О правде горя и правде счастья
Вот уже и сороковины миновали, а в душе всё не утихает чувство горькой досады, недоумения: «Да как же это так? Да не может быть?!» Тем более что телеканалы умудрились ни словечком не обмолвиться об уходе из жизни Ларисы Васильевой, замечательного поэта-шестидесятника, дочери одного из конструкторов танка Т-34 Николая Кучеренко, создателя и директора музея, посвящённого этому танку.
Телевизионные информационные службы ныне устроены так, что в них нет корреспондентов, отслеживающих события в области культуры, науки или, допустим, экономики. Там сидят некие продюсеры, которые дальше новостных лент информационных агентств носа не высовывают. И вот как раз ни одно такое агентство про Васильеву ничего и не давало.
А что же музей – они-то сами не могли же не сообщить о смерти их директора? «Как только это произошло, я тут же принялся трезвонить на все федеральные каналы», – говорит мне пресс-секретарь музея Владимир Горбунов. – «И что?» – «А ничего. Там нигде никто трубку не берёт. Ну, я, конечно, скинул сообщение на их электронные адреса. Толку никакого»…
А познакомиться с Ларисой Николаевной Васильевой мне довелось осенью 2009 года. Я заканчивал работу над документальной лентой «Ветер Победы»; телефильм оказался густо заселённым, множество ветеранов войны и тыла вспоминали о том, где и как встретили они 9 мая 1945 года. И всё бы ничего, да вот не хватало концовки, итога какого-то. Тут и возникла идея записать интервью с Васильевой. И действительно, Лариса Николаевна произнесла то, что объединило и придало смысл вроде бы разрозненным сюжетам: «А знаете, во время войны мир был проще. Была правда горя, правда счастья минутного, правда куска хлеба, глотка холодной воды в жару, правда души, которую не убьёшь. Вот в этом всём была страшная простота войны».
 |
| Николай Кучеренко с дочерью, 1940 год |
Операторы уже сматывали свои кабели, когда я возьми да скажи:
– Лариса Николаевна, а знаете, что в магазинах стихов ваших не достать? Здорово было бы вам к 75-летию выпустить юбилейный сборник.
Ответ пришёл мгновенный и ошеломительный:
– Вот вы его и составьте.
И не дав мне рта открыть для вполне естественного: «А почему я?», припечатала:
– Завтра я вам пришлю с водителем такой большой том моих стихотворений, из него и возьмите, что сочтёте нужным.
И вот ровно на неделю я выбрался из монтажной телецентра и засел в Ленинке. «Конечно, – рассуждал я, – «большой том» хорошо, но юбилейный сборник должен отражать биографию юбиляра, а посему включать стихи разных лет. Я перелистал буквально все её книги, начиная от нашумевшей в своё время «Льняной луны», выписал полторы сотни стихов, сгруппировал их в несколько глав. Так и появилась на свет изящно изданная книжечка «Лариса Васильева. Лирика» с диковинной для меня пометкой «Составитель А. Ермилов». Сборник подоспел как раз к юбилею, который отмечали в Музее Пушкина на Пречистенке. Мне хорошо запомнились слова Людмилы Швецовой, она тогда была заместителем столичного мэра: «Несколько лет назад явилась ко мне Васильева, попросила поддержать Музей танка Т-34. Я посмотрела бумаги и в ужас пришла… Мы с юристами месяц бились, чтобы оформить права на землю, постройку, на сам музей. Хотя… хотя, может, не пойди она, что называется, «напролом», ничего и не было бы»…
Да, сейчас даже трудно представить, что двухэтажное здание, увешенное, уставленное уникальными экспонатами, вместившее огромную, искусно сделанную диораму, здание, во дворе которого стоят не какие-то пыльные макеты, а самые что ни на есть настоящие танки, что всё это создано Васильевой буквально на свой страх и риск.
Дом самой Ларисы Николаевны находится в том же посёлке Шолохово, совсем рядом с музеем, стоит дорогу перейти. Хотя какой там дом – просто скромная дачка из нескольких комнат, которая когда-то принадлежала Николаю Алексеевичу Кучеренко. Как-то мы засиделись допоздна за дощатым столом под раскидистыми яблонями, вспоминали, что оба родились в Харькове чуть ли не в один день1935 года, что эвакуировались перед самым приходом фашистов, только я с семьёй – на Кавказ, а она – на Урал, в Нижний Тагил, вместе с инженерами и конструкторами харьковского завода, на котором делали Т-34.
– Хотя отцу моему и поручено было командовать эшелоном, разместились мы, как и все, в теплушках, – рассказывала Васильева. – А в «пульмановском», особо охраняемом вагоне, ехали… чертежи танка. И когда над нами появлялись немецкие самолёты и начиналась бомбёжка, все особенно боялись, как бы они в тот самый вагон не угодили. Но обошлось, и уже в декабре 41-го года из ворот нижнетагильского завода вышел первый танк.
Последние три-четыре года главной заботой Васильевой было строительство второй очереди музея. Куда только она не писала, к кому только не ездила! Конечно, музею в нынешних стенах тесно, уйма интересных и важных экспонатов остаётся в запасниках, да и вот, представьте, в музее просто-напросто гардероба нет.
Снова звоню в музей. «Даже сейчас, после ухода Ларисы Николаевны, мы не теряем надежды, – говорит Владимир Горбунов. – Да ведь нам никто и не отказывает. Просто говорят: «Подождите немного, у нас есть дела поважнее».
Так-то оно так, но ведь именно сейчас, когда наработки оружейных конструкторов оказываются во многом решающими в судьбе России, именно сейчас Музей истории Т-34 становится необычайно актуальным: ведь те, кто сумел построить ракету с атомным двигателем, являются прямыми потомками и последователями тех, кто сумел построить лучший в мире танк. К тому же и откладывать дальше некуда – приближается 75-летие Победы. Если сейчас начать, то как раз поспеть можно, – тем более что вся документация, все чертежи уже готовы. Музей находится в ведении Правительства Москвы, и, хочется верить, что на этот раз оно не будет отодвигать строительство «на потом».
…А, может, это и хорошо, что телевидение промолчало про уход Васильевой. Может, ничего и не было. Может, нажму сейчас кнопку на мобильнике, – и услышу размеренный, чуть глуховатый голос: «Алёшенька, привет! Что давно не звонил? Ну, рассказывай, как у вас там».