И буду слушать, как тайга поёт

Корова

Её с утра пастись не отпустили,
Не дали сена свежего копну.
Понять происходящее не в силе,
Она мычала в муторном плену.

Из года в год с покорностью воловьей
Она дарила детям молоко.
Своё предназначение коровье
Несла по жизни честно и легко.

Худая жизнь всему тому причиной,
Долги, нехватка денег ли, падёж?
Хозяин добросовестной скотины
Кормилицу решил пустить под нож.

Голодная, в предчувствии недобром,
Она сопротивлялась злым рукам,
Но руки били палкою по ребрам,
По холке, по негнущимся ногам.

Верёвки впились в скрученное тело,
Повязка скрыла дикие глаза.
Она мычала страшно, очумело.
Из-под повязки брызнула слеза.

Удар! Корова рухнула в бессилье,
И мир перевернулся, сам не свой…

Не так ли и тебя, моя Россия,
Ведут лихие силы на убой?

* * *
Ты во мне.
Ну разве это скроешь?
Светится улыбкою душа.
Разве настроение такое
Можно в себе силой удержать?

Это чувство через три ступеньки
Будет резво прыгать и скакать.
Колокольчик счастья будет звенькать
И стихами наполнять тетрадь.

Чувство будет петь громкоголосо
Или, может быть, наоборот:
Иногда в рассеянность забросит,
Иногда в задумчивость втолкнёт.

А порою на волне блаженства
Вознесёт до самых до небес.
Ты во мне живёшь, как совершенство,
Ты во мне – как чудо из чудес.

Ты во мне – изысканная фея,
В глиняном горшке – янтарный мёд.
Форма содержание лелеет,
Форма содержанием поёт.

В тайге якутской

В тайге якутской столько сочной силы,
Когда её сентябрь подзолотит!
И чтоб она мне душу воскресила,
Спешу тайге я нанести визит.

В тайге якутской чуть щебечут птахи,
Деревья водят пёстрый хоровод.
Иду туда, где осень-парикмахер
Пока что красит больше, чем стрижёт.

Я к этой встрече с красотою броской
Шёл терпеливо весь прошедший год.
Привет, берёзка с модною причёской!
Мелированье так тебе идёт!

Алеют красноталовые пятна –
Горит на солнце каждый лепесток.
Воркует речка, речь её понятна:
«Живой водой наполни котелок!»

Мох – как матрас из тысячи пружинок,
Чуть припорошен палою листвой.
У важных елей, местных старожилок,
Я на диван усядусь моховой.

И буду слушать, как тайга родная
Осеннюю мелодию поёт…
Сентябрьский лес мне душу напитает
Своею красотой на целый год.

Панихида по погибшим горнякам

Карьер – как язва на лице Земли,
Зияет раной смрадной, неприкрытой.
К карьеру «Мир» мы с болью подошли,
С надеждой, окончательно убитой.

Рудник с таким же именем, увы,
Коварным оказался, а не мирным.
Что толку, что спасатели, как львы,
Бросались на завалы так настырно?

Во все эпохи, нравы-времена
Алмазы оставляли след кровавый.
И вот до нас дошла смертей волна.
Девятерых накрыла. Боже правый!

Как мы спасти надеялись ребят,
Пропавших в темноте кромешной, адской!..
И вот портреты выстроились в ряд,
Стал для ребят рудник могилой братской.

За что ты так, кормилица-земля?
За что в тебя вселилась злая сила?
Кормильцев у семей отобрала
И столько боли в душах поселила!

Цветами окружён портретный ряд,
Молитвы призывают Божью милость.
Из жуткой глубины глаза глядят
И спрашивают: «Как же так случилось?»

На сердце неуютно от тоски.
Душа скорбит. К чему теперь укоры?
Покойтесь с миром, братья-горняки.
Покойтесь в «Мире», мирные шахтёры.