Как не умереть в очереди к врачу
Читаю в наших местных газетах: в Омской области в связи с нацпроектом «Здравоохранение» организован эксперимент – проанкетировав граждан, ввели бесталонную систему в поликлиниках. Теперь каждый может пройти к врачу в порядке живой очереди, и никакой мороки с «выбиванием» талонов. Красота! Удивляюсь, конечно, почему ни меня, ни моих знакомых никто не анкетировал.
Но в поликлинику еду.
– И-и, милая, – говорит мне старушка в очереди, – чего ж ты, как королевна, аж в восемь, после открытия поликлиники приехала? Мы-то с пяти утра под дверью толклись. Может, и попадём, а ты не стой зря. Завтра уж с рассветом приезжай.
– А давайте жалобу напишем, – проявляю инициативу.
На меня дружно шикают: стой уж, королевна, а то всем хуже будет. Четыре часа я выстояла. Потом терапевт приём закончил, потому что ему ещё к больным по домам идти. А я пошла к заведующей – очень нужен был рецепт на лекарство, без которого мама не может прожить и дня. Заведующая чуть не плачет:
– Нас бы хоть спросили, вводя эту систему. Врачей мало, укомплектованность всего 45 процентов. Один терапевт на всю поликлинику: пациентов принимает, по вызовам ходит, да ещё и бесплатные рецепты выписывает, а это отдельная работа. Больных осматривать ему некогда, успеть бы бумажки заполнить. Омским врачам местное руководство уже «урезало» российский норматив «общения с пациентом» – с 20 минут до 15. Как за это время и жалобы выслушать, и давление с температурой измерить, и диагноз поставить, и кучу документов оформить? Но мы вынуждены работать ещё быстрее – в коридоре старики, инвалиды, которые без бесплатного лекарства просто погибнут. И всё равно не успеваем, люди неделями в очередях выстаивают.
Казалось бы, зачем изобретать велосипед, если существует система предварительной записи на приём? Правда, по закону, а не по жизни. В «Программе государственных гарантий оказания медпомощи жителям Омской области» – типовой, как и в других регионах, – написано, что приём пациентов участковым врачом в амбулаторно-поликлинических условиях должен осуществляться не позднее суток с момента обращения. А при наличии неотложных показаний – в день обращения. Допускается очерёдность на приём к врачу узкой специальности, но не больше 10 дней. То есть, если человек пришёл в регистратуру поликлиники в 10 часов утра, ему обязаны выдать талончик не позднее, чем на 10 утра следующего дня. Но не выдадут.
Раньше предлагали вместо этого прийти с утречка и снова постоять в очереди в регистратуру. Таким образом, медики как бы ничего не нарушали. Ведь вчерашнее обращение нигде не зафиксировано. А завтра отсчёт суток, в течение которых врач по закону обязан принять больного, начнётся заново. Если же организовать предварительную запись, иллюзия бесплатных медицинских услуг, гарантированных конституцией, исчезнет.
А тут ещё нацпроект «Здравоохранение» грянул. Приходится создавать иллюзию заботы о гражданах. Омский министр здравоохранения Сергей Моисеенко восторженно отчитывается: медицинские силы оптимизировали, нагрузку перераспределили. И всё бы хорошо, но больные статистику портят – размножаются вопреки заботе. Сокращать пациентов надо, а как? Всех не перелечишь ведь. Выход – бесталонная система. Раньше упорные граждане с утра брали талончики, ехали на работу или домой передохнуть. А потом-таки попадали на приём! Некоторые не по разу в год! Теперь работающие отсеиваются автоматически. Ну как объяснить работодателю, что ты не прогулял полдня, а напрасно прождал приёма терапевта, никакой справки не получив?
Выдержать бесталонную систему способны только наши героические старики, ко всему привычные. Да и деваться им некуда – бесплатные лекарства, монетизацией обещанные, нужны. А те, которые очередей не выдержат, переживут без таблеток. Или вымрут, что тоже неплохо в смысле сокращения пациентов. Главное – никто не докажет, что старик умер не от собственной лени, а от того, что неделю очереди к участковому ждал.
Логично, что в таких условиях должна усилиться нагрузка на «Скорую помощь». Но она неуклонно уменьшается, как сообщает министр здравоохранения Омской области Сергей Моисеенко. Ведь её уменьшение – показатель хорошей работы медиков. Очередная иллюзия – всех, значит, вылечили и никому ничего от врачей не надо.
На самом деле никому ничего не надо по другим причинам. Татьяна Буянова, например, «неотложку» не вызывает с тех пор, как умер муж. 48-летний Павел Буянов был инвалидом II группы. После инфаркта наблюдался по месту жительства – в поликлинике совхоза «Новоомский» Омского района. 31 декабря 2005 года перед самым боем курантов пожаловался на боль в груди. Татьяна вызвала из поликлиники фельдшера Нину Вагнер. Так полагается в сельских районах. Сначала обстоятельства выясняет участковый фельдшер, потом, если не справляется, вызывает дежурного врача. Если уж и тот не справляется, вызывают районную «Скорую», имеющую в составе 8 фельдшерских бригад, считающихся транспортными, и 4 врачебные для усиленной терапии. Приезжает «Скорая» нескоро, потому что расстояние от подстанции до некоторых сёл – до сотни километров. За это время можно умереть раз 15. Зато экономятся силы, бензин и запчасти.
