Тобольск
Как много в России загадочных мест,Пронизанных смуты мучительной болью!..
Архангел, с утра опускаясь на крест
Церковного храма, глядит на Тоболье.
Играет Тобол, серебрится Иртыш.
И где-то из волн поднимаясь угрюмо,
Ермак раздвигает руками камыш,
Чтоб в призрачной схватке осилить Кучума.
Здесь сказка сбылась и, не чувствуя ног,
Не слушая сердца, стучащего рьяно,
Взбеги на холмы, где Конёк-Горбунок
Доверчиво носом толкает Ивана,
И хочет к груди его гривой припасть…
Но грают над градом сибирским вороны.
И куколем чёрным покрыла напасть
Венец православной российской короны.
Но сгинут туманы тюменских болот,
И спрячется морок в глубокие норы…
А город стоит – как России оплот
На вечном пути из Варягов в Обдоры!
Ночная сторожа
Памяти старшего сына Димитрия (10 марта 1980 – 21 июня 2016) с горечью посвящает автор
Нет в этом мире правды,
Да и того ль ты ждёшь?
В пойме реки Непрядвы
Ветер качает рожь.
Лютые оборотни
Чувствуют волчью сыть…
«Отче, позволь полсотни
Прапором осенить?
Да не поглотит темень
Нами зажённый трут.
Сёмка, Игнатий Кремень,
Гридя – не подведут!»
«Сыне, тебе не приспело
С воями в пекло лезть.
Скажет Боброк: Не дело!
Скажет Бренок: Не в честь!»…
Взгляд его светлый – строже
Сделался и синей.
«В первой пойду стороже!
Лучших возьму коней!»
Ах, как кричали птицы,
В смутной поре ночной.
Бьют родники-криницы
В быстрой воде речной.
И опустилось утро.
Бликами на пески…
Княжича русы кудри
Вынесло из реки.
Были одним подобьем,
Как две слезы с лица.
Стал он моим надгробьем –
Смертным грехом отца.
Души летят, как кряквы,
На ледяном ветру…
Нет в этом мире правды!
Нет и в ином миру!!!
Да и того ль ты ждёшь?
В пойме реки Непрядвы
Ветер качает рожь.
Лютые оборотни
Чувствуют волчью сыть…
«Отче, позволь полсотни
Прапором осенить?
Да не поглотит темень
Нами зажённый трут.
Сёмка, Игнатий Кремень,
Гридя – не подведут!»
«Сыне, тебе не приспело
С воями в пекло лезть.
Скажет Боброк: Не дело!
Скажет Бренок: Не в честь!»…
Взгляд его светлый – строже
Сделался и синей.
«В первой пойду стороже!
Лучших возьму коней!»
Ах, как кричали птицы,
В смутной поре ночной.
Бьют родники-криницы
В быстрой воде речной.
И опустилось утро.
Бликами на пески…
Княжича русы кудри
Вынесло из реки.
Были одним подобьем,
Как две слезы с лица.
Стал он моим надгробьем –
Смертным грехом отца.
Души летят, как кряквы,
На ледяном ветру…
Нет в этом мире правды!
Нет и в ином миру!!!
Крещенский ноктюрн у истоков Рузы
«Истоки реки Рузы лежат на Московской возвышенности...Истоки реки Иордан лежат у горы Хермон, ранее принадлежавшей Сирии...»
Материалы Википедии
Я хочу попросить прощения
Перед Вами, мои стихи,
Нерождённые...
Пусть Крещение
Грех омоет волной реки.
Да не будут они обузою.
До земли не оттянут плеч...
Над моею застывшей Рузою
Засвистела снегов картечь!
Пусть стихи остаются в заводи.
Щукой спрячутся в глубину.
А когда потеплеет – в паводье,
Как Ковчег подплывут к окну.
Но пока у моей оконницы
Табунятся Крещенья сны.
Не прорвать им заплот бессонницы
Скоком святочной старины!
Так, глядишь, и замёрзнут сирые,
Как в заволжских степях орда.
Ведь Россия теплом – не Сирия,
Да и Руза – не Иордан,
Чьи истоки – в библейской местности,
У подножья высоких гор...
У России – свои окрестности,
У России – свой разговор.
Хоть над Сирией – небо синее.
Над Россией – ещё синей.
«Иордани» в морозном инее.
Грай вороний, да скрип саней.
И под утро к крещенской проруби
В час урочный, в урочный срок
Снегири слетят, а не голуби,
Как Предтечи грядущих строк!
Перед Вами, мои стихи,
Нерождённые...
Пусть Крещение
Грех омоет волной реки.
Да не будут они обузою.
До земли не оттянут плеч...
Над моею застывшей Рузою
Засвистела снегов картечь!
Пусть стихи остаются в заводи.
Щукой спрячутся в глубину.
А когда потеплеет – в паводье,
Как Ковчег подплывут к окну.
Но пока у моей оконницы
Табунятся Крещенья сны.
Не прорвать им заплот бессонницы
Скоком святочной старины!
Так, глядишь, и замёрзнут сирые,
Как в заволжских степях орда.
Ведь Россия теплом – не Сирия,
Да и Руза – не Иордан,
Чьи истоки – в библейской местности,
У подножья высоких гор...
У России – свои окрестности,
У России – свой разговор.
Хоть над Сирией – небо синее.
Над Россией – ещё синей.
«Иордани» в морозном инее.
Грай вороний, да скрип саней.
И под утро к крещенской проруби
В час урочный, в урочный срок
Снегири слетят, а не голуби,
Как Предтечи грядущих строк!
Сюжет декабря
Декабрьское солнышко волчье –Вся жизнь прокатила под ним.
На самой закраине – молча,
Считаю остатние дни.
И веет шальная позёмка,
Твои, заметая следы.
И узится, узится кромка
Ещё не застывшей воды.
На пальцы, не сжатые в стуже,
В единый, как прежде кулак
Дышу,
а дыханье всё глуше
И с сердцем не сладить никак.
Но всё же,
но всё же,
но всё же,
Былое нельзя обновить.
Сменить, как змеиную кожу.
Отринуть, как отчую выть.
В нём были шальные рассветы.
Черёмуха мая цвела.
И счастье касалось поэта
Размахом жар-птицы крыла.
Но птицы не стало…
Туманный
Пал вечер угрюмым сычом.
И только Андрей Первозванный
Тебе подставляет плечо.
А снеги ложатся всё толще
На волосы и на жнивьё…
Декабрьское солнышко волчье –
Любовь и отрадо моё!
Но всё же,
но всё же,
но всё же,
Былое нельзя обновить.
Сменить, как змеиную кожу.
Отринуть, как отчую выть.
В нём были шальные рассветы.
Черёмуха мая цвела.
И счастье касалось поэта
Размахом жар-птицы крыла.
Но птицы не стало…
Туманный
Пал вечер угрюмым сычом.
И только Андрей Первозванный
Тебе подставляет плечо.
А снеги ложатся всё толще
На волосы и на жнивьё…
Декабрьское солнышко волчье –
Любовь и отрадо моё!