Русофобия украинских писателей
Давеча Юрий Мушкетик публично призвал закрыть и запретить на Украине российские и русскоязычные газеты. На некоем круглом столе он произнёс следующее (в дословном переводе): «Мы имеем беду с Донбассом. Почему так вышло? В первую очередь потому, что ещё с советских времён и со времён независимости Украины всё было отдано на откуп шовинистам и пропаганде русского языка. В том же Крыму одна газетка малотиражная и десятки русскоязычных газет. Да что там в Крыму, вы посмотрите, зайдите в наши киоски. У нас газеты какие? «Известия в Украине», «Московский комсомолец в Украине», «Комсомольская правда в Украине», а также такие газеты, как «Сегодня», «2000», другие, которые глобально ведут пропаганду против Украины, украинской мовы. Я не буду дальше на этом останавливаться, я предлагаю внести в резолюцию обращение к правительству – это его прерогатива, его территория – в частности, к Яценюку, провести перерегистрацию печатных органов и не давать лицензий этим газетам, которые ведут антиукраинскую пропаганду. Имеют полное право, если они ведут антигосударственную политику, запретить их выход».
Что интересно: вроде и ход мыслей вполне понятен – но в то же время как будто против шерсти, пенопластом по стеклу… Не из-за того, что мнения не совпадают, по другой причине: в коротком этом монологе наблюдается целый ряд странностей, отклонений от логики. Не в том даже дело, что «Известия в Украине» уже почти два года как не выходят, – это на поверхности, настоящие же странности сидят глубже.
Во-первых, отрицательное мышление. Обратите внимание: маститого писателя мучает мысль не как открыть украиноязычные газеты – ежели в них есть надобность, – а как закрыть русскоязычные.
Во-вторых, причина такого закрытия. В чём состоит антиукраинская пропаганда, антигосударственная деятельность, о которых идёт здесь речь? Зная ситуацию не понаслышке, ответим: в желании, например, придать русскому языку официальный статус… или ещё: в стремлении изучать историю страны и высказывать по этому поводу собственные мысли… задаваться вопросами о происхождении названия Украина и тем, куда исчезло название Русь… Таким образом, «антигосударственная» деятельность включает в себя желание разобраться в сути явлений, докопаться до истины.
Наконец, третья странность. Кто это говорит? Что собой представляет писатель Юрий Мушкетик? Это какой-то диссидент, жестоко пострадавший от гонений советского тоталитарного режима? Кто-то из компании Черновола, Лукьяненко или Степана Хмары? Вовсе нет! Это преуспевающий советский писатель, прошедший долгий карьерный путь вплоть до председателя Союза писателей Украины. С младых ногтей член КПСС, кавалер орденов Трудового Красного Знамени, Дружбы народов и «Знак Почёта». Лауреат премии Ленинского комсомола Украины имени Н.А. Островского (1965, за роман «Капля крови»), Государственной премии УССР имени Т.Г. Шевченко (1980, за роман «Позиция»), Государственной премии СССР (1987, за роман «Рубеж»).
Одним словом, до мозга костей продукт советской эпохи. Откуда же столь негативная заряженность в отношении советского, то есть собственного прошлого? Как можно ненавидеть ту среду, которая тебя породила?
Вот в чём вопрос!
Столь же наглядно перерождение таких знаковых уже для независимой Украины литераторов-нардепов, как Иван Драч, Дмитрий Павлычко, Владимир Яворивский, всеми фибрами воспевавших советский строй и ставших в одночасье яро настроенными антикоммунистами. Что это? Простое приспособленчество? Не без этого, конечно, но суть, как мне кажется, в другом.
А що народ? Сімей огромна каша,
Велике мнозтво схрещених родин;
Та не одне і те ж Марійка й Маша,
Хоч, може, справді батько в них один.
Ось ваша мати – Азія, а наша
Європа…
Это вирши уже «незалежного» Павлычко, уже не того, который писал:
До сонця він подібний. Обійма
Промінням розуму простори світу
Іде весна на землю, ним зігріту,
А де не світить – радості нема…
(Это про В.И. Ленина)
И какой же можно сделать вывод (а если не вывод, то хотя бы выдвинуть гипотезу, мысль зафиксировать)? Думается, дело здесь в том, что на глубине, то бишь в глубинном подсознании, не приемлют они вовсе не советское, а российское.
Так же как и Валерия Ильинична Новодворская на самом деле ненавидела именно российское, а советское – в революционно-большевистском проявлении: скрип комиссарских кожанок и клацанье затворов, Багрицкого, Маяковского – там, где: ваше слово, товарищ маузер, – очень даже любила.
Или самый свежий пример – записным российским либералам почему-то не понравилось то, как в своём фильме «Солнечный удар» Никита Михалков изобразил большевиков, в частности Землячку (Розу Залкинд) и Бела Куна. Почему не понравилось? Потому что вновь сказалось подсознательное: воспевает, дескать, российскую белогвардейщину и так карикатурно показывает наше родное… Так что дело здесь не в советском.
Новодворская, конечно, претерпела в советские времена, но из-за чего? Из-за принадлежности к инспирированному Западом диссидентству, то есть к тем, кто открыто выступал против СССР, за что получал свои дивиденды. Что же до многих других нынешних противников России, то при советском режиме чувствовали они себя вполне комфортно. Печатались, издавались, получали Госпремии (к примеру, из всех мало-мальски известных украинских писателей один лишь Василий Стус открыто пошёл против советской власти, другие же, как правило, подписывали доносы на него в органы госбезопасности). И логика восстанавливается, когда понимаешь, что в советском им ненавистно именно российское.
Где собака зарыта
Именно зарыта, поскольку находится не на поверхности, а глубоко в подсознании. Спрятанная на глубине, собака эта является источником той сугубо негативной энергии, которая, переворачивая всё с ног на голову, убивает всякое подобие логики.
Впрочем, Мушкетик со товарищи хоть и здравствуют поныне (дай Бог им здоровья!), и даже продолжают что-то писать, но это, по сути, уже видения прошлого. А вот пример из современной – то есть уже не советской – украинской литературы. Оксана Забужко, известный поэт, прозаик и литературовед, в одном из своих журнальных эссе рассказывает о «Винни-Пухе» – книжке, горячо любимой ею в детстве, естественно, в украинском переводе Леонида Солонько. Казалось бы, всё хорошо – тема-то прекрасная. Но в это изначально чистое и незамутнённое пространство с ходу врывается поток негативной энергии:
«Прекрасно помню (до сих пор горько!) ту глубинную личную обиду, которой стало для меня появление популярного мультфильма, где мерзкая коричневая клякса-медведь хрипло-приблатнённым голосом Евгения Леонова вопил на всё горло (неудивительно, что охрип!) что-то очень похожее на тогдашние «пионерские речовки», и вообще держался с той брутальной, просто-таки комиссарской развязностью (особенно в гостях у явного «пионервожатого» Кролика!), которая неоднозначно выдавала чистоту его пролетарского происхождения… Этот Винни-Пух до мозга костей был советским…»
Можно было бы поверить, что она так ненавидит всё советское, если бы не факты из её собственной биографии. Обучаясь в Киевском университете, проявляла себя как активнейшая комсомолка, возглавляла Клуб интернациональной дружбы… В психоанализе это называется вытеснение или подавление либидонозной потребности.
Вовсе не советскость является объектом нелюбви. Украина в этом отношении всегда была и остаётся самой «совковой» из всех бывших советских республик, в том смысле, что «совковое» – это не всё советское, а худшая его грань. Об этом красноречиво свидетельствуют лозунги типа «Слава великому украинскому народу», великий кобзарь, повсеместно заменивший вождя мирового пролетариата. Недавние же атаки на памятники Ленину есть не что иное, как проявление Эдипова комплекса, попытка на подсознательном уровне убить собственного отца и тем самым вырваться из-под его влияния.
Посему и нелюбовь Забужко к хитруковскому Винни-Пуху вызвана не тем, что он советский, не «хрипло-приблатнённым» (?!) голосом Евгения Леонова, а тем, что он русский и прибаутки свои распевает на русском языке. Вот так на поверку оказывается, что нет никакой советофобии, а есть русофобия, ибо основой неприятия является русскость, а советскость – не более чем соус, приправа.
