Легендарный Гермес Трисмегист утверждал в «Изумрудной скрижали»: «что наверху — то и внизу, что внизу — то и наверху», имея в виду тождество макрокосма и микрокосма. Александр Николаевич Скрябин своей мистериально-космической музыкой доказывал справедливость этого утверждения. 31 октября в Концертном зале «Зарядье» Александр Сладковский и его команда наглядно продемонстрировали, что был прав и тот, и другой.
Отметим сразу: Сладковский — сам дирижёр-философ, открывающий в каждом композиторе, к которому обращается, глубины именно философской мысли, мировоззренческих проблем. Поэтому Скрябин с его мессианством и «соревнованием с Богом» столь близок Сладковскому, столь интересен, столь неисчерпаем. Сладковский не раз подчёркивал, что Скрябин до сих пор — неоткрытая планета.
Ещё в 2021 году Сладковский записал с Российским национальным оркестром (РНО) скрябинскую программу в космическом павильоне ВДНХ — так сказать, непосредственно на «месте действия». И это был бесценный опыт! Тем более, что как признаётся сам Маэстро, «симфоническую музыку Скрябина так редко исполняют, потому что для оркестра она космически сложна». Немногим коллективам Скрябин «по зубам». Но о высочайшем профессиональном уровне Государственного академического симфонического оркестра Республики Татарстан (ГАСО РТ), выступившим ныне «проводником во вселенную Скрябина», говорить не приходится.
Программа концерта, как всегда у Сладковского, это тоже своего рода философия. В данном случае, можно сказать, целая философская симфония. Симфония в трёх частях, построенная по классическим канонам жанра. Итак, первая часть — это неистовая «Поэма экстаза» (ор. 54), смело заявляющая свои права на высшие сферы, на все стихии мироздания. Вторая часть, как и положено, лирическая, с элементами грусти — Концерт для фортепиано фа-диез минор (ор. 20). И, наконец, грандиозный финал-апофеоз — Третья симфония, та самая «Божественная поэма» (ор. 43), уводящая в такие пределы, откуда... Но обо всём по порядку.
«Поэма экстаза», в котором партию органа исполняла замечательный музыкант и неутомимый просветитель Евгения Кривицкая, потрясала в прямом смысле слова. Здесь было всё: мечты о прекрасном и полёт в неведомые сферы, борьба с нарастающими в своём могуществе силами разрушения, духами апокалипсиса, и воля к победе, вера в торжество Света, буря, ураган, внезапная оглушающая тишина пауз и щемящая нежность весеннего рассвета, возрождающего жизнь в её первозданном восторге.
Казалось бы, вот, уже сбылась кульминация концерта. Эмоции на пределе. Что уж подыскивать какие-то другие слова — уже восторг и экстаз!
Но на то и была изначально заявлена «трёхчастная симфония».
В Концерте для фортепиано с оркестром солировал 17-летний Кирилл Роговой, обладатель гран-при IV Международного конкурса молодых пианистов Grand Piano Competition. Свежо, искренне, с открытой душой исполнял молодой пианист музыку молодого композитора (на момент создания концерта Скрябину было 25 лет, а тему вариаций II части он сочинил вообще в 12-летнем возрасте). Пожалуй то, что исполнитель и композитор оказались почти «ровесниками» счастливо отразилось на интерпретации. При этом интересно было наблюдать развитие диалога оркестра и рояля. Это был именно диалог, дуэт, дружеская беседа.
В I части Концерта невероятно нежный, льющийся звук рояля невольно вызывал ассоциации с вешней капелью, рассыпающей свои сверкающие капли, с маленьким ручейком, который стремительно набирает силы и превращается в итоге в мощный поток, сметающий всё на своём пути.
На концертах Сладковского не бывает ничего случайного. Даже игра света — как же это по-скрябински! — в зрительном зале. Яркое и холодное освещение к началу II части было приглушёно в ответ на тихую грусть музыки. Воспоминания, размышления, скорбь, фатум... Но зловещий образ смерти буквально испарялся, сменяясь вновь искрящейся капелью. Вода смывает всё, вода знает всё, вода помнит всё. Неважно, капля это или океан, бушующий и прекрасный. Вода — первооснова жизни. Кончилась эмоциональная передышка. III часть завершилась на новой волне восторга и экстаза!
А впереди... По поводу «Божественной поэмы» (именно это название сразу ставит все точки над «i») сам композитор оставил собственную философскую программу, согласно которой, поэма «представляет развитие человеческого духа, который <...> приходит к упоительному и радостному утверждению своей свободы и своего единства со вселенной (божественного “я”)».
Через «Борьбу» (I часть) с самим собой, преодолевая «Наслаждения» (II часть) , подобно вагнеровскому Тангейзеру, сбегающему из пещеры Венеры, средоточия чувственных утех, герой становится главным действующим лицом «Божественной игры» (III часть), творцом собственной вселенной.
Сладковский провёл слушателя по всем градациям эмоциональной шкалы, точно следуя за ремарками автора: «с увлечением и упоением», «божественно, грандиозно», «страшное обрушение», «стремительно», «светозарно», «все более сверкающе». Вернее, не следуя, а проживая всё это, не щадя своих душевных сил. И оркестр играл на крайних полюсах динамических оттенков, то широко и размашисто взлетая на могучем крещендо, то изящно ниспадая почти до еле слышного шёпота на диминуэндо. Казалось, что вслед за музыкой также на эмоциональных волнах раскачивалось маятником сердце.
«Дух, производящий вселенную одной лишь властью своей творческой воли и сознающий себя единым с этой вселенной, отдаётся возвышенной радости свободной деятельности — „божественной игре“». Божественной игре в Музыку! Это уже не просто слова, не просто философия. Это деятельная практика. Вот она, высшая точка, высший градус восторга и экстаза. Согласно Скрябину. Согласно Сладковскому.
И если «Поэма экстаза» провозглашала «Аз есмь!», то «Божественная поэма» уже не оставляла сомнений в том, что во вселенной творчества «всегда будет Солнце!»