как золотого шёлка лоскуток.