Людмила Подосинникова,
Севастополь
Какими удивительными бывают встречи, неожиданными и запоминающимися на всю жизнь. Одна такая встреча произвёла на меня именно такое впечатление, что захотелось о ней написать.
В нашей поликлинике я поджидала внучку, проходившую электропроцедуру. В коридоре сидели три женщины. Вошёл пожилой мужчина. Высокий, солидный, у него сохранилась еще пышная шевелюра, чувствовалось, что в молодости он был очень привлекателен, и, видимо, привык к свободному общению с людьми, уважительному и увлекающему собеседников. Мы тут же обратили на него свои взгляды.
Вошедший сел рядом со мной и заговорил уверенно, обращаясь ко всем троим сразу. Весь разговор я не запомнила. Но один момент все же остался в памяти: мужчина заговорил о красоте женщин:
─ Женщины удивительны и все красивы.
─ Ну уж и красивы! Преувеличиваете, ─ заулыбались сидевшие в очереди. Все мы были разного возраста, внешности, и конечно, неожиданные слова собеседника вызвали у нас недоверие.
─ Нет-нет, вы напрасно сомневаетесь. Вот сидите вы, три женщины. И все вы красивы. – Мы опять смущённо заулыбались, а наш собеседник уверенно продолжил: ─ Красота русских женщин всегда очень ценилась…
─ Да-да, ценилась, ─ перебила его я. ─ Однако нынче очень многие русские мужчины женятся на иностранках.
─ На иностранках? ─ в свою очередь перебил меня он. ─ Я расскажу вам коротенькую историю.
Он откинулся на спинку стула, чуть прикрыл глаза, улыбнулся и начал рассказ:
─ Случилось это сразу после войны. Я, офицер Советской Армии, попал в Париж. Представляете? В Париж!!! Нас было двое: приятель тоже был офицером. А ведь мы даже не мечтали побывать в этом прекрасном европейском городе. У нас была важная командировка, и, как бы там ни было, иногда все-таки удавалось пройти по прославленным улицам, известным по литературе и искусству. Мы оба были молоды, влюбчивы, гуляли по улицам, бывали в кафе. И как-то раз заговорили о парижанках. О них идёт слава, как о самых изящных и привлекательных женщинах.
Ведя разговор о парижанках, мы зашли в маленький ресторанчик. За стойкой стояла молодая, очень красивая дама. Оба мы буквально ослепли от её красоты. Тем временем продолжали наш разговор по-русски:
«Вот она, настоящая парижанка. Смотри, сколько в ней изящества. А какая точёная фигурка!», ─ восхищался я.
«Пленительная», ─ нашёл точное слово приятель.
«Ты прав. Давай подойдём и заговорим с ней».
По-французски я говорил сносно, приятель похуже, но первым заговорил он:
«Добрый день, мадам. Чем вы нас угостите?»
«Посмотрите, пожалуйста, меню», ─ ответила на чистейшем русском языке дама.
Можете представить наше удивление, смущение! Прекрасная парижанка говорила на нашем родном языке! У нас буквально отвисли челюсти.
«О, мадам, вы знаете русский?» – опомнился, наконец, я.
«Не только язык знаю, ─ весело рассмеялась француженка, ─ я сама русская».
Мы во все глаза смотрели на землячку, показавшуюся нам настоящей парижанкой:
«Откуда же вы? Как сюда попали?» ─ наперебой заговорили мы.
«Всё очень просто. Но совсем не так легко. Я из Крыма. Знаете такой городок ─ Бахчисарай?»
«Конечно, знаем, как не знать Бахчисарай! Александр Сергеевич Пушкин прославил его на века».
«Да-да, конечно. Я родилась там. Там были мои родные. А в 1944 году молодых людей Бахчисарая немцы погрузили в вагоны и вывезли в Германию. Среди них была и я. Попала в концлагерь. Там познакомилась с французом. Не буду вам рассказывать о жизни в лагере, я стараюсь о ней не вспоминать… К счастью, мы остались живы. Жан, так звали того француза, оказался смелым и добрым человеком. Мы полюбили друг друга, и я осталась с ним».
Онемевшие, мы слушали и смотрели на красавицу «француженку».
«Ну вот, а мы вами восхищались как француженкой!» ─ несколько смущённо проговорил я.
«Да, я слышала ваш разговор. Приятно, конечно, что вы приняли меня за француженку. Ведь они считаются самыми изящными, самыми…».
