Классика возбуждает. Сколько ни бросай её с парохода современности – смысл бросания только в том, чтобы потом нырнуть на дно, ухватить там какой-нибудь обломок классики и ощутить себя причастным ей. С обломком, конечно, легче ощущать родство, чем с сияющей громадой. Колосс Родосский как-то подавляет. А когда держишь на ладони камушек, облепленный ракушками, и понимаешь, это – часть Колосса… Чувство собственной значимости щекочет в животе.
Книга «Настоящая любовь. Безупречный роман» («Астрель-СПб»), можно сказать, написана молодым автором. Как указано в книге, это первое литературное произведение, созданное компьютером. Сей творческий (?) продукт интересен только по двум причинам. Во-первых, потому, что компьютер. Во-вторых, потому, что матрицей для компьютерного романа послужила «Анна Каренина». Если не знать, каким образом книга появилась на свет, можно подумать, что «Настоящую любовь» написал закоренелый постмодернист, играя с обломком им же самим реструктурированного мифа. Или, можно подумать ещё, если роман писался серьёзно, то автор – человек, страдающий шизофренией. Общее понятно: постмодернизм – разрушение смыслов и форм, шизофрения – разрушение когнитивных способностей.
Название романа задали авторы идеи, и как-то по-человечески очень-очень приятно, что в «Настоящей любви» никакой любви нет. Не знает компьютер, что такое любовь. И, несмотря на матрицу, «Настоящая любовь» и рядом с «Анной Карениной» не стояла. Что такое гениальность, компьютер также не знает. И это тоже по-человечески приятно. Более детально разбирать компьютерный роман бессмысленно. Это как фильм, снятый камерой, которую прицепили кошке на шею. Первые три минуты любопытно, но обсуждать сюжет, композицию кадра… Произведение искусства интересно только потому, что создано человеком и о человеке.
Конечно, такой эксперимент с компьютером нужно было поставить. И то, что за основу взяли Толстого, – иллюстрация к первому абзацу. Компьютерная литература – вызов гуманизму как таковому, бросать так бросать, с пудовой гирей на шее и последней ниточкой, соединившей душу с электроникой, оказался всё-таки классик, а не Дарья, например, Донцова. Толстой – это такая весомая ниточка, что невольно вызывает интерес всё, что имеет к нему хоть какое-то отношение.
Следом попался мне в руки томик пьес «Парфюмер и др. инсценированные персонажи» («Корова-книги»). Пьесы писали современные драматурги вроде как сами, но такое ощущение, что использовали те же технологии и те же матрицы, что и компьютер.
Пьеса Олега Шишкина «Анна Каренина-2». Ухватившись за то, что у Толстого прямо не сказано: «Анна Каренина умерла», автор решает представить, что она осталась жива. Конечно, так поступил бы и компьютер, ведь для него слова: «И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей всё то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла» – это именно о свече, о чём же ещё. О ком говорит мать Вронского: «Смерть её – смерть гадкой женщины без религии. Прости меня бог, но я не могу не ненавидеть память её», – компьютеру, в данном случае, не понятно, ведь имя не называется, и на чьи похороны «приезжал Каренин» – компьютеру не ясно. У Шишкина Анна становится инвалидом, как и Вронский, раненый на Балканах. Их встреча в инвалидных колясках, вероятно, должна выглядеть смешной… В предисловии автор разъясняет, что его пьеса – «о новой морали, порождённой паровозами и телеграфом». «Новая мораль» представлена, видимо, внезапно вспыхнувшей страстью Левина к искалеченной Анне, а роль телеграфа – гибелью Левина от упавшего телеграфного столба. Такие же случайные манипуляции, вызванные не внутренней логикой характера, а внешними соединениями деталей, с героями Толстого производит и компьютер в своём романе. Это как в компьютерной игре: герой может совершить какое-то действие, потому что есть такая опция, а не потому, что это действие психологически или ситуативно обоснованно. Кстати, несколько лет назад мне попалась книга молодой писательницы Лилии Ким «Аня Каренина». Действие было перенесено в наше время, и Анна тоже ездила в инвалидной коляске, но толстовская матрица была просто приторочена, как седло к корове, к запоминающемуся своей невротичной чернухой роману, видимо, просто в целях промоушна. И всё равно – см. первый абзац.
Вернусь к современным пьесам. Ну компьютер просто использует матрицу, не спрашивая себя зачем. Лилия Ким – спросила. Драматурги из сборника – кажется, нет. Загадочна пьеса Василия Сигарева «Парфюмер». Ничего принципиально нового о герое Зюскинда она не сообщает. Никакой трактовки, никакой особенной отсебятины (как у Ким, например). Роман просто, как статую, разбили молотком, потом сложили нечто из оставшихся осколков – получилась пьеса. Мне только понравились ремарки такого рода: «Пахнет старой кровью». «Воняет гнилью и какой-то страшной болезнью. И землёй». «Пахнет дровами». Интересно, как это можно воплотить на сцене. «Старосветская любовь» Николая Коляды – как и у Сигарева, перетасовка мотивов, только в данном случае – гоголевской повести. Бессмысленное использование матрицы. Ничего нового о Пульхерии Ивановне и Афанасии Ивановиче, кроме того, что они страдают навязчивыми бредовыми состояниями и у них гостит Гоголь, почему-то в женском платье. «Парадоксы преступления, или Одинокие всадники апокалипсиса» Владимира Клименко с матрицей из Достоевского и Честертона – длиннющая пьеса-верлибр без знаков препинания. Для её создания не пришлось бы разрабатывать программное обеспечение восемь месяцев (как для «Настоящей любви»). Было бы достаточно генератора случайных фраз. Пьеса Олега Богаева «Башмачкин» наиболее человечна: Шинель в ней одушевлена и бегает по Невскому, подобно Носу, в поисках хозяина. Всё немного портит обилие трупов. Авторам иногда кажется, что ничего так не оживляет действие, как трупы. И всё-таки это наиболее удачное использование классической матрицы, приведшее к творческому акту, созданию нового персонажа – Шинели. Уже не гоголевской, а богаевской, прошедшей весь Петербург в поисках Башмачкина. Пьеса о любви и верности. Можно и у подножия Колосса Родосского вырастить что-то своё. Хотя разбить его на обломки матрицы и сляпать из них нечто – проще. Даже компьютер может.
Код для вставки в блог или livejournal.com:
Грузите матрицу бочками
Классика возбуждает. Сколько ни бросай её с парохода современности – смысл бросания только в том, чтобы потом нырнуть на дно, ухватить там какой-нибудь обломок классики и ощутить себя причастным ей.
КОД ССЫЛКИ: