На минувшей неделе выборы проходили в ряде стран. Особое внимание было обращено к Ирану. Здесь прошёл второй тур внеочередных президентских выборов, состоявшихся после трагической гибели в мае в авиакатастрофе президента Эбрахима Раиси.
Ход и итоги девятого по счёту волеизъявления за президента ИРИ отразили накал внутриполитической борьбы и расстановку сил в стране. Две недели избирательной кампании она бурлила от споров и дебатов, кто же станет во главе страны, вернее, будет второй по значимости персоной после аятоллы Али Хаменеи. Соперничали двое: представитель консервативного крыла Саид Джалили и сторонник умеренно реформистского курса Масуд Пезешкиан. При этом ожидавшегося в западных СМИ раскола элит и антиправительственных выступлений не случилось. Иран обошёлся без волнений и остался, можно сказать, идеологическим монолитом для своих оппонентов и противников.
Однако голосование принесло ошеломляющую (с учётом прогнозов) победу Масуду Пезешкиану: 53 процента против 47 при высокой явке избирателей. Мало кто этого ожидал – и на Западе, и среди многих российских экспертов-иранистов. Ведь несмотря на перевес Пезешкиана против Джалили почти в 1 миллион голосов в первом туре 28 июня, суммарное число сторонников консерваторов (включая двух выбывших из избирательной борьбы) теоретически не давало «реформистам» шансов на победу. Сомнения по поводу кандидатуры Пезешкиана, даже среди иранских коллег-журналистов, добавлял этнический фактор. Его отец азербайджанец, а мать курдка. Сам политик не раз высказывал поддержку не очень популярной идеи создания автономии для азербайджанского насе¬ления.
Но именно массовая явка на участки предопределила исход схватки. Судя по всему, в пользу Пезешкиана мобилизовался своего рода «молчаливый слой» среднего класса, который настроен критично к действующей теократической власти и не принял участия в первом туре из протестных соображений. Кстати, особенность современного Ирана в том, что эта часть населения не представляет собой классическую оппозицию, впрочем, как и сам реформатор Пезешкиан. Иранский народ, что признано всюду, в абсолютном большинстве не выступает против исламских устоев и политики Верховного духовного лидера аятоллы Али Хаменеи.
Кто же эти трудящиеся, которые из своих убеждений и благодаря гражданской активности отдали голоса «за великого врачевателя нации», как Пезешкиана уважительно и с любовью называют в стране очень многие? Дело в том, что сама фамилия избранного президента по-персидски восходит к слову «пезешк», что означает «доктор, лекарь, врачеватель». И Пезешкиан известен в Иране прежде всего как врач, замечательный кардиохирург, затем руководитель университета медицинских наук в Тебризе и снискавший у иранцев заслуженный авторитет министр здравоохранения при президенте Мохаммаде Хатами (1997–2003). Плюс ко всему огромное уважение «доктор Масуд» имеет среди иранских женщин. Свидетели выборов рассказывают, как некоторые из них, выйдя из избирательного участка, на вопрос, за кого они голосовали, прижимали паспорта к груди и благоговейно произносили: «Ну конечно, за Масуда! Он же наш иранский Авиценна!» (Авиценна, или Абу эль Сина, – древневосточный врач и философ, почитаемый и поныне на всём Ближнем и Среднем Востоке. – Ред.).
