Александр Палладин
24 июня 1941 года начальником радиовещательного узла Ленинградского радио назначили Петра Александровича Палладина (на фото). Надев военную форму, он в звании техника-лейтенанта 376-го отдельного батальона связи стал командиром взвода, состоявшего из 15 работников радиовещательного узла и двух красноармейцев.
На него, сына академика Александра Владимировича Палладина, о котором газета рассказывала в статье «Важно не идти на уступки» («ЛГ», № 22), легла вся ответственность за работу первого технического звена большой и сложной цепи радиовещания.
На десятый день войны специалистов радиовещательного узла перевели на казарменное положение. Из мемуаров Петра Александровича: «Под окнами моей квартиры упала 250 килограммовая бомба. Взрывная волна не оставила не только стёкол, но и рам. Они были выворочены вместе с коробкой. Вылетели дверцы буфета и шкафа, посуда, одежда, бельё – всё разлетелось по комнате, оказалось на улице. Мой сосед с удивлением обнаружил свой двуспальный матрац на другой стороне улицы. Собрав оставшиеся личные вещи, я отправился в Дом радио».
8 сентября 1941 года гитлеровцы и их союзники – финны замкнули кольцо вокруг Ленинграда. Началась самая длительная (872 дня!) осада в истории человечества. Её жертвами стали около 900 тысяч жителей города, что существенно превышает совокупные потери Великобритании и США во Второй мировой войне. В 2005 году историки Ричард Бидлак и Никита Ломагин выпустили в США совместный научный труд «Блокада Ленинграда», где подчеркнули: «Как и холокост, осада Ленинграда во время Второй мировой войны была величайшим актом геноцида в Европе, поскольку Германия и в меньшей степени Финляндия попытались бомбардировками и обстрелами уморить ленинградцев голодом и тем самым заставить их подчиниться».
Выстоять в блокаду ленинградцам помогла Дорога жизни, по которой по замёрзшему Ладожскому озеру доставляли жизненно необходимые грузы. Важнейшую роль сыграло и Ленинградское радио: оно стало единственным средством оперативной информации для жителей города.
Тогда-то и пригодилась всеобщая радиофикация города, которую начали ещё в 1934 году и ускорили зимой 1939/40 года, во время войны с Финляндией. В результате к началу Великой Отечественной в Ленинграде насчитывалось более 447 тысяч радиоточек, они были практически в каждой квартире.
Советское руководство оказалось мудрее и прозорливее западноевропейского, начав обеспечивать жителей крупнейших городов проводным радиовещанием ещё после Гражданской войны. В странах же Западной Европы всецело полагались на радиоприёмники. И когда осенью 1940 года гитлеровцы начали бомбить Лондон, местные радиостанции, чтоб не служить радиомаяками для люфтваффе, были вынуждены замолкать, а других средств объявления воздушной тревоги у англичан не было.
Но и в Ленинграде с наступлением темноты радиостанции прекращали работу, чтобы не служить приводными маяками для вражеских самолётов. Подача программ на центральную станцию городской трансляционной сети осуществлялась по линиям телефонной связи. Понимая её уязвимость и ненадёжность, Пётр Александрович договорился с руководством городских телефонной и трансляционной сетей связать передающую сеть обходными линиями по всем трассам и направлениям. Вновь цитирую его воспоминания: «Кабель предстояло проложить под мостовой. Работа оказалась непростой. Основными орудиями были лом и лопата. Те дни были очень жаркими, и люди работали, обливаясь потом, с трудом вгрызаясь в тяжёлый, как камень, грунт».
Тем не менее в рекордно короткий срок – всего за пять дней – от основного кабеля сделали отвод и подвели его к телефонной станции. В результате всю войну, при любых бомбёжках и артобстрелах, связь радиовещательного узла с городской трансляционной сетью не прерывалась ни на секунду.
Радиовещание стало незаменимым спутником и помощником, верным другом жителей фронтового города. «Нигде радио не значило так много, как в нашем городе в дни войны», – с полным на то основанием говорила Ольга Берггольц. Из её книги «Говорит Ленинград…»: «Люди слабели всё больше и больше. Многие целыми днями неподвижно лежали под грудой одежд и одеял в тёмных ледяных квартирах. И сплошь и рядом оказывалось, что у такого ослабевшего, полуумирающего ленинградца существует только одна форма связи с внешним миром: «тарелка» радио. Только радио в те дни утоляло неумирающую потребность людей в искусстве. Ведь в городе не работал ни один театр, ни одно кино. Ни концертов, ни музыки – ничего не было. Множеству ленинградцев даже читать у себя дома было не под силу».
Во время авианалётов и артобстрелов радио отключали от трансляционной сети и в эфир пускали стук метронома. Для блокадников он звучал как биение сердца: ускоренный темп означал воздушную тревогу, привычный – отбой. 15 сентября 1941 года тревога длилась 18 часов 32 минуты. Всего за годы войны и блокады было передано 649 сигналов о налётах вражеской авиации и 3087 сообщений об артобстрелах. Немудрено, что символами блокадного Ленинграда стали метроном, «тарелка» радиорепродуктора и дневная порция еды в виде краюшки хлеба.
Особую роль Ленинградского радио понимал и враг. У одного из сбитых лётчиков люфтваффе обнаружили карту с нанесёнными на неё объектами, подлежавшими уничтожению в первую очередь. Дом радио был обозначен красным крестом. Враг пытался уничтожить и радиостанции, работавшие вне стен Дома радио. В связи с этим возникла необходимость их тщательной маскировки. Перебрав несколько вариантов, основную радиостанцию разместили в буддийском храме на Приморском проспекте.
Оригинально решили и вопрос с антенной. Строить мачты значило полностью демаскировать станцию. Поэтому антенну передатчика поднимали на аэростате заграждения вместе с десятком маскировочных аэростатов. Противник так и не смог разгадать, где находится радиостанция.
Пётр Александрович и его товарищи обеспечили трансляцию передач Ленинградского радио и для жителей других областей СССР, тем самым давая знать: город на Неве не сдаётся. А 9 августа 1942 года очередная передача Ленрадио прозвучала на весь мир, когда в эфире раздалось: «Говорит Ленинград. Передаём Седьмую, Ленинградскую симфонию композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича». По этому случаю горком партии выделил музыкантам оркестра Ленрадио дополнительный ежедневный рацион – 40 граммов крупы или соевых бобов.
Прямая трансляция концерта из осаждённого Ленинграда произвела ошеломляющее впечатление даже на гитлеровцев. Много лет спустя к дирижёру оркестра Ленрадио Карлу Ильичу Элиасбергу подошли двое немецких туристов и признались: «В тот день мы поняли, что проиграем войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть».
В первые же дни войны был выполнен комплекс работ по оборудованию передатчика спецаппаратурой, позволявшей вклиниваться в работу вражеских станций. И уже 5 июля 1941 года наступавшие на Ленинград части вермахта услышали неожиданное обращение: «Внимание! Внимание! Немецкий народ и немецкие солдаты! Слушайте нас! Мы говорим вам правду!»). Так впервые вышла в эфир немецкая редакция Ленинградского радио. Работавший в ней австрийский коммунист Фриц Фукс вёл передачи для немецких солдат и офицеров, давая альтернативную оценку хода событий. Это было эффективное оружие нашей радиожурналистики, умело разоблачавшей геббельсовскую пропаганду. Затем аналогичные обращения услышали финские войска на Карельском перешейке. В этой радиовойне отличился поэт, журналист, ветеран Компартии Финляндии Армас Эйкия.
Наконец, 27 января 1944 года Ленинградское радио объявило о полном освобождении города от вражеской блокады. «Ленинградские связисты и работники Радиокомитета с честью выдержали тяжёлые испытания военных лет. Радио не молчало в годы войны, не молчало ни дня, ни часа. «Голос» Ленинграда звучал всегда уверенно и твёрдо» – так завершил свои мемуары Пётр Александрович Палладин, после войны ставший заместителем председателя Ленинградского комитета по телевидению и радиовещанию.