По схеме и произошло – фельдшер вызвала врача, тот приказал срочно вызывать «Скорую». Но Раиса Пахомова, диспетчер подстанции Омского района, вызов принимать не желала, объясняя, что бригад нет на месте, и советуя звонить в городские подстанции. Как значится в журнале регистрации вызовов, все бригады были на месте. Просто сидели за столом – Новый год же. К пяти утра во главе с главврачом подстанции Александром Пихтеревым бригада всё-таки прибыла к дому. Но ноги бить, в квартиру подниматься не стали – Павел Буянов уже умер. Судя по последней кардиограмме, человека спасти было можно. Если бы чуть-чуть пораньше.
Для фельдшеров Михаила Максименко и Германа Брысина, отработавших на «Скорой» Омского района почти два десятка лет, этот случай оказался каплей, переполнившей чашу терпения. Они написали Сергею Моисеенко, министру здравоохранения области, изложили факты, возмутившие их. Так, в августе 2005 года у 20-летней жительницы села Калинино начались роды на дому. Она впала в состояние эклампсии – из-за судорог в мозг перестал поступать кислород. Сельский фельдшер вызвал «Скорую», но услышал от заведующего подстанцией традиционный ответ: «Нет свободных бригад». Герман Брысин утверждает: бригады были, правда, заведующий с заместителем 40 минут решали, кого послать. Опасно ведь – умрёт в машине, потом отвечай. Лучше опоздать. Опоздали удачно для себя – женщина умерла не в машине, а уже в роддоме, родив двойняшек. По инструкции же заведующий подстанцией Александр Пихтерев, получив сообщение об эклампсии, должен был немедленно снять бригаду с более простого вызова и направить её для спасения матери и малышей. Герман винит себя: «Я дежурил в этот день, если бы сразу узнал о вызове, спас бы женщину сам».
Или вот другой случай из письма: на подстанцию Омского района поступил вызов к 11-летнему Максиму Мартынову в село Надеждино. «Скорая» приехала лишь спустя… 13 часов. Только после того, как отец мальчика, вернувшись со смены, заорал в трубку: «Сам сейчас приду и всех перестреляю!» Бригады не были сильно загружены, но Михаила Максименко направили на вызов только около восьми утра. Он успел спасти ребёнка – подхватил на руки и повёз в областную клиническую больницу. Оказывается, у мальчика был заворот кишок с отрывом части кишечника. С восьми вечера до операции ребёнок вытерпел 15 часов непрерывной боли! Сейчас в кишечнике Максима образовались спайки, вызывающие постоянные колики. Фельдшер Максименко уверен, что в этом повинна многочасовая задержка медпомощи.
Герман Брысин и Михаил Максименко получили ответ на своё обращение – и из Министерства здравоохранения Омской области, и из территориального управления Росздравнадзора, и из областной прокуратуры: «Согласно информации министра здравоохранения Омской области С.В. Моисеенко… по вашему заявлению комиссией министерства проводилась проверка, по результатам которой изложенные в данном заявлении нарушения не выявлены». Алексей Гусаров, главный терапевт области и руководитель этой комиссии, объяснил, что Мартыновы сами отказались от госпитализации сына, о чём имеется соответствующая запись в амбулаторной карте. Мартыновых ответ поверг в шок, они написали заявление в прокуратуру вместе с Татьяной Буяновой, вдовой «сердечника». Впрочем, нет надежды, что прокуратура, выступившая в данном случае хранителем «иллюзии здоровья», найдёт нарушения.
А с подачи творца этой иллюзии – Омского минздрава – на подстанции Омского района провели собрание трудового коллектива, устроив публичную порку «скандалистам», вынесшим сор из избы. Разбирательство длилось больше года, и жалобщики терпели бойкот коллег, вызовы на ковёр к министру, телефонные угрозы. Недавно всё же уволились, и в омской медицине им, скорее всего, больше не работать. Кроме прочего, у обоих фельдшеров есть серьёзный недостаток: они непьющие, а потому совершенно не понимают, зачем «Скорой» требуются канистры спирта, если для работы достаточно пол-литра в месяц.
Вообще служебное расследование должно прояснять: что сделать, дабы не допустить трагедий впредь? Оно должно было восстановить ход событий, оценить ситуацию и сделать профессионально точные выводы: пациент, которого могли спасти, умер потому-то и потому-то. Одно дело – из-за халатности врачей или диспетчера «Скорой». Другое – из-за плохой оснащённости подстанции или отсутствия средств на бензин, как это было, например, в Тевризском районе, где местный глава даже постановил, чтобы пациенты заправляли «неотложку» горючим за свой счёт. Тогда при очередном распределении бюджета министр здравоохранения мог бы сказать депутатам: из-за нехватки средств на организацию качественной «Скорой помощи» погибли столько-то человек.
Хотя вряд ли кто-то их считал. Зачем, если приятнее жить в мире иллюзий?
ОМСК