«А нам приятно, что наша русская женщина ни в чём не уступает француженкам, ─ не дал ей договорить мой приятель. И взволнованно спросил: ─ Простите, неужели вам не хочется вернуться на родину? Вы совсем привыкли к Парижу?»
Она помолчала, задумавшись. Перед нею стояли незнакомые люди. Стоило ли раскрывать им душу? Но эти чужие – русские, ее соотечественники, а потому почти родные. И она решилась. Улыбнулась:
«Очень скучаю. Если б вы знали, как мне хочется хоть одним глазком увидеть родной городок. Какой он сейчас, Бахчисарай?»
«О Бахчисарае ничего не могу сказать, не довелось бывать там, только мимо проезжал, по пути в Севастополь».
«А какой он, Севастополь?»
«От города ничего не осталось. Но его активно восстанавливают. Сталин приезжал в город и приказал приложить все силы, чтобы в кратчайшие сроки возродить».
Приятель показал мне на часы: пора уходить.
«Прощайте, ─ грустно проговорила наша неожиданная знакомая. – Передайте мой привет родной земле».
Мы низко склонили головы перед прекрасной русской женщиной и по очереди поцеловали ей руку…
Прошли годы. Не менее двадцати лет. Я уже жил в Севастополе, вышел на пенсию. Однажды пришёл на Приморский бульвар, была там у меня назначена встреча с давним другом, приехавшим на отдых в наш город. Мы встретились и, по обыкновению, спустились к набережной, прошли к Памятнику затопленным кораблям и остановились неподалеку. Народу здесь было довольно много.
Я огляделся, рядом стояли три женщины ─ одна из них старенькая, сгорбленная, видно, немало трудного выпало на её долю, другая совсем молодая, красивая, похоже, внучка старушки и третья… Когда я перевёл взгляд на последнюю, вы знаете, у меня вдруг будто перехватило дыхание каким-то странным воспоминанием… И неожиданно я понял, узнал: третьей была, кажется, именно та крымская красавица-«француженка», с которой нас некогда свела судьба в парижском ресторанчике. Да-да, это была она! Годы, конечно, наложили на неё свой отпечаток. Но по-прежнему она была еще очень хороша. Наши взгляды встретились ─ и она, кажется, тоже напряженно пыталась что-то вспомнить.
«Простите, мы с вами знакомы?» ─ неуверенно произнесла она.
«Было дело, встречались, ─ уверенно ответил ей я: ─ Париж, 1953 год! Небольшой ресторан на Монмартре. Двое молодых людей и прекрасная француженка, замечательно понимающая и говорящая по-русски!»
«Да-да, это вы, один из двух советских офицеров!»
«Так значит, вы вернулись в Крым?» ─ не удержался я.
«Нет-нет, не вернулась… Я приехала навестить маму, ─ и она повернулась к старушке. ─ Мама, с этим человеком мы неожиданно встретились в Париже. И он принял меня за настоящую француженку. ─ Она опять, как когда-то, искренне засмеялась, и вновь стала похожа на красавицу, пленившую нас в Париже. Затем она обратила мой взгляд на рядом стоящую девушку: ─ а это моя дочь!»
«О, и дочь такая же красивая, «француженка», как мама! Но какая удивительная встреча! Это же надо! Невероятно, что такая встреча вновь состоялась!»…
─ Вот так, милые женщины, ─ закончил свой рассказ-быль наш случайный разговорчивый собеседник, ─ такие бывают незабываемые встречи. В тот вечер мы долго не могли расстаться. Зашли в кафе, долго говорили, а потом гуляли по Приморскому бульвару. На следующий день она уезжала в Париж. Больше мы никогда не встречались. Каждый пошёл своей дорогой. Но в памяти моей она живёт до сих пор. Удивительная женщина.
Тут появилась моя внучка, разговор прервался. Я встала и поклонилась рассказчику:
─ Спасибо вам за рассказ, за поклонение женщине. Сейчас так много пошлого, низкого, что начинаешь думать, будто не осталось ничего доброго и светлого. Но ваш рассказ, ваша память о той случайной встрече рождает в душе уверенность, что нельзя сломить всё человеческое, искоренить чистоту, что она всё равно пробьётся, найдёт себе дорогу. Ещё раз спасибо за любовь к русской женщине, ─ сказала я, и, взяв внучку за руку, распрощались с этим удивительным человеком.