Максим Крайнов
Родился в 1957 г. в Москве. В 1980 г. окончил Московский институт управления. Автор двух монографий и более 50 статей, опубликованных в отраслевых научно-технических и деловых журналах.
Автор трёх книг стихотворений, вышедших в издательстве «Водолей», – «Углубление темы», «Обновление взгляда» и «Притяжение истины». Публиковался в журналах «Человек на Земле», «Дарьял», а также в «ЛГ».
В 2012–2014 гг. – член редсовета (редактор раздела «Поэзия») литературного журнала «Человек на Земле». Организатор поэтических вечеров и спонсор нескольких изданий современных авторов. Организатор и ведущий поэтических вечеров в Доме-музее К.И. Чуковского в Переделкино (с августа 2021 г.). Член Союза российских писателей.
Из трёх книг
* * *
Плесенью пахнет сырая вода,
больше она не уйдёт никуда.
Мимо устроенной в склоне ложбины
мерно проходят дожди и года.
Капли по веткам неслышно снуют,
молча стекают в заиленный пруд.
Павшей листвы потемневшие кучи –
летнего солнца последний приют.
Выше по склону посадок не счесть.
Видимо, было имение здесь.
Вишен и яблонь уж нет и в помине,
но согревает из прошлого весть.
Долго не нужно ходить под дождём,
чтобы представить усадебный дом.
Возле него, невзирая на тучи,
даль глубока и широк окоём.
Жившие здесь,
в отдалённом имении,
во вдохновении ведали толк.
Нынче, в рассеянном недоумении,
изредка бродит непуганый волк.
Пусто и холодно в плоской долине,
в поле скучают репей да осот…
К бедной могиле на дальней чужбине
белый цветок иноземец несёт.
* * *
При переходе осени к зиме
растёт трава, но ввысь уже не рвётся.
Она струится, стелется и вьётся.
У ней уже другое на уме.
Кустарник не отбрасывает тень.
И, несмотря на влажную погоду,
уже совсем не впитывает воду,
предпочитая мокнуть целый день.
В стоящей неподвижно тишине
лишь изредка перелетает птица.
Она уже нисколько не таится,
бесхитростно усевшись на сосне.
И человек, бредущий по тропе,
в движениях и робок, и неточен.
Он лишь на том одном сосредоточен,
что невозможно высказать в толпе.
И, открываясь в млечной полутьме,
пейзаж окрестный им очеловечен.
И оттого он так же в мире вечен,
как переход от осени к зиме.
* * *
Такой в природе звук проснулся –
как будто мир пошёл на слом, –
что старый ангел встрепенулся,
взмахнув невидимым крылом.
Отгрохотало, отгудело,
куда-то ветром отнесло,
ничем посевы не задело,
не повредило ремесло.
В согласье с тающей тревогой
затихли лай и птичий гам,
и люди начали от Бога
переходить к своим делам.
Но ангел, много повидавший
и заслуживший седину,
перелетел на крышу башни,
чтоб глубже слышать тишину.
Чтоб уловить чутьём неясным
междоусобицы угар,
как звери чувствуют опасность –
землетрясения удар.
Чтоб знать с дотошностью медбрата,
кого в разгар грядущих бед
из тьмы разрухи и разврата
доставить следует на Свет.
* * *
Из всех ветров милее мне Борей.
Не потому, что дует он всё реже.
За серой хмарью северных морей
лоскутья неба чистого забрезжат.
В осенний день среди пустых полей
нет никого настойчивей и строже.
Задув с утра, упругостью своей
бродяжий дух невольно растревожит.
Как сладок путь, в котором волен ты
уподобляться ангелам прохожим.
Мелькнёт порыв – осыплются листы,
блаженный холод пробежит по коже.
Всё оживёт, что входит в окоём, –
от редких троп до низеньких избушек.
Вдохнув его, забудешь о своём,
и терпкой горечью утихомирит душу.