Почему знаменитый американский экономист рассуждал о „новом социализме“
«ЛГ»-досье
На раннего Гэлбрейта (1908–2006) оказал влияние американский учёный Т. Веблен и его «Теория праздного класса». Другим его кумиром был английский экономист Дж.М. Кейнс. В 1937-м Гэлбрейт даже поступил в Кембриджский университет, где мог слушать мэтра. Потом – работа в администрации Рузвельта, а с началом войны он – глава федерального ведомства по контролю над ценами. В 1943–1948 годах входит в редколлегию журнала «Форчун», затем преподаёт в Гарварде. Аудитории профессора переполнялись студентами, многие слушали стоя.
В 1952 году вышли две его книги – «Американский капитализм: концепция уравновешивающейся силы» и «Теория контроля над ценами». В работе «Великий крах 1929» он пролил свет на ошибки, совершённые в предкризисный период. В книге «Общество изобилия» (1958) выявил корни существования зон хронической стагнации и бедности в самой богатой капиталистической стране. Обрушившись на неоклассическую догму, согласно которой рядовой потребитель – это некоронованный король рынка, он показал, что в реальности законы рынку диктуют крупные концерны. Есть в книге и главы о паразитическом потреблении богачей.
Одновременно Гэлбрейт – советник по экономическим вопросам влиятельных деятелей, сотрудничал с Джоном Кеннеди, бывшим его студентом в Гарварде. Когда в 1952-м Кеннеди избрали в сенат, он не раз обращался к Гэлбрейту за советами. Став президентом США в 1960-м, Кеннеди назначил его послом в Индию. Учёный критически относился к внешней политике страны, высказывал резкие суждения в шифровках президенту, минуя Госдепартамент. В послах продержался недолго.
После убийства Кеннеди был спичрайтером президента Линдона Джонсона. Их отношения испортились из-за войны во Вьетнаме – Гэлбрейт выступал против эскалации американского милитаризма.
При работе над «Обществом изобилия» Гэлбрейт осознал, что в американской экономике произошли радикальные перемены, которые противоречат исходным постулатам учебников по экономике, включая наиболее известный из них – учебник будущего лауреата Нобелевской премии Поля Самуэльсона. Учёный решил изложить свои идеи в книге, которая и получила название «Новое индустриальное общество». Её первый набросок он завершил к 1961 году, когда был назначен послом. Вернулся к рукописи спустя два года. И работал над ней ещё три года.
Учёный обладал искромётным юмором, был мастером афоризмов. Вот некоторые:
В политике нет ничего более достойного восхищения, чем короткая память.
Всякая успешная революция – это удар ногой в прогнившую дверь.
В любой крупной организации значительно безопаснее ошибаться вместе с большинством, чем быть правым в одиночестве.
Совещания незаменимы, если вы решили ничего не делать.
Экономическая наука чрезвычайно полезна как форма занятости экономистов.
Единственная функция экономического прогноза состоит в том, чтобы астрология выглядела более респектабельно.
 |
|
Свои книги,
в особенности главную из них – «Новое индустриальное общество», – Джон Гэлбрейт тщательно продумывал |
Биографы называли Джона Гэлбрейта «экономистом, держащим зеркало перед обществом». Но он как будто обладал ещё и рентгеном, чтобы проникать в суть явлений и видеть неведомое другим. Книга «Новое индустриальное общество» вышла в США и Англии в 1967 году, а через два года – в СССР на русском языке.
Недавно в Москве и Санкт-Петербурге прошли научные конференции в связи с 50-летием выхода книги. На них побывал сын Джона Гэлбрейта Джеймс Гэлбрейт, профессор Техасского университета, председатель организации «Объединённые экономисты за сокращение вооружений» (ECAAR). С докладами на конференциях выступал и постоянный автор «ЛГ», доктор экономических наук, профессор Георгий Николаевич ЦАГОЛОВ. Редакция попросила его высказаться об актуальности идей Гэлбрейта.
Товары и люди
В мемуарах Гэлбрейт вспоминал детали, предшествовавшие выходу книги: «В конце 1966 г. книга была завершена и отправлена издателю. Той же осенью Би-би-си пригласила меня прочитать лекции в Лондоне, и я взял с собой гранки, чтобы порадоваться им и внести исправления. Мои лекции должны были содержать в сжатом виде идеи этой книги. Сначала с удивлением, затем с ужасом и, наконец, в абсолютном гневе я обнаружил, что мой редактор в «Хоутон Миффин», обычно в высшей степени сдержанный и осторожный, решил исправить и сделать более ясной мою терминологию. Конкуренция стала «свободной конкуренцией», все упоминания капитализма были переделаны в «нашу американскую систему свободного предпринимательства», рынок превратился в «свободный рынок». В виде жеста примирения и успокоения издательство набрало заново почти всю книгу. С того времени я избавился от такого рода редакционных исправлений».
