И не уйдёт народ в запас

* * *

Казалось, что за далью – даль,
что счастье бесконечно,
Что им и радость, и печаль
даны для жизни вечной.

Что их обнимет благодать
перинной вьюгой серой,
Что удалось им смерть попрать
бесстрашием и верой.

Победоносный легион,
сразившийся с геенной,
Казалось, звёзды их погон
вселенной равноценны!

И всемогущий знак беды
лжецов обезоружит,
И даже павших слёз следы их
памяти послужат,

И не уйдёт народ в запас,
не сдаст ни Брест, ни братство,
И никогда не будет нас –
узнавших святотатство.

* * *

Мы все от двадцатого века устали.
Подобно кошмару, он длится и длится,
Растёт как подлесок на лесоповале,
Вздымает тиранов вампирские лица.

Как будто изранены фосфором жгучим,
Входящие снова в кровавую реку,
В грядущее тихою сапой ползучей
Растут метастазы двадцатого века.

Вползают неслышно в новейшие годы,
Смеются над химией, скальпелем, верой,
И сбит календарь, и сломалась природа,
И всё тяжелее дышать атмосферой.

Как будто погибели новый Аттила,
Он старческой мощью сердца попирает
И новому времени роет могилу,
И не умирает, и не умирает...

* * *

На одном краю планеты –
Балаган страстей футбольных,
На другом – бронежилеты
И запас гранат подствольных,
И сигнальные ракеты
С мёртвых башен колокольных.

Слева – пир бомбометанья,
Сговор лидеров продажных,
Справа – вдовьи причитанья,
Горы трупов камуфляжных,
Искалеченные зданья,
Плач и страх многоэтажный.

Ничего не понимает
Мёртвый ветер торопливый,
Рот безумью зажимает
Сладкой кривдою червивой.
Словно душу вынимает
Пред падением с обрыва.

Нефть в истерике забилась,
Прёт Циклопом одноглазым,
Вера в щель судьбы скатилась,
Чтоб спасти разбитый разум.
Жизнь от речи отделилась
И накрылась медным тазом.

Подколодные магнаты
Миллиарда золотого,
Рядом медиасолдаты
Дружат с промыслом фартовым,
Служат бомбе с автоматом
Псевдовоинством Христовым.

Апокалипсис повсюду?
Или хохот инфернальный?
Коллективные иуды –
На осине виртуальной.
А спасительное чудо,
Словно кладбище, печально...

* * *

Герои вчерашнего дня полиняли,
Их галстуки вышли навеки из моды.
Они не вписались в стальные скрижали
Истории, доблести, чуда, природы.

Они доживают с почётом в разлуке
И селфят себя по всему околотку.
Их тачки крутые и зависть обслуги
Повыдохлись, словно палёная водка.

Они улетели в кювет мирозданья
И лбы потирают в былье небывалом,
И нитками белыми шьют оправданья
Тому, что грозит неземным трибуналом.

* * *

Кто-то в каменных палатах
Тонет в мыслях о бабле.
Кто-то в дырах и заплатах
Ищет счастье на земле.

Кто-то рад похлёбке постной,
Кто-то клянчит пармезан.
Кто-то жаждет лечь компостом
В новомодный котлован.

Это праздник сил ничтожных,
Гесиод, Гарвей, Кювье.
Перебор стратегий ложных,
Заблуждений оливье.

Случай – смутная улыбка,
Наслажденья пузыри.
Жизнь – янтарная ошибка
С муравьишкою внутри.

* * *

Какое счастье – встретить гения
В толпе эпохи бесталанной
И вдруг вдохнуть стихотворение,
Как облако с алмазной манной.

Души кристаллики отрадные –
Сверхценной подлинности крохи.
Всё высказано, всё оправданно
И схвачен аромат эпохи,

И дум греховных многоцветие,
И веры радужная призма,
И всемогущество трагедии,
Не победившей стоицизма.

ЛОМОНОСОВ

Наук духовных генерал,
Боец в чужом пиру,
Отец поэзии сказал:
Назло вам не умру!

Рождённый истину любить
И камни собирать,
Не дам историю убить
И правду переврать!

Я, холмогорский Златоуст,
Пройду по всем векам.
Я до бессмертья доберусь
Назло клеветникам!

Я все наречья охвачу,
Чтобы унять глупцов.
Я никогда не замолчу
И в царстве мертвецов.

Я – слова царь, я – мысли бог,
Меня не покорить.
Я буду бурям поперёк
Дышать и говорить.

Вот мой закон и мой завет –
Творить судьбы оплот.
Я – Ломоносов, и мой свет
Назло вам – не умрёт.

Он будет небо подпирать
Материей живой.
Свет не умеет умирать
Над жизнью и Невой!