«Дылда» молодого режиссёра Кантемира Балагова – характерный, примерный, даже, я бы сказал, образцово-показательный фильм. Все почти критики его причислили к разряду фестивальных. На удивление, не приняли его многие из тех, кто вроде бы должен был и принять, отмечая искусственность построения и то, что герои неживые... И это несмотря на то, что «Дылда» уже награждена в Каннах «Пальмовой ветвью». Наградой, к которой многие идут всю свою жизнь, в неглавной, правда, номинации – «Особый взгляд».
Да, фестивальный кинематограф особый, он отличается от обычного, наивно нацеленного на то, чтобы фильм посмотрело как можно больше зрителей, а вложенные деньги принесли прибыль. «Фестивальным» же режиссёрам достаточно, чтобы кино понравилось критикам и жюри. Имена, репутации создают именно они. Огромные силы и деньги тратятся на то, чтобы продукт самого массового вида искусства понравился горстке ценителей – на полные кинотеатры здесь не рассчитывают, чтобы не нервировать себя толпами недовольных, выходящих из зала во время действия. Рыночный морок. Это как авиазавод, производящий огромные пассажирские лайнеры, которые катаются по аэропорту, а взлететь не могут.
В «Дылде» есть всё для успеха на зарубежных фестивалях: убогая «Рашка» с её дикостью и бесчеловечностью, глубокомысленная скука и страдающие героини, которые в финале понимают, что друг без друга не могут (фильм в Каннах получил ещё и специальный приз за освещение темы ЛГБТ в кинематографе).
Главная героиня Ия, демобилизовавшись после войны, работает санитаркой в госпитале... Первый робкий вопрос к сценарию (его писали Балагов, Александр Терехов, и, говорят, принимала участие сама Светлана Алексиевич): как Ию с тяжёлыми последствиями после контузии (она может внезапно на несколько минут застыть в столбняке) взяли на работу в госпиталь? К тому же опыта работы в медсанбате у неё нет, на фронте она была зенитчицей. У Ии ни родных, ни однополчан, живёт в коммуналке с двухлетним сынишкой. Когда соседка отказывается с ним сидеть, приходится его брать на работу, Ие тяжело возить мальчика туда-сюда в переполненном трамвае, и неожиданно она сына… душит. Убивает.
Собственно, фильм с правдивыми (под раннего Германа) кадрами госпиталя, коммуналки, лицами ленинградцев 1947 года, с документально воссозданной атмосферой для меня тут кончился. Самое страшное событие, какое может быть, убийство младенца, никак не мотивировано. И не отыграно. Не было ни расследования, ни похорон, ничего. Дают понять иностранному зрителю, что в России это обычное дело, детей здесь душат повсеместно.
Далее парад аттракционов в декорациях послевоенного Питера продолжился тем, что в комнату Ии входит в военной форме некая Маша, которая нежно обнимает Ию, целует и спрашивает, где её сын. Так мы узнаём, что Ия убила не своего ребёнка, а сына ближайшей подруги. Маша, родив, осталась на фронте, чтобы якобы мстить за погибшего отца ребёнка, а демобилизовавшаяся по контузии подруга взяла младенца с собой в Ленинград. Тоже невозможная ситуация – Машу обязаны были демобилизовать ввиду беременности и отправить в тыл, и никакой Ие ребёнка бы никто не отдал. Но зачем это знать зарубежному жюри?
Подруги, как будто не было убитого младенца, идут на улицу… снимать мужиков! Маше захотелось, чтобы «в ней появилось что-то живое». Они легко находят двух балбесов, один из которых, Саша, внешне – карикатура на комика Грачёва, который на ТНТ пародирует президента. Маша тут же отдаётся этому убогому Саше в авто. Да, у него есть своя машина, но женщин ещё не было, Маша ему так понравилась, что он хочет жениться на ней. Ия же очень злится, она своему кавалеру не далась, чуть не сломала руку.
Кроме того, как вскоре выясняется, Ия умертвила не только младенца: по просьбе заведующего отделением госпиталя она много раз делала смертельные уколы солдатам, которые парализованы или по другим причинам не хотят жить. О, страшная страна! Впрочем, почему страшная? Затронута актуальная для Европы тема эвтаназии, наши военврачи, оказывается, тут были первопроходцами.
Маша хочет забеременеть, но не может (после ранения и бесчисленных абортов в её организме ничего для зарождения жизни нет) и потому требует, чтобы ребёнка ей родила Ия. И почему‑то именно от этого военврача. Его играет Андрей Быков, который внешне очень достоверен, веришь, что он из той эпохи, – кстати, а те, кто рядом с ним, из какой эпохи, например Ия? Можно поверить, что она фронтовичка? Что контуженая – да, что зенитчица – нет.
Военврач отказывается переспать с Ией, Маша шантажирует его тем, что сообщит куда надо, что он врач-убийца. В стиле позднего Германа снята нелепая сцена соития, Ия просит, чтобы на кровать прилегла и Маша. Она соглашается, чтобы морально поддержать подругу. Теснятся втроём, все страдают, никому такой секс не нужен. Жюри понимающе кивает: через что только не приходится пройти женщине, чтобы осознать свою настоящую ориентацию.
Сценарий продолжает восхищать выдумкой. Убогий Саша привозит Машу к себе домой знакомить с родителями. Боже, у них не дом, а настоящий дворец, почти Зимний. Обратите внимание, господа члены жюри, а прочие зрители, верьте честным художникам из России: в холодном 1947 году, когда народ недоедал, некоторые, видимо, партийные бонзы жировали в царских покоях. Мать Саши играет великолепная Ксения Кутепова, но что за человек её персонаж – понять не удалось. Сперва подумалось, что это какая-то советская звезда вроде Любови Орловой, которая даёт концерты в госпиталях и награждает каждого больного кульком подарков из своих средств. Но в таком дворце ни одна семья СССР не жила. Ни одна. Жюри же благодарно отметило жуткое расслоение в этой ужасной Советской стране. Миллионы теснятся в коммуналках, по трое спят на узких кроватях, а у властителей огромный дворец на трёх членов семьи, обедают практически в тронном зале.
Во время обеда Маша сообщает о себе невозмутимым родителям жениха жуткие подробности, хотя её особенно никто не спрашивал. Она признаётся, что служила в каких-то вспомогательных частях, занимаясь, говоря современным языком, сексуальным обслуживанием командного состава, ППЖ (походно-полевая жена). «Мужей» у неё было очень много, а она мечтала о начпроде (это начальник, занимавшийся снабжением части), чтобы не умереть с голоду. Жюри рыдает, проклиная сластолюбивых советских сатрапов. Юные патриотки шли добровольно на фронт, чтобы помогать солдатам бороться с фашизмом, а их использовали как проституток – и всего лишь за еду. Но тут добила загадочная героиня Кутеповой, которая сказала, что все (и она тоже!) через это прошли. «Ужос», как пишут в интернете, жюри, разумеется, потрясено...
Сил нет восхищаться далее. Эта штука посильнее «Фауста» Гёте, поставленного Александром Сокуровым и получившего «Золотого льва» в Венеции, о котором мы писали, восторгаясь таким же образом.
Поразительно, какой путь прошёл кинематограф (и фестивали) всего за полвека: когда-то в Каннах награждали «Летят журавли», в Венеции – «Иваново детство», в Лос-Анджелесе – «Войну и мир», а теперь…