Соловей и поэт
В железной клетке с позолотой
Поёт чудесно соловей,
Увеселительной заботой
Тоски не оживит ничьей.
В железной клетке затемнённой
Поёт возвышенно поэт,
Он несвободой оскорблённый:
Ему духовный нужен свет.
В железных клетках каждый лично
Поют поэт и соловей:
Один – чудесно, безразлично,
Другой – о радостях людей.
Дом
Нет уж дома, я в котором
Прожил долгих двадцать лет, –
Дом, который был забором
Огорожен от сует.
Дом, в котором я с волненьем
Жил, работал... и мечтал,
Где нередко с вдохновеньем
Со стихами я страдал.
Дома нет: остались только
Брёвна, доски – вот и всё...
Боли в сердце стало столько:
Хватит лет на пять ещё.
С чистого листа
Начать всё с чистого листа,
Конечно, интересно даже,
Но если жизнь не столь чиста,
То чистый лист вновь будет в саже.
Начать всё с чистого листа!..
Куда девать всё то, что было?
Как прежде, в жизни суета,
Где новь по-старому уныла.
Друзья! и с чистого листа
Едва ли жизнь начать возможно –
С листом, пусть чистым, пустота,
Иль станет более тревожно.
Начать ли с чистого листа
Мне жизнь свою, что длинно-вечна?
Она даётся неспроста,
Она же и небезупречна.
По России хожу
По России хожу босиком,
Наступая на горы... равнины.
Живописным при этом стихом
Создаю я пейзажи-картины.
Босиком по России хожу,
По её же лесам, где свои же
Я, теряя следы, нахожу
Все потери, мне ставшие ближе.
Лишь с утратою чувства в цене
Нам дороже становятся больно,
А когда их находим – вдвойне
Обостряется чувство невольно.
Почему-то меня не шутя
Непонятно так тянет к родному!
По России хожу, как дитя
Босиком уже ходит по дому.
* * *
В тихом омуте местами
Много водится чертей,
Только суетливы сами
Черти в суете своей.
Нервна, злобна, суеверна
В тихом сердце суета,
И, скорей всего, уж верно,
Сердце мутит неспроста.
Сердце тихое, что омут –
Боже правый, сохрани!..
Чувства, точно черти, стонут.
Ну и черти – ох, они...
* * *
Идти, бежать и спотыкаться;
Споткнувшись, падать и вставать;
Вставая, не со зла ругаться,
В конце упоминая мать.
Конечно, падать очень больно,
Но время всё ж торопит жить.
Итак, спеша, непроизвольно
Уходит время. Но как быть?
Идти, бежать, не спотыкаться
И время никуда не гнать,
Чтоб после с болью не ругаться,
Не впутывая в ругань мать.
Если бы
Если бы птицы поэтами были,
То и поэзия стала б другой.
Мы бы не знали, что в век золотой
Русской поэзии, бедствуя, жили
Вечные гении: добрый и злой.
То и поэзии не было б верно,
Если бы люди умели летать.
Только умели б ругаться-кричать
Птицы, летая меж ними, прескверно.
Люди бы злобе все были б под стать?
Если бы птицы поэтами были,
То непременно сумели б сказать:
Небо – отец, а земля – это мать!
Как меж землёю и небом всё жили,
Если бы люди умели летать?
На безликого
Ты сыто жил, когда другие
Перебивались кое-как –
Жирел ты в годы, что лихие
Промчались ветром... Вот чудак!
Теперь ты жалуешься миру,
Что ты обманут всем и вся.
Несёшь по-прежнему кумиру
Большие взятки, голося,
Что жить теперь непросто стало...
Но ты жиреешь до сих пор –
И с жиру бесишься немало:
Ведь ты всё взяточник и вор.
* * *
Разные звёзды на небе сияют:
Яркие, бледные –
близкие, дальние.
Так же и лица людские зияют:
Светлые, блёклые –
злые, печальные.
Только в пространстве,
безлюдном и тёмном,
В разных сияниях звёзды холодные,
Хоть и безжизненно
в небе объёмном,
Звёзды в сияниях всё ж
не бесплодные.
Лица людские, что звёзды живые,
Чуждые, ясные – злые, родимые;
Даже, как звёзды, неясно немые –
Этим вот лица ни с чем несравнимые.
Живём!
Живём!.. Живём мы (слава Богу!)
Благодаря и вопреки.
И молодёжь, и старики
Со временем шагают в ногу.
Да только каждый свою ногу
Переставляет как-нибудь,
Едва успев передохнуть...
Живём так; ну, и слава Богу!
* * *
Когда сломается земная ось,
Тогда вращаться глобус перестанет,
Тогда и жизнь совсем другою станет –
Пойдёт наоборот всё вкривь и вкось.
Тогда же поэтический писатель
Опишет мир чудес... таков мечтатель!
Но если ученик исправить ось,
Не ведая устройства, уж возьмётся,
Тогда на ось вновь
глобус не вернётся –
Пойдёт всё в никуда и вкривь и вкось.
Тогда не поэтический писатель
Уж нужен будет...
нужен Созидатель!
Андрей Артёмов