Русофобия – основа, можно даже сказать, первооснова мировоззрения не кого-то одного, а украинских писателей в общем и целом. И старых и малых. Через все стадии и оттенки: от мягкой формы вроде публицистического талмуда «Украина – не Россия» Леонида Кучмы (есть и такой писатель); через среднюю тяжесть в виде романа «Записки украинского самашедшего» – прозаического дебюта поэтессы-шестидесятницы Лины Костенко; через многочисленные опусы для сельского люда от нардепа Марии Матиос; и вплоть до самой тяжёлой формы – «патриотических триллеров» Василия Шкляра. За русофобией, как правило, напрочь теряется художественная ценность, русофобия становится смыслом и самоцелью.
Но копнём глубже
Зададимся вопросом: в чём причина русофобии? Найти ответ поможет Юрий Андрухович, писатель из Ивано-Франковска, которого в кругу почитателей считают ни много ни мало патриархом современной украинской литературы. В отличие от упомянутых выше – вот уж кто изначально несоветский! Получать образование, однако, в своё время он отправился не куда-нибудь, а – в Московский литературный институт. О чём весьма парадоксально говорится на обложке романа «Московиада»: «Я прожил в Москве почти два года, и это было едва ли не самое счастливое моё время. Возможно, именно по этой причине в моём романе столько злости и чёрной неблагодарности. Я до сих пор не знаю, что в нём имеет большее значение: утраченные возможности или приобретённые призраки?»
О том же, что означает этот парадокс, можно узнать из самого романа. Видимо, в знак, как он сам говорит, чёрной неблагодарности писатель даёт развёрнутую характеристику городу, подарившему ему два года счастливой жизни (перевод с украинского наш):
«Это город тысячи и одного застенка. Высокий форпост Востока перед завоеванием Запада. Последний город Азии, от пьяных кошмаров которого панически убегали обескровленные и германизированные монархи. Город сифилиса и хулиганов, любимая сказка вооружённых голодранцев. Город большевистского ампира с высотными чудовищами наркоматов, с тайными подъездами, запрещёнными аллеями, город концлагерей, нацеленных в небо окаменевших гигантов. Население здешних тюрем могло бы составить одну из европейских наций. Город гранитных вензелей да мраморных колосьев и пятиконечных звёзд величиной с солнце. Он умеет только пожирать, этот город заблёванных дворов и перекошенных деревянных заборов в засыпанных тополиным пухом переулках с деспотическими названиями: Садово-Челобитьевский, Кутузово-Тарханный, Ново-Палачёвский, Дубиново-Зашибеевский, Мало-Октябрьско-Кладбищенский…
Это город потерь. Хорошо бы его сровнять с землёй. Насадить снова дремучие финские леса, которые тут были раньше, развести медведей, лосей, косуль – пусть пасутся вокруг поросших мхами кремлёвских обломков, пусть плавают окуни в оживших московских водах, дикие пчёлы пусть сосредоточенно накопляют мёд в глубоких пахучих дуплах. Надо этой земле дать отдых от её злодейской столицы. Может, потом она окажется способной на что-то хорошее. Не вечно же ей отравлять мир бациллами зла, угнетения и агрессивного тупого разрушения!
И в этом, мои дамы и господа, состоит задача задач, обязательное условие для выживания человечества, и на этом пусть сосредоточит свой пафос вся цивилизация великих народов современности – без капли пролитой крови, без тени насилия, с использованием гуманных парламентских рычагов, сровнять Москву, за исключением, может быть, нескольких церквей и монастырей, с землёю, а на её месте создать зелёный заповедник для кислорода, света и рекреаций. Только в таком случае может идти речь про какое-то будущее всех нас на этой планете, майне дамен унд геррен!»
Написано в 1993-м, но смысл написанного – вне времени. Вот она – цивилизационная трещина, фиксацию которой можно найти в другом романе того же автора – в его автобиографической «Тайне»: «Я був щасливий у Празі, і мені геть не подобалося, що тепер там хазяйнують якісь... російські танки. Можна сказати, що Захід купив мене з тельбухами саме того літа». («Я был счастлив в Праге, и мне никак не нравилось, что теперь там хозяйничают какие-то... российские танки. Можно сказать, что Запад купил меня с потрохами именно тем летом»).
Речь о 1968-м, но заметим: танки не советские, а российские. Означает это изначальное и непримиримое столкновение двух суперцивилизаций – и Украина оказывается между ними. В трещине. И вбирает в себя свойственную для минус-пространства негативную энергию. А далее на этой минус-основе происходит утверждение как украинской идентичности в целом, так и самоутверждение каждого конкретного автора.