В чём же основная идея книги? На Западе утвердилось мнение, что главный регулятор экономики капитализма – рынок, из чего вытекает превосходство покупателя над производителем. Гэлбрейт доказывает обратное. Рыночные отношения остались лишь во второстепенной части экономики. В мире крупных корпораций их вытеснила противоположная рынку «планирующая система». Произошло это в силу ряда обстоятельств.
Власть в большом бизнесе перешла от акционеров к группе лиц – управляющих, специалистов и других носителей знаний, которых Гэлбрейт называет техноструктурой. Решения принимаются ими коллегиально, а не единолично собственниками фирмы, как раньше. «Современный руководитель – дитя организации, а не наоборот… В своё время Джон Рокфеллер, Дж.П. Морган и Генри Форд считались звёздами первой величины. Их капиталистическую власть повсюду либо приветствовали, либо разоблачали. Сейчас никто, за исключением узкого круга деятелей корпораций, не знает фамилий руководителей компаний «Экссон», «Морган Гаранти», «Форд». На фондовой бирже не происходит никаких потрясений, если руководитель одной из этих фирм уходит в отставку, запивает или получает инфаркт. Рынок признаёт реальное положение вещей, а оно состоит в том, что власть принадлежит организации – техноструктуре».
Если владельцы капитала заинтересованы в максимальной прибыли, то у корпоративной бюрократии иные мотивы. Она стремится обеспечить стабильный рост компании, что приносит её членам надёжные оклады и бонусы, способствует сохранению должностей и карьерному росту. На случай увольнения готовятся «золотые парашюты». Стремясь отгородиться от превратностей рынка, она с помощью рекламы и других средств оказывает на потребителя мощное воздействие, навязывая новые модификации продукции.
 |
 |
| Время от времени конвергенция, сближение СССР и США давали
о себе знать. На фото: лидеры стран на американской выставке в Сокольниках (1959); герои программы «Союз-Аполлон» (1975) |
Малый же и средний бизнес не располагают такими возможностями воздействия на рынок. Они с трудом выживают при острой конкуренции между собой и под гнётом большого бизнеса. Так в экономике возникла бимодальная (двойственная) система.
Эти изменения, делал вывод Гэлбрейт, льют воду на мельницу техноструктуры, но не всего общества. Потребителю навязывается масса ненужных товаров, или симулякров, как говорят сегодня. Там же, где существует контрактная система, техноструктура сращивается с государством. В военно-промышленной сфере это приводит к усилению милитаризма. «Крупные производители оружия – «Локхид», «Дженерал дайнэмикс», «Грумман», аэрокосмические филиалы «Текстрона» или «Линг-Темко-Воут» – предлагают Пентагону системы оружия, которые, по их мнению, выгодно разрабатывать и производить. Министерство обороны сообщает им о системах, к получению которых стремятся вооружённые силы. Две бюрократии, одна государственная и другая номинально частная, сильнее, чем одна». Это актуально поныне, и недавние огромные военные контракты, которые Д. Трамп подписал в Саудовской Аравии, подтверждают это.
Гэлбрейт предлагал национализировать военные концерны, что ограничило бы лоббизм и гонку вооружений. При этом он прямо говорил, что «новый социализм… навязывается обстоятельствами». К выводу о «новом социализме» подводит и необходимость искоренения пороков, связанных с расширением власти техноструктуры. Поэтому Гэлбрейт призывал к расширению зоны «нового социализма» и внедрению централизованного планирования, охватывающего основные пласты экономики США: «Понадобится создание государственного планового органа. Он, в свою очередь, должен находиться под строгим надзором со стороны законодательных органов, так как именно здесь встретятся самые трудные из проблем общественной компетенции. Требуется планирование, которое отражает не интересы плановых органов, а общественные интересы». В этом, считал Гэлбрейт, заинтересована и часть «рыночной системы», поскольку такие области, как медицина, образование или искусство, нуждаются в защите и госрегулировании.
Такого рода «социалистические» идеи привели к травле Гэлбрейта экономическим сообществом США и политическим истеблишментом. «Форчун» – журнал, где он когда-то работал, – предостерегал читателей: «Гэлбрейт подрывает существующее логическое обоснование капитализма». Так он навсегда закрыл себе дорогу в нобелевские лауреаты.
Вперёд без классовой борьбы
Тезис о конвергенции двух противоположных социально-экономических систем в 1960-е годы высказывали также П.А. Сорокин, У. Ростоу (США), Ян Тинберген (Нидерланды), Ф. Перру и Р. Арон (Франция). Учёные делали вывод о возможности мирного сосуществования и предотвращения ядерного апокалипсиса. Чтобы смягчить острые углы капитализма и провалы рынка, Запад сознательно заимствовал у социализма немало полезных свойств, элементы плановой системы, перераспределение доходов через бюджет и налоги. С другой стороны, и реальный социализм, стремясь не уступать в экономическом соперничестве, временами пытался включить в свой арсенал прибыль, предприимчивость, рыночные механизмы и стимулы.
Гэлбрейт глубже всех раскрыл экономические корни конвергенции. Он показал, что обе системы «движутся друг к другу – не к неизбежной власти рынка, а созданию соответствующей планирующей организации». В последней главе «Нового индустриального общества» он предрёк, что идеи конвергенции в силу идеологических и классовых факторов ещё долго будут невостребованными и на Западе, и в социалистическом мире. Им и в самом деле «не повезло».
Но правду не утаишь. Мысль о конвергенции, или новом интегральном обществе, ныне получает второе дыхание. Правда, акценты расставляются по-другому. Речь идёт о построении оптимальной модели общественного устройства как комбинации преимуществ капитализма и социализма и отсечении или минимизации их пороков. Практическими предтечами такой системы были НЭП в России, социал-демократические преобразования в Югославии, ряде европейских стран. Теоретические истоки концепции берут начало в социалистической мысли, реформизме, кейнсианстве и особенно в революционном книжном хите Гэлбрейта.
Мировой опыт подтверждает, что спор между капитализмом и социализмом ещё не решён. Продолжающий развитие под социалистическими флагами Китай стал главным локомотивом мирового экономического развития. Вьетнам последовал примеру и развивается быстро и бескризисно. В Индии также действуют оба регулятора, и темпы роста её экономики не уступают Китаю, а временами даже обгоняют.
Ныне просматривается интегральное общество двух типов. В капиталистическом варианте (Скандинавские страны, например) власть принадлежит представителям буржуазии. Там, где у власти находятся коммунистические партии (КНР, Вьетнам), складывается интегральное общество социалистического типа. В обоих случаях действуют экономические законы и капитализма, и социализма, отчасти функционирует социалистический закон планомерного, пропорционального развития, как и капиталистический закон прибавочной стоимости. В Китае, где в компартии около 90 миллионов членов, а число миллиардеров – 400 человек, неуклонно растёт жизненный уровень населения. По сути, социал-демократическое руководство КНР отодвинуло вопросы классовой борьбы на второй план. Но народовластие не подорвано. В отличие от России, капитализм там носит преимущественно созидательный, а не спекулятивный характер.
Такое сочетание преимуществ социализма и капитализма наталкивает на мысль о свершающемся переходе человечества к новому интегральному жизнеустройству.
Седьмая формация
Спрашивается, каково же историческое место общества нового типа? Думается, это седьмая по счёту формация. Почему? Дело в том, что помимо первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и социалистической формаций научными авторитетами справедливо упоминалась ещё и азиатская формация. Она, как известно, предшествовала рабству у древневосточных народов и зиждилась на господстве бюрократии в условиях доминирования общественной собственности на землю и основные средства производства. В годы советской власти о «восточной деспотии» особо не распространялись, так как она чем-то напоминала реально существовавший бюрократический социализм.
Факты свидетельствуют: седьмая формация оптимальна с точки зрения комплексного решения важнейших и тесно взаимосвязанных проблем – экономического роста, социальной справедливости, развития личности и свобод человека. В её основе – биполярная, взаимодополняющая планово-рыночная система. План и рынок не непримиримые антиподы, а разные способы экономического регулирования. Коллизии возникают как раз там и тогда, когда действует лишь один из них.
Продолжающая и развивающая идеи Гэлбрейта теория седьмой формации особо важна для России, которая оказалась в результате ошибочно проведённых реформ в системе координат зависимого от Запада бюрократическо-олигархического капитализма. Она могла бы служить ориентиром для коренной смены парадигмы общественного развития и оптимальной экономической политики. Возможности движения к этому эволюционным путём сохраняются.
Эта теория даёт ключ к нахождению новой идеологии России. С утверждением этой концепции и принятием её на вооружение появится возможность верной интерпретации нашей истории, понимания допущенных просчётов, видения будущего, императивов и магистральных тенденций развития человечества. Движение к седьмой формации в России может обеспечить постепенное введение прогрессивного налога и внедрение планомерности в виде её инструмента – планового хозяйства.