Наталья Старосельская
Почему-то с годами и десятилетиями всё чаще, настойчивее выплывает из глубин памяти фраза из черновых тетрадей Ф.М. Достоевского к «Преступлению и наказанию»: «Что такое время? Время не существует, время есть... отношение бытия к небытию». Оно одухотворено и оживает в восприятии каждого по-своему, в бесконечности и безграничности порой самых неожиданных, непредсказуемых переживаний и ощущений. И, пожалуй, самые мощные стихии, которые пробуждают в тебе эти чувства, – это музыка и поэзия, неподвластные безучастному течению времени.
Каждый раз, выходя после спектакля из Театра музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой, думаю о том, что уникальная актриса, не просто глубоко ощущающая две эти стихии, которые в состоянии захватить любого человека, обладая изумительным голосом, покоряющим однажды и навсегда, не могла бы дать другое имя своему детищу. Этот маленький театр, в котором чувствуешь себя не зрителем, а допущенным к некоему таинству, творит чудеса. Самых разных людей не просто приобщает он к пробуждению памяти, а забирает в свою власть. И заставляет думать о том, насколько скоротечна река жизни и насколько бесконечна, вбирая в свои воды всё и всех...
Спектакль «Петербург – Петроград – Ленинград» поставил режиссёр Иван Поповски, мастер, наделённый той же незаурядной чуткостью к музыке и поэзии, что и Елена Камбурова, и её артисты и музыканты. Его спектакли в этом театре пользуются неизменным успехом, многие зрители стремятся смотреть их по несколько раз, чтобы снова испытать это удивительное погружение в пространство, где музыка звучит подобно вдохновенным словам, а стихи льются музыкой сфер. Наверное, потому пересказать словами их невозможно. Иван Поповски создал к спектаклю, рождённому по идее артистки труппы, певицы и актрисы Елены Веремеенко, сложную, чрезвычайно ёмкую сценографию. Музыкальным руководителем и аранжировщиком, как обычно, стал Олег Синкин, художники по костюмам – Мария Данилова и Денис Шевченко, художник по свету – Антон Литвинов и ещё многие мастера, сотворившие это чудо. Эмоциональная включённость в происходящее возникает сразу, при первых звуках музыки Д. Шостаковича в исполнении камерного оркестра, расположившегося в глубине трёхъярусной сцены. А дальше начинается фантасмагория.
Над величественным фасадом крошечного Зимнего дворца, расположенных дальше домами возникают четыре кажущиеся гигантскими фигуры. Замотанные с головой в тёмные шали, они протягивают руки, словно покровительницы этого маленького мира, словно ангелы-хранители: тот, что взмыл на шпиле колокольни Петропавловской крепости, оповестив о дне рождения города, построенного на болотах; тот, что позже увенчал Александрийский столп на Дворцовой площади. И те, что на куполе храма Святой великомученицы Екатерины на Васильевском острове и над лютеранской церковью Святого апостола Петра на Невском проспекте. Они спускаются ближе к зрительским рядам, от которых отделяет река. Медленно плывут по ней зажжённые фонарики, и ангелы бережно подносят их к тёмным окнам, в которых вспыхивает свет и оживает Вечность. То не поддающееся анализу, постижению понятие, что неразрывно связано с Временем, сохраняющим многое, но и забывающим или пытающимся перечеркнуть многое...
Ангелы, ставшие просто женщинами, смотрят на проплывающих над рекой маленьких, словно игрушечных, Медного всадника, перо поэта, ноты композитора, мольберт художника, топор Раскольникова, Нос и Шинель Гоголя, на другие с трудом различимые знаки того, что не исчезло бесследно, продолжает жить в глубинах памяти. Нашей в том числе. И это ощущение усиливается и эмоционально «разогревается» звуками музыки и прекрасными голосами Елены Веремеенко, Анны Комовой, Виктории Тихомировой, Лейлы Эгамовой. Но внезапно вихрем врываются в мелодичное звучание отрывки из оперы В. Дашкевича «Двенадцать» на строки А. Блока. Ангелы, набросив шинели, становятся ими, а потом, натянув красные косынки, превращаются в обычных девушек 1920–1930 х годов. Вылавливают из реки красные флажки и втыкают их в дома, под «Встречного» Д. Шостаковича маршируют, имитируют спортивные игры, на лицах сияют улыбки, на фасаде Зимнего дворца красным цветом пылают лозунги...
И в этот момент диссонансом звучит одно из едва ли не самых трагических стихотворений О. Мандельштама «Ленинград» на музыку В. Дашкевича в исполнении уникальной Елены Камбуровой, а по реке медленно проплывает чёрный автомобиль. Казалось бы, мы знаем о событиях тех страшных лет, но... эмоционально пережить до спазма в горле возможно только так. Захватывает и то, что начало войны (знакомые и всегда волнующие звуки Седьмой симфонии Д. Шостаковича!) в спектакле не нарочито, но очень сильно передано тем, что головные уборы женщин, превратившихся в медсестёр, скорее относятся к периоду Первой мировой войны, но одновременно они бережно перевязывают бинтами здания набережной, словно раненых бойцов Второй мировой. Подобная метафора повторяемости, неизбежности войн и разрушений – словно призыв к любым временам, к любым поколениям: как физически больно, когда проплывают по реке наспех сколоченные гробы, саночки с подобием гробов, зашитые в мешок трупы, просто люди, которых уже не в чем хоронить, распластанные на покрывшем реку ледяном покрове. И наступает момент, когда река становится красной от пролитой крови, а на женщинах окажутся чёрные платки...
А потом проплывёт по ней трамвай, мир начнёт преображаться: размотают бинты, почистят решётки набережных, на крышах домов появятся цветы, куклы-пупсы. Новое поколение, которому суждено жить в другое время. Но вряд ли оно будет безмятежным: проплывший по реке обитый красным бархатом гроб Сталина и цветы, цветы вслед за ним далеко не сразу, но неизбежно обернутся самыми разными событиями. И словно из глубин нашей сегодняшней памяти возникнут лица разных эпох: поэты, учёные, музыканты, режиссёры, связанные с Великим городом, под музыку гимна, написанного Р. Глиэром для балета «Медный всадник», а тихий голос напомнит нам эти имена.
Всё из тех же кладовых памяти возникнут вдруг строки Г. Адамовича, написанные после 10 лет эмиграции:
Тысяча пройдёт,
не повторится.
Не вернётся это никогда. /
На земле была одна столица,
Всё другое – просто города.
Может быть, финал удивительного спектакля столь двойствен, и поэтому по реке медленно проплывает против течения кораблик с алыми парусами – символ сегодняшнего Великого города и вечной памяти о том, что навсегда остаётся в каждом из нас…