На то есть основания. Пезешкиан последовательно отстаивает право иранских женщин на свободу, в том числе на отмену исламского закона об обязательном ношении головного платка – хиджаба. Особую признательность в народе «доктор Масуд» получил в 2022 году, когда по стране прокатилась волна протестов из-за гибели 22-летней иранки курдского происхождения Махсы Амини, арестованной полицией нравов по обвинению в игнорировании ношения хиджаба. Девушка скончалась в больнице на третий день после задержания и избиений в полиции, хотя власти выдвинули версию, что Амини умерла из-за сердечного приступа. Пезешкиан выступил тогда с резкой критикой внутренней политики иранского руководства и призвал к прозрачности в освещении работы силовых структур и прекращению полицейского произвола. Вместе с тем политик-реформатор призвал население Ирана не выступать с антиправительственными лозунгами и с осуждением верховной духовной власти в лице Али Хаменеи, «дабы избежать разрастания хаоса и гнева в стране, что только на руку врагам Исламской республики». Ещё и поэтому Пезешкиана не следует считать неким противником или ярым оппозиционером высшей власти Ирана, как это из-за незнания может показаться некоторым политологам.
Большое количество дополнительных голосов во втором туре избранный президент получил со стороны такой активной силы, как молодёжь и студенты, многие из которых в силу разных причин (в том числе и по возрасту) явно или скрытно симпатизируют Западу. Им нравится намерение Пезешкиана наладить диалог с США, другими странами коллективного Запада и даже с Израилем. Младшему поколению иранцев также импонирует стремление реформистов сделать иностранные научные и технические достижения более доступными для экономики и населения страны, а также ослабить жёсткие запреты на пользование интернетом и ограничения на хождение западных СМИ.
Некоторые иранские обозреватели склонны полагать, что предпочтение, отданное иранским народом именно Пезешкиану, а не консерватору, представителю духовного лидера Саиду Джалили, пришлось отнюдь не по душе главе ИРИ аятолле Али Хаменеи. Возможно, это и так. В любом случае верховному лидеру объективно придётся считаться с тем, что в Иране назрел спрос на определённые перемены, а «доктора Пезешкиана» кандидатом на выборы президента, как известно, утвердил он сам. Это, полагают наши коллеги в Иране, верховный лидер сделал, скорее всего, из соображения достичь некоего баланса политических сил и показать высокий уровень демократичности выборов в Исламской республике.
Конечно, и власти России, и всех нас волнует, может ли и в какую именно сторону измениться политика и стратегия Тегерана после избрания условно «прозападного реформатора» Пезешкиана? Тут всё довольно понятно: политическая структура и иерархия в ИРИ таковы, что кого бы, из какого политического крыла ни избрали на такой пост, он, как глава всего лишь исполнительной власти, обязан быть в фарватере внутренней и внешней политики духовного лидера. А как известно, аятолла Хаменеи придерживается довольно жёсткого курса противодействия США и их союзникам, включая страны НАТО, Израиль и монархические арабские режимы стран Персидского залива. Поэтому вряд ли следует ожидать, что попытки (если они будут) Пезешкиана достичь примирения со странами, нынешними противниками Ирана, будут успешными. Уже хотя бы из-за неослабевающего намерения врагов шиитского режима Хаменеи уничтожить его и непримиримой позиции самого духовного лидера.
Что касается стратегии взаимодействия и сближения Ирана с Россией, Китаем и другими дружественными Тегерану странами, она останется неизменной. Там не раз подчёркивали, что, например, в российско-иранском партнёрстве крайне заинтересованы оба наших государства, противостоящие агрессивности глобалистов США и их сателлитов. Отношения Тегерана и Москвы сейчас развиваются по многим направлениям, в том числе в военной сфере. По заявлению глав МИД РФ и ИРИ, уже почти готово к подписанию на уровне глав государств Соглашение о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве. А вот совсем свежая новость: Москва и Тегеран завершили работу над интеграцией российской платёжной системы «Мир» и иранской Shetab. Также главы ЦБ Ирана и России подписали соглашение о ликвидности национальных валют для облегчения двусторонней торговли.
В ответ на поздравление Президентом РФ Владимиром Путиным Масуда Пезешкиана с избранием его на пост президента ИРИ иранские руководители заверили, что новоизбранный лидер будет верно следовать проводимому Тегераном курсу на развитие дружбы и сотрудничества с Российской Федерацией.
Владимир Онищенко, востоковед, ветеран военной разведки