Игорь Артамонов, Норрчёпинг, Швеция
Начало декабря в Европе – традиционное время предрождественской суеты. Улицы и витрины магазинов оживляются сверкающими гирляндами, люди снуют в поисках подарков, магазины заманивают различными акциями. Но в этот раз... Не знаю, у меня ли одного такое чувство, но нет привычной радости на лицах граждан, многие выглядят озадаченными какими-то неприятными заботами, в воздухе ощущается туго натянутое напряжение. На выражении лица то одного, то другого человека видишь нездоровый оскал, словно от зубной боли. Хотя декорации и музыка в торговых центрах как раньше, и всё вокруг вроде бы как обычно...
Понять происходящие с людьми метаморфозы всё же можно. С одной стороны, народу уши прожужжали надвигающейся русской угрозой (которой всё нет и нет, а подогревать страсти власти и СМИ давно начали). С другой стороны, нарастает давление на граждан по ходу жизни, самой обыденной. И экономически-налоговое давление, и полицейское. Деньжат в кармане у всех стало явно меньше, поневоле начнёшь подсчитывать: хватит ли на подарки детям? Кстати, и зубная боль может в полном смысле слова стать ощутимой проблемой, так как многие стараются экономить на визитах к дантисту из-за сильной дороговизны. Всех сильно раздражает и то, что число камер видеонаблюдения во многих городах превысило мыслимые пределы. Не за Путиным следят – за своими гражданами.
Но и всевидящие очи камер можно было бы стерпеть, если бы был толк. Однако заметной отдачи мало. Не только выстрелы, но натуральные взрывы лишь участились. В конце ноября в Норрчёпинге сдетонировали два крупных устройства, разнесли в прах подъезд в одной из новых многоэтажек на окраине. Копы несколько часов не выпускали народ из квартир, растерянно обследуя дымящиеся на входе щепки после взрыва. По данным полиции Швеции, в стране в 2025 году насчитывается около 18 000 активных гангстеров, крупных членов ОПГ, плюс пятьдесят тысяч организованных криминальных рыбёшек меньшего калибра. Задумывается ли кто-нибудь из обычных людей всерьёз об этих гротескных цифрах? Увы, судя по всему, нет. Без обиды, но, наверное, даже страусиная голова в песке соображает быстрее, чем среднестатистический швед. При этом количество солдат и офицеров регулярной армии Швеции всего 26 тысяч, в резерве ещё около 55 тысяч (это официальный резерв, хотя по факту большая часть из них и курка спустить не может). Моральный дух солдатиков, прямо скажем, умеренный. Что же в итоге? В недавно очень милой скандинавской стране бандюганов едва ли больше, чем защитников королевства! И кто же вдруг собрался с Путиным воевать? И, кстати, чем? Стрелкового оружия, гранатомётов и прочей военной снаряги отправили целые горы на Украину псевдобратским народностям. Самим совсем мало осталось. Оружие, между прочим, неплохое, качественное, и часть его уже обратным потоком объявилась здесь в преступных группах – в довесок к тому, что ещё ранее поступало из Восточной Европы через весьма прозрачные таможни юга Швеции.
Слежка, затыкание ртов неугодным, лишение основных прав идёт иногда и в открытую, но по большей части изощрённым путём, в обход того, что можно было бы назвать проявлением явной политической репрессии или нарушением свободы личности. Но гражданину-то не легче.
Иными словами, я говорю о скрытых (замаскированных под формально-технические) репрессивных методах борьбы с неугодными гражданами, которые не разделяют постулатов политической корректности, неолиберализма и/или активно противоборствуют оным. К этой же категории граждан причислены и те, кто в отношении России имеет своё мнение, отличное от общепринятого (читай: навязанного), и даже позволяет себе высказываться в общественном пространстве. Для обесточивания таких граждан применяется, в частности, лишение их аккаунтов на платформах, таких как «Х», фейсбук (запрещены в РФ), в блогах и других точках социальных сетей. И вот был аккаунт да сплыл. Как, почему? Нарушены, мол, правила этики. Какие такие правила, поди разбери. Нарушены, и точка!
Но ещё (что гораздо болезненнее) применяется экономический болевой приём: лишение банковских счетов. Причём банк хитро руководствуется размытой формулировкой «недостаток информации о клиенте». И понимай, как хочешь. Но счёт-то уже закрыт. Судиться можно, и процессы бывали, некоторые дела обернулись в пользу клиентов-заявителей. Но всё это мучительно, рискованно и накладно: можно последние деньги потерять.
Одновременно всплывают сведения о людях, например, поддерживающих ИГИЛ (организация запрещена в РФ), но использовавших обычные счета для перевода денег для реализации тёмных планов. Среди них есть персоны, находившиеся под наблюдением органов и тем не менее открывавшие счета беспрепятственно. Можно упомянуть, в частности, персону под именем Айман Шанаб, который переводил средства на грязные делишки из крупного шведского банка Swedbank. Пресса сообщает, что банк отказался комментировать эту информацию. Зато доподлинно известно (из сведений Финансовой инспекции) количество закрытых счетов. Оно выросло в Швеции за последние пару лет процентов на тридцать и составляет около 60 000 в год. При этом фактические правовые возможности к восстановлению счёта или хотя бы обжалованию решения у законопослушных граждан невелики.
Всё заметнее тревожные симптомы в реализации законных прав и в судопроизводстве Швеции. Принцип презумпции невиновности, важнейший постулат современного и классического права, оказался в частичной, если так можно сказать, отключке. «Никто не виноват, пока суд не докажет обратное», – вековой принцип. Сейчас он под вопросом. Пока это касается статей о преступлениях на сексуальной почве, но важны сами прецеденты. Вижу это, как говорится, своими глазами. В последнее время, после скоротечного видоизменения Уголовного кодекса, многих подозреваемых упекают в СИЗО без доказательств – просто по заявлению – и судят на скорую руку по принципу «докажи, что не виновен». Иногда в это даже не верится, адвокаты разводят руками от бессилия. Недавно разговаривал с одним из них в кулуарах заседания суда города Норрчёпинг. Плохи дела в Швеции, говорит он, закон принят наспех малокомпетентными законодателями в угоду модной политической необходимости, чтобы умилостивить феминистический экстремизм, коим теперь наполнены коридоры власти.
Но, если задуматься, возможно, закон принят с дальним прицелом. Размывая принцип презумпции невиновности, один из краеугольных камней правовой защиты, власть в лице обвинителя принудит погрязшего в заботах и страхе гражданина оправдываться по поводу и без повода при малейшем подозрении. Высказался крамольно, против мнения властей? Иди сюда, отвечай перед инквизицией, докажи, что не шпион-предатель!
Если говорить по-честному, налицо укрепление новой жёсткой глобалистской системы, и сходные тенденции прослеживаются в других европейских странах. В Австрии в конце пандемического периода даже начали упекать за решётку отказников от вакцин – повезло, что ковид исчез на радость всем. Подобные тенденции словно зародыши ядовитых грибов суммарно начинают напоминать новое системное образование в виде возрождающегося фашизма, только нового разлива, маскирующегося под неолиберальную зеленоватую демократию. Зеленоватую не от плесени, а от присутствия фракций зелёных (защитников окружающей среды, как они себя величают). По сути, это малообразованные политики полуэкстремистского толка, под прикрытием заботы о зелёном мире лоббирующие определённые политические проекты. Их странное влияние трудно объяснить с позиций традиционных демократических принципов. Вообще-то удельный вес любой партии должен соответствовать её фактическому влиянию. Тут всё иначе. Партия зелёных, несмотря на жалкие несколько процентов поддержки населения и мизерный вес в Риксдаге (18 депутатов из 349), контролирует в правительстве несколько министерских постов.
К сожалению, в канун Рождества и Нового года, глядя на людей без радости на лицах, с грустью понимаешь, что не все они в полной мере осознают: нарастающее бесправие и инквизиторские методы трудно закрасить новогодними блёстками, их коричневое нутро рано или поздно даст о себе знать. Но то, что выстроено на страхе, а не на реальной народной поддержке, всё равно стабильным не бывает. Это в России отлично знают из своей истории.