Пусть это будут воспоминания. Мы познакомились, когда я работал в отделе культуры «Независимой газеты», а Сергей Николаевич вошёл в жюри придуманной Виталием Третьяковым литературной премии «Антибукер». В отделе культуры мы часто публиковали статьи его жены, известного кинокритика Валентины Ивановой. Спустя годы, когда её не стало, Есин не раз благодарно вспоминал это сотрудничество, хотя, на мой взгляд, наша взаимная симпатия и многолетнее общение выстроились на почве неизменного внимания и уважения к работе Татьяны Васильевны Дорониной. Мы почти всегда встречались на премьерах во МХАТе им. М. Горького, разговаривали в антрактах – у Сергея Николаевича была особенная манера разговаривать и формулировать мысли, пронизанная то доброжелательной, то безжалостной иронией по отношению к разнообразным общим знакомым. Невысокого роста, всегда аккуратно, но неброско одетый, умевший выражать даже самые решительные свои суждения негромко, Сергей Николаевич был крупной личностью и хорошим писателем. Русский писатель, как известно, должен быть властителем дум, а чтобы стать им, он должен обладать смелостью, свободой, а порой и бесстрашием мысли. У Есина всё это было, поэтому он не боялся, что одни его заклеймят левым, другие правым, антисемитом, консерватором, – он дружил и с правыми, и с левыми, ходил во МХАТ имени М. Горького, как и в разные другие театры. Но верным умел быть.
Он всегда живо откликался на мои приглашения прийти в эфир – это было, когда я начал работать на «Маяке-24», – поговорить, например, о жизни Литературного института, о старых и новых студентах, о его новых книгах, о не знающем себе подобных его многолетнем, публиковавшемся по горячим следам и одновременно очень подробном и очень искреннем, без лукавства, «Дневнике ректора», а потом, когда он перестал быть ректором, – просто «Дневнике». На радио он любил записываться в 23-й студии, входя в которую каждый раз вспоминал, что именно в этой комнате в здании советского Телерадиокомитета много лет назад сидела редакция журнала «Кругозор». Сидели втроём в одной комнате – Есин, Петрушевская и Визбор. Есин работал главным редактором этого журнала, купить который, поймать который в киоске «Союзпечати» было редкой удачей – между страниц в каждом номере были вшиты мягкие грампластинки голубого цвета, где всегда среди прочего можно было найти что-то стóящее. В самом журнале печатались и стихи, и отрывки из хорошей прозы, но дефицитом он был именно благодаря вкладкам-пластинкам. Можно вообразить, как весело им сиделось и работалось втроём в маленькой комнате на втором этаже Дома радио!
Для очень многих Есин был в первую очередь автором повести «Имитатор», хотя и до, и после у него выходили не менее интересные книги, но «Имитатор» в середине 80-х сделал его знаменитостью. Некоторые безуспешно пытались догадаться, кого же из двух-трёх вошедших в моду и на государственном уровне признанных живописцев разоблачил, точно на сеансе чёрной магии с последующим разоблачением, бесстрашный писатель, даже ожидали ответных резких шагов, а сегодня понимаешь, что эту повесть правильнее рассматривать в ряду других важнейших произведений 80-х вроде «Пожара» Валентина Распутина и «Печального детектива» Виктора Астафьева, то есть книг, предвосхитивших и предсказавших скорые перемены, сигнализировавших о них.
На мой взгляд, Есин был выдающимся ректором Литинститута, сохранившим это странное и ни на что другое не похожее учебное заведение в трудные 90-е, сохранившим как пятачок свободомыслия, где было место опять же и правым, и левым, – как мог, Есин поддерживал тех и других, при нём там появился Рейн и продолжал преподавать и был любим студентами старик Долматовский, пришли Битов и Королёв, а мастерскую драматургов вела экстравагантная пара – Виктор Сергеевич Розов и Инна Люциановна Вишневская… Студентов он кормил буквально с рук, привозя с дачи яблоки, спасавшие студентов от голода.
Я доверял не только его честности (добрые отношения не мешали ему по-разному отзываться на те или иные мои статьи или даже звонки, с чем я сталкивался потом в его «Дневниках…», каждый раз понимая, что «ничто на Земле не проходит бесследно»), но и мудрости, и потому, когда меня назначили ректором ГИТИСа, позвонил Сергею Николаевичу и попросил о встрече. А когда на следующий день мы встретились на Тверском бульваре, на полпути между Литинститутом и ГИТИСом, – попросил его дать совет. Он дал, начал с двух, потом добавил третий. Я их помню.