Василий Авченко. Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии. – М.: Издательство «АСТ»; Редакция Елены Шубиной, 2021. – 509 с. – 2500 экз.
Голос с Дальнего Востока стал всероссийским. Так получилось, что писателя из Владивостока Василия Авченко невозможно воспринимать без территориальной привязки, и это правильно. Город-сказка, город-мечта. Он оттуда.
Авченко стремится уравновесить восприятие географии России, сбалансировать. В этом смысле он родственен и соразмерен тем людям, о которых пишет. Сам обретает кристаллическую природу. Именно поэтому и признаётся, что «иногда кажется, что дальневосточник – моя профессия».
От «Глобуса Владивостока» и разговора про «Кристалл в прозрачной оправе» он перешёл к карте территории, которая что иероглиф и «калейдоскопная картинка», способная всякий раз меняться и раскрывать алмазные копи открытий чудных.
Для этого необходимо преодолеть оппозицию, мешающую географическому осмыслению и разрывающую единую общность, «периферия – центр». Центр – каждая точка на карте, где живут люди, место постижения и принятия территории. Кристаллическая решётка географических маяков, транслирующих свет. Такое мистическое ощущение возникает, когда у человека есть дело. Объединяющее дело, делающее людей частью единой нейросети отечественной цивилизации.
Без этого ощущения целого и сопричастности с ним в России при её географической масштабности не обойтись. Иначе она будет сжиматься, начнёт разрастаться человеческая пустыня, а сами территории станут восприниматься обузой. Так уже было совсем недавно, так собиралась реализоваться какая-то совсем другая, выморочная Россия или не-Россия. Те разломы и отчуждённости, которые она произвела, потрясая пространства и человека, ещё далеко до конца не изжиты. Поэтому очевидна необходимость нового освоения (в том числе и культурного), принятия страны и её географии. Настоящей, а не карикатур и подделок. Об этом освоении и новом прохождении и пишет Василий Авченко. Он пусть не первопроходец, но тот самый путник, который проходит по порядком уже заросшей тропе, расчищая её.
Главные направления пути – Север и Дальний Восток. На океан. В безбрежность. Ориентиры причащения к тому, что делает человека больше. И в перспективе «выиграет тот, кто поймёт это первым». «Сколько раз нас спасал и ещё спасёт наш Север, который мы проклинаем», – пишет Авченко об отечественном стратегическом запасе сверхвозможностей.
Через это можно подойти к пониманию «теории зауральской относительности», когда на Дальнем Востоке «сто километров могут быть длиннее тысячи». Её наброски формулирует Авченко. Пространство тестит человека, будто необъезженный иноходец, пытается его сбросить, отпугнуть от себя. Или становится зеркальным человеку, экстраполируя его внутреннюю суть.
Поэтому писатель и говорит, что Дальний Восток – «условный термин». Возможно, это просто ориентир для познания. Территория, заставляющая «человека перерасти себя», становящаяся его расширителем сознания, и Авченко, кажется, подобрал её код. Поэтому он и рассказывает не только о территории, но и о подвижниках через приобщение к географии переросших себя. О мирском пантеоне богатырей.
Вообще-то речь идёт даже не о конкретной географической привязке, хотя она и очень важна, скорее, о смене географических координат. О преодолении статичности в восприятии отечественной географии, поэтому и тот же Дальний Восток – довольно условное определение, под ним можно понимать «что угодно». Тем более что эта «пёстрая, лоскутная вселенная» составляет чуть ли не половину площади России.
Отсюда и идёт выстраивание «альтернативной, русской, лобачевской, неевклидовой географии», в которой бесконечное многообразие сочетается с нераздельной целостностью, целокупностью. Русский человек привык мыслить и ощущать эту пространственную полифонию единства. К сожалению, события недавней отечественной истории с распадом большой страны, а затем буйством колоссальной смуты привели к отчуждению человека от географии, к выброшенности его из естественной среды, которую он веками осваивал и с которой срастался, становясь единым целым.
Разломы привели к ощущению того же Дальнего Востока как чего-то иного, нежели сама Россия. К сравнениям и противопоставлениям. Но дело в том, что, начиная осваивать эти земли, здесь изначально «сделали Россию». Большую Россию, ту самую, которая смогла перерасти себя. С освоением и приобщением к себе больших пространств и сама Россия преобразилась. Раскол начал приводить к обратной деформации: не только к свёртыванию пространства, но и истории.
Схожая деформация происходила и с человеком, который стал терять масштабность, простор, волю. Уже перестали быть актуальными задачи «перерасти себя», вместо этого появился вектор на замкнутость в себе. Человек будто заперся в душной комнате, ещё и наполняемой угарным газом. Начал трансформироваться в нечто иное, то, чем он не является. Люди «утратили язык, код, размагнитились, переоформились».
Выбить дверь, пустить простор, заново сочетаться со стихией и вновь сделать заявку на невозможное. Авченко об этом.
Эпос разворачивается и в наши дни. С одной стороны, инерция восприятия географии как обузы, оставшаяся с распадных времён. А с другой – ощущение полноты, единой картины, образа цивилизации, который сложен территориально и в которой каждый элемент принципиально важен. Каждый день – это ответ на вопрос: «останется ли от нас что-то навсегда? Или всё разрушится, зарастёт, растворится, исчезнет…»
В книге раскрыта и сформулирована современная отечественная внеидеологическая национальная идея целокупности цивилизации: «Ничего лишнего у нас нет: ни пяди земли, ни зверя… И тем более – ни одного человека». Это принципиальная основа: приняв её в качестве безусловной ценности, дальше уже можно дискутировать о деталях. География – тело страны, которая есть живой организм. История – эволюция этого тела, которая привела все его части в гармоничное единство слитности и нераздельности.