Маяки. Сборник короткой прозы. – М.: Вече, 2025. – 352 с. – 700 экз. (Время прозы. Редакторская серия Алексея Небыкова).
Современный литературный процесс очень богат и разнообразен, особенно интересные процессы происходят в современной прозе, где сегодня работает не один десяток самобытных и ярких авторов. К сожалению, далеко не все известны относительно массовому читателю. Среди этих авторов есть и достаточно молодые писатели, которые только ещё вступают в «писательскую профессию» (которая сегодня никакая не профессия, а хобби, отдушина, «игра в бисер»).
В последние годы серьёзно поредели наши литературные «институции». Я имею в виду литературные премии, журналы, литературные порталы и книжные серии. Хочется верить, что «свято место пусто не бывает». Но, как показывает практика, само это «литературное место» не заполнится – нужны активные и инициативные люди, которые будут организовывать новые премии, открывать книжные серии и журналы и т.д. Среди таких культуртрегеров, безусловно, Алексей Небыков – главный редактор портала «Печорин.нет». Сегодня он выступает уже не только как литературный критик и редактор портала, но и как создатель серии «Время прозы» в издательстве «Вече». Название выбрано как нельзя удачно: действительно, сегодня у нас «время прозы». В основном то, что я вижу в современной поэзии, погружает меня в уныние. Да, есть авторы, которые с виду всё умеют, знают, как попасть в метроритм, как дать хлёсткий образ… Но на выходе мы получаем то, о чём когда-то писал Твардовский (правда, по отношению к производственному роману): «А в целом – вот как несъедобно, / Что в голос хочется завыть». Поэтому да – время прозы!
И вот в одноимённой авторской серии Алексея Небыкова в 2025 году выходит сборник короткой прозы «Маяки», ориентированный на любителей, скажем так, «метафизического контекста». Не скажу, что все рассказы здесь именно о чём-то потустороннем, поэтому слово «мистический» было бы неуместно, однако реалистических произведений в «Маяках» практически нет. Даже, допустим, с виду реалистический рассказ «Белая сова» Вячеслава Нескоромных всё-таки прочитывается как «странная сказка», апеллирующая к древнему мотиву похищения птицами детей. И другие (в общем-то, немногие) как бы реалистические рассказы всё равно обнаруживают какое-то «двойное дно».
Открывается сборник текстом Алексея Небыкова «Всяких полно. Живых мало». Перед нами разворачивается таинственный и манящий мир онтологического пограничья. Оно явлено подспудно, потусторонние тени лишь мелькают как бы в отдалении, чтобы уже воочию явиться в других рассказах книги.
Обращает на себя внимание авторский стиль, вот один из характерных фрагментов: «Виктор позабылся на мгновение, перестав различать недовольные внизу голоса, брезгливые Даниловны волочения. Он припоминал, как на шаткой лодке сумел с этими изменившимися вмиг людьми сперва неделю выстоять на открытой воде, затем радоваться внезапно пролившемуся небу, а там и дрейфующему на волнах сигнальному маяку, хранящему и воду, и припасы живым на сохранение…»
Шершавый «говорок» Небыкова – очень интересный стилевой эксперимент, показывающий, что в нашей литературе пробивается новый необычный автор, старающийся работать «поверх барьеров». Понятно, что любой эксперимент, во-первых, – затея для автора опасная: далеко не всегда он увенчивается успехом; во-вторых, не каждый читатель готов к такому высказыванию. Но в любом случае не быть похожим на кого-либо из современников – это уже хороший задел, обещающий неожиданные перспективы.
Первый рассказ «Маяков» по сюжету отдалённо напоминает Джека Лондона с его «Любовью к жизни» или фильм Хичкока «Спасательная шлюпка». Собственно, отталкиваясь от этих и подобных им историй о «выживальщиках», Небыков создаёт оригинальный по «огласовке» текст, в котором сходятся триллерный событийный ряд, психологическое начало, а также элемент философско-антропологический.
Такой же «пограничный рассказ» – «Не уходит» Анны Безукладниковой. Произведение построено на обмане ожидания, поэтому, конечно, нельзя раскрывать ошарашивающую читателя концовку. Можно отметить лишь, что этот текст поначалу несколько скуп, как бы реалистичен, но вдруг фокус меняется и перед нами уже поэтическая деталь, метафора («показалась драконьей спиной тёмная каменная гряда»), которая – предположу – подкидывает читателю «ключик» к тому, что последует дальше. Здесь я говорю о зооморфности образа, которая, зооморфность, у Безукладниковой неотделима от антропоморфности моря. Соответственно, такой переход от живого к неживому и обратно создаёт в корне своём мифологическую «подсветку» сюжета. Это не только фон, декорация, но и некая первичная стихия, которая умеет генерировать смыслы, властно вмешиваться в жизнь героев. И это Нечто как будто умеет говорить с нами, нашёптывая разные истории, нередко леденящие кровь.
События сборника чаще всего происходят либо в море, либо около него, важной для этих текстов становится фигура маяка – заглавный образ всего сборника. Маяк есть аналог избушки пустынножителя, только расположена она не на твёрдой «земной» почве, а рядом с дышащей пучиной, имеющей в культурной памяти множество инфернальных коннотаций. Не зря в некоторых культурах людей делили на три типа: живые (они же – существующие на суше), мёртвые и плавающие. «Находящийся в море» – некое третье состояние, не смерть, и не жизнь, а что-то иное. Именно этому Иному, реализованному в самых разных «изводах», и посвящён весь сборник.
И у Безукладниковой, и далее у Екатерины Белчес (рассказ «Пора»), и у Светланы Волковой («Тощий Якоб»), и у Марины Кулаковой («Катя идёт на Маяк»), и в ряде других текстов маяк – центральный образ-символ. При этом Белчес, работает с этой темой в особом «регистре»: с головой уходит в орнаментальность, перед нами поток сознания, демонстрируются разные нарративные техники: «Солнце расплавило паутину утра, разошлось золотой лавой по глади, причесало корабли крупной золой. Сегодня день летнего солнцестояния, сегодня много дня и мало ночи». Это как бы стихотворение в прозе, несколько забытый сегодня жанр.
У Волковой тоже сюжет в основном купирован, текст – это поэзия, философские размышления о жизни и смерти, о бренности одного – и великолепной огромности другого. «Тощий Якоб» – упругая и зримая миниатюра о тайне места (а ведь у каждого старинного места должна быть своя тайна?).
Ещё один орнаментальный текст – это рассказ «Дом с сотнями глаз», автор – Инна Девятьярова. Писательница живописует смелыми, размашистыми мазками: «Глаз лениво косит на сливовую муху. Что точно монета в пыли – так вальяжна, так слепо касается камня. Ульян поднимает ладонь – и коварная муха взлетает. Её малая тень, иссякая, уносится в спелое небо». Здесь снова перед нами маяк, и снова он – одно из действующих лиц истории: не то большое дерево, подобное древу жизни («Во сне, что однажды, четыре столетья спустя, снова снится тому маяку, чьи солёные корни простёрлись от смуглого юга до куцего, тощей скалой оголённого севера»), не то живое существо, не то тоннель в потусторонний (верхний) мир…
Велико жанровое разнообразие сборника. Об «орнаменталистике», о мистике и метафизике в разных изводах уже было сказано.
В сборнике есть место и научной фантастике. Так, рассказ Ольги Кузьмишиной «Света» начинается с того, что Солнце погасло… Здесь есть любопытные научно-технические решения вопроса «погасшего солнца», словом, фантастам-технарям есть о чём порассуждать…
Текст «Звёзды – это маяки» Анны Маринченко тоже написан в условном жанре научной фантастики, только здесь в центре – инопланетное вторжение. На грани мистики и фантастики рассказ «Многоэтажка» Владимира Зайцева. Его можно охарактеризовать короткой цитатой из этого же текста: «Гротескный, фантасмагоричный». Снова перед нами – странное (курсив) место, здесь же к нему «прилагаются» и странные жильцы, которые лишь до поры до времени ведут себя тихо и отстранённо… Один из самых завораживающих текстов сборника.
Но какие бы жанровые модификации ни избирали авторы «Маяков», почти всегда их сюжеты – проводники к тому, что сегодня критики называют русским хтоническим рассказом. Это условный жанр, академически он не вполне отрефлексирован, но, как говаривал классик, всё-таки «существует – и ни в зуб ногой». Можно было бы это назвать «мистическим реализмом», но мистика, повторю, присутствует далеко не во всех рассказах книги. А вот русская «хтонь» – является основной скрепой, главным сюжетным движителем всего сборника.
Но вернёмся к рассказам. Выделяется в книге также элегическая притча «Журнал Морригана» Дарьи Мордзилович. Этот текст мог бы стать удачным сценарием для полнометражного фильма в готических декорациях. Впрочем, ужасного здесь как бы нет, оно до поры прячется в подтексте, напоминая о себе лишь какими-то отзвуками, полунамёками. Со временем, однако, становится всё явственнее, что странные события этого произведения не реалистически «странные», а тут нечто запредельное. И в один прекрасный момент иное (курсив) заявляет о себе во весь голос…
Кстати, тема журнала, письменной фиксации происходящего (а происходит, как правило, что-то таинственное) является центральной темой для ряда произведений. Например, для рассказа «Бортовой журнал» Йохевед Дабакаровой. Журнал мелькнёт и в рассказе «Без выхода» Светланы Шульгиной. Я это к тому, что тексты сборника имеют целый ряд сюжетных скреп, создавая некий сверхтекст. «Мостики» между произведениями.
Ещё один сквозной мотив – удвоения реальности. Часто в сборнике проявляется тема двойничества, параллельной реальности, какого-то таинственного зазеркалья. Об этом, например, рассказ «Чёрная речка» Владимира Софиенко: «А может, всё наоборот: это мы попали в зазеркалье и, пребывая в неведении, вспарываем килем карбаса настоящий, невымышленный мир по другую сторону глади реки?». Собственно, озёрные, морские и речные темы этого сборника как нельзя лучше располагают к таким сюжетным ходам. Нередко этот «параллельный мир» пробрасывает «протуберанцы» в нашу реальность. Такой ход можно отметить в доброй половине рассказов.
Найдём в сборнике и произведения, как бы вынутые из более масштабного повествования, каждый – эдакий «взмах факела в ночи»: тексты Евгении Симаковой «Июньский ветер», Анны Сапожниковой «Васькина башня» и Алексея Солонко «Ноготь». Причём последний с отчётливой мифологической «нотой», в которой связуются наша реальность и мир старинных легенд: «Давным-давно было великое Ничто. Оно было вязкое и мокрое, Господь мял его в руках своих. От теплоты рук оно стало твёрдым и колючим, тогда сломал Господь об него ноготь. А Ничто снова вязким стало и упало на землю…». Эта миниатюра, как и многие тексты сборника, отчётливо «двумирна», здесь – связь реальностей обеспечивает дар слова и сновиденческие лабиринты.
Есть в книге место и неспешным, элегичным историям. Таков рассказ «Хозяйка отеля» Виктории Игнатьевой. В этом тексте переплетаются явь и сон, реальность и мечта, настоящее и, видимо, какое-то давно ушедшее прошлое. Сюжет о поиске себя всегда философичен, но в тексте Игнатьевой он ещё и упакован в своеобразную рамку: перед нами рассказ в рассказе, обе героини которых находятся на перепутье. Одна, которая вспоминает, уже нашла своё место, вторая – ещё только ищет его. Но точкой отсчёта для новой жизни в обоих случаях оказывается маяк. Недаром в финале произведения вторая героиня просит, чтобы вопреки традиции, маяк остался зажжён и днём. Этот необычный образ-символ связывает параллельные истории в единый смысловой узел, словно воплощая собой сочетание «негасимый луч надежды».
Мерцающей и двоящейся реальности между сном и явью посвящён и рассказ «Большое будущее» Евгения Мирмовича. Сюжет здесь в чём-то схож с «Портретом Дориана Грея», но это лишь ассоциация, а не прямое соответствие. Главное – перед нами всегда завлекательный сюжетный «зачин»: герой получает от какой-то большой и могущественной силы некую сверхвозможность (не будем раскрывать сюжет и пояснять – какую). И вот как он отреагирует на представившийся шанс, к чему это приведёт и главное: какой урок извлечёт (или не извлечёт) герой из этой истории – это узнает читатель, лишь добравшись до финала. Я, например, концовку не угадал.
Не без интриги и следующий «водный» текст сборника: «Маяк на утёсе» Татьяны Наумовой. В стиле заправского хоррора она отмечает: «Мне нужно в памяти пройти каждую деталь того утра ещё раз. Я так долго откладывала этот момент, целых два года, но эти прятки меня только изнуряли. Страх стал больше меня, и я прячусь уже не от него, как это было вначале, а от себя самой». И образно, и интригующе. Что же это за страх такой, что сроднился с героиней и стал её как бы «Alter ego»? И сможет ли она его преодолеть, снова встретившись – приоткроем тайну – с неким чудовищем лицом к лицу?
Конечно, как и в любом коллективном сборнике здесь есть тексты более и менее удачные. Впрочем, от оценок конкретных произведений я воздержусь: пусть читатель сам выберет то, что ему покажется ближе. Допустим, не всем «пойдёт» орнаментальная проза, а кто-то, наоборот, скажет, что именно такие («поэтические») рассказы и есть самые удачные. Главное – что спектр произведений в «Маяках» достаточно широк, современная проза представлена здесь в самых разных её «изводах». Да, не все рассказы в равной степени «цепляют» сюжетными коллизиями: есть авторы, которые ставку делают на психологизм, раскрывая внутренний мир героев, и именно в нём происходит главное. Другие писатели наоборот – стараются захватить интересным, динамичным, оригинальным развитием действия. Но главное – событие в литературной жизни современной России состоялось. Перед нами концептуальное коллективное произведение, главным образом-символом которого стал Маяк. А значит, это сборник о море, а значит – о стихии, а значит – о человеке в исключительной, пограничной ситуации, вместе с которой в текст входят грёзы, иные миры, борьба, загробье…
Тексты сборника связаны множеством смысловых нитей, может быть, главной из которых является проявляющееся почти в каждом произведении двоемирие. Это не обязательно мистика или фантастика (хотя таких рассказов – добрая половина), это может быть сон, может быть экзотическое место, как говорится, «на краю мира» (Арктика, Дальний Восток и т.д.). Будем же надеяться, что это начинание станет серией, в которой молодые, неизвестные писатели смогут заявить о себе, а признанные мастера – найдут площадку для новых художественных высказываний.
Виталий Гавриков, доктор филологических наук, профессор РАНХиГС